До синьора Коломбо начало доходить. В тот же вечер он навел справки о Вито Корлеоне и в тот же вечер постучался в дверь квартиры Корлеоне, извинился за поздний визит и взял стакан вина из рук синьоры Корлеоне. Он заверил Вито Корлеоне в том, что все это было ужасным недоразумением, что синьора Коломбо, разумеется, останется в своей квартире и сможет держать собаку. Жалкие гроши, которые он получает от жильцов, не дают им права жаловаться на бедное животное. В конце концов он бросил на стол тридцать долларов и сказал:
— Твоя бескорыстная помощь несчастной вдове устыдила меня, и я хочу доказать, что и во мне сохранилась капелька христианского милосердия. Ее квартплата останется прежней.
Все действующие лица прекрасно сыграли свои роли. Вито разлил по стаканам вино, приказал принести пироги, крепко пожал руку синьору Роберто и похвалил его доброту души. Синьор Роберто вздохнул и сказал, что знакомство с таким человеком, как Вито Корлеоне, возвращает ему веру в человечество. Наконец, они расстались. Синьор Роберто, счастливый от сознания, что чудом спасся, сел в электричку и поехал к себе домой в Бронкс. Три следующих дня он не показывался в квартале Вито Корлеоне.
Про Вито Корлеоне в квартале говорили теперь, что он связан с сицилийской мафией. Однажды к нему явился владелец игорного дома и по своей инициативе начал каждую неделю платить ему по двадцать долларов, «в знак дружбы». Вито приходилось всего раз или два в неделю появляться в игорном доме, давая понять присутствующим, что они находятся под его защитой.
Владельцы магазинов, не ладившие с молодыми хулиганами, просили его вмешаться. Он это сделал за соответствующее вознаграждение. Скоро его доходы стали — по тогдашним представлениям — огромными: сто долларов в неделю. Клеменца и Тессио были его друзьями и союзниками, и он делился с ними всеми своими доходами. Наконец, он решил открыть на паях с другом детства Дженко Абандандо, дело по импорту оливкового масла, ввозом его в страну и хранением на складах