Рассказ старика потряс меня. Я спросил, откуда он это знает, но он не ответил. Более того, когда утром я проснулся, старика нигде не было. Я побродил по огороду и с изумлением обнаружил окна заколоченными, хотя я точно помню, как ночью в них светила луна. Потом я обратил внимание на плевелы в пояс и решил, что дом в запустении. Признаюсь вам, со страхом я зашёл в тёмную избу, где полчаса назад всё было освещено солнцем, и забрал поскорее свои вещи. Оглянувшись у калитки, я увидел заколоченной и входную дверь. Кто был тем стариком, что рассказал мне историю о ведьмах, я не знаю и по сей день. Возможно, это был призрак. Но щи, признаюсь, он готовит изумительные.

Я остановился и посмотрел на Агнию Парамоновну. Старшая Старджинская опередила меня, заявив голосом, не терпящим никаких возражений:

— Агния, выйди и не возвращайся. Я не хочу, чтобы ты мучилась бессонницей неделю кряду.

Девушка безмолвно повиновалась и, дрожа всем телом, выплыла из комнаты.

— Еще дитя, — покачала головой Эсфирь Юмбовна. В ее собственном голосе я слышал хорошо скрываемые нотки страха. — Продолжайте.

— Вернувшись домой, ободрённый вашим тёплым приёмом, я вновь занялся расследованием, которое дальше мистики продвигаться не хотело. Всё те же обстоятельства, то же отсутствие каких-либо улик. В голове бродил из часу в час разговор с загадочным стариком. Постепенно, от страстного желания довести дело до конца у меня появилась мысль, что Хлебова могла убить не какая-нибудь обидчивая родственница первой жены, а она сама.

— Как?! Покойная?

— В этом случае слово «покойная» не очень подходит, — с усмешкой повторил я выражение Кристины Мироновны.

— Да какая разница, что подходит, а что нет! — воскликнула, не поняв шутки, Эсфирь Юмбовна. — Я говорю о вашем диком предположении, что убийцей Хлебова, реально существующего человека, могла стать умершая почти двадцать лет назад ведьма. Вы точно сумасшедший!

— О, — я воздел палец к небу. — Точно так же обо мне отозвались мои коллеги, когда я поделился с ними намерениями раскопать могилу Тамары.

— Так вот вы что копали… — проговорила, совершенно выбитая из колеи, госпожа Старджинская. — Я думала, вы шутили…

— Вовсе нет, я не шутил. Я действительно решился раскапывать могилу для того, чтобы найти в ней пропавшее кольцо. И вчера кольцо было найдено.

— В могиле?..

— Да. Признаюсь, очень трудно было найти людей, которые помогли бы раскопать могилу. Те, что нанялись сначала, когда узнали, что копать нужно будет могилу ведьмы, с безумными глазами бежали прочь, так что, позвольте знать, пятки сверкали. Другие тоже отказались, сославшись на ценность собственной жизни и наличие дорогих и горячо любимых детишек. Ну, а те, кто всё-таки помог мне совершить это предприятие, отличались особой любовью не к бренному телу, а к хорошо выдержанному вину. Каюсь, мне пришлось довольно-таки напоить их, чтобы они взялись за лопаты. Но потом дело пошло на лад. Не буду скрывать, я очень рисковал и прежде всего своей репутацией, ибо моё намерение копать могилу произвело пребольшой переполох в сыскном отделении. Но теперь мною взят весь банк!

— Предлагая вам квартироваться у меня, я сразу поняла, что вы любите рисковать.

— Если честно, не очень люблю. Но приходится. Мы быстро нашли могилу. Плита была вполне приличная, ничем не отличавшаяся от прочих. Для уверенности в том, что мне всё это не сниться и что действительно нужно копать могилу ведьмы, я пересмотрел разрешение начальства с подписью ближайшей родственницы, то есть Наины.

— Она дала согласие?!

— Я же не зря полагаю, что понравился ей, — улыбнулся я. — Она пожалела меня, так как знала, что без её помощи я не смогу раскрыть преступление. О чести же умершей ведьмы мало беспокоятся. Итак, я очередной раз проверил существование разрешения, ибо ощущение реальности покидало меня и происходящее казалось сном. После этого мы аккуратно сдвинули плиту и стали рыть. Несмотря на игру вина в голове моих помощников, смеха или шуток я не слышал. Даже слов звучало на удивление мало. Мы всё глубже зарывались в землю и всё страшнее нам становилось. Когда вырыли яму в половину человеческого роста, я вдруг подумал, а не бросить ли нам эту затею. Я не знал, что случится с нами после того, как мы потревожим прах ведьмы.

— Жуть какая, — прошептала бледная Эсфирь Юмбовна.

— Так и оставили бы работу, если бы я не подумал: «Чёрт возьми, я же не кто-нибудь, не какой-то там Замухрыжкин Идиот Прибабахович, я Николай Иванович Переяславский из древнего и славного рода Переяславских! В нашем роду все мужи были доблестны и смелы, но, несмотря на это, жили и здравствовали, а значит, мне ничего не грозит. За дело Переяславский!» И я спрыгнул в могилу и сам взялся за лопату. Скоро мы почувствовали, что наткнулись на что-то более твёрдое, чем промёрзшая земля. То было дерево гроба. Унимая дрожь, я начал счищать землю с крышки гроба, а помощники, хлебнув по полбутылки, начали высвобождать гроб с боков. Через час мы вытащили его на поверхность. Мне ещё тогда показалось странным, что гроб целёхонький. «В каком же она виде?» — подумал я, но тут же поторопился избавиться от этой мысли, ибо по спине и груди уже текли потоки холодного пота. Сам гроб был очень лёгким. Наконец, мы вытащили гвозди и, вдохнув больше воздуха, приподняли крышку.

Эсфирь Юмбовна дрожала.

— Вам плохо? — я подскочил к ней, коря себя, что раньше не заметил плохого самочувствия госпожи Старджинской.

— Нет, нет, всё хорошо. Принесите, пожалуйста, воды. И рассказывайте дальше. Оч-чень интересно.

Я побежал за водой и вернулся меньше, чем через минуту.

— Если вам не по себе, я не буду рассказывать, уверяю вас. Или расскажу в другой раз.

— Нет, нет, — женщина судорожно глотнула воду. — Мне уже лучше. Впечатлительной стала. Продолжайте.

— Вы уверены? — обеспокоено переспросил я.

Эсфирь Юмбовна устало улыбнулась.

— Честное слово, мой мальчик (простите, пожалуйста, что я вас так называю), честное слово, если бы Агния была умнее и взрослее, я ничего на свете так не желала бы, как то, чтоб вы стали моим зятем. В вас столько доброты…

— Не хвалите меня так, — смутился я, — иначе я испорчусь.

— Ох, испортить вас трудно! Жаль, что Агния такая, с ней вам будет скучно. А так как вы красавец и храбрец, вам нужна женщина эффектнее. Вот как та ведьма, с которой вы провели ночь. Простите.

Мои щеки тронул румянец. Разговор метил в непонятную даль, тяжёлую для меня, поэтому я спросил:

— Если вам лучше, я продолжу.

— Да, да, — лукавая улыбка скользнула по губам Старджинской.

— В общем, мы достали гроб, собрались с силами, вытащили гвозди и приподняли крышку. Из образовавшихся щелей хлынул чёрный, как смоль, туман. Те, кого туман обдал, в ужасе стряхивали с себя сажу. В сутолоке крышка свалилась на землю и нам стали видны вещи, перепачканные небольшим количеством чёрных хлопьев, похожих на те, что витают в воздухе, когда жгут камыш. Среди тряпья отливало золотом кольцо. Но тут я и зашёл в тупик. Что делать? Брать кольцо или оставить так, лишь описав находку и сделав заключение? Конечно, я предполагал, я ведь и затеял раскопки с тем расчётом, что в гробу будет кольцо, но из-за сковавшего меня страха я не подумал о том, чтобы пригласить саму владелицу кольца, то есть невесту Хлебова. По ведьмовским законам и принципам оно, возможно, и Тамаре принадлежит, но по нашим — Епанчиной, значит, она и должна решить, что с ним делать.

Я бросился к Епанчиной. Она встретила меня в чрезвычайном смятении, а когда услышала, что я раскопал могилу и обнаружил кольцо, чуть не потеряла рассудок. «Я не понимаю, почему кольцо оказалось у ведьмы, которая убила моего будущего мужа. Понимаю, почему убила, но почему кольцо у неё, не понимаю. Оно моё. Возьмите его, проведите все необходимые сыскные действия, а потом продайте, а деньги раздайте нищим. Так будет лучше». Я закивал с грустной физиономией. Епанчина, заметив, спросила, что не так. Я и говорю: «Всё хорошо вы решили, да только когда мне, сыщику, раздавать деньги нищим?» Она задумалась. «Тогда, говорит, отдайте кольцо мне. Я его сама продам, а деньги употреблю на благое дело». Я удивился смелости женщины, которая не споткнулась в своих размышлениях о том маленьком факте, что кольцо забрала ведьма, наверняка, с имеющимися на то причинами.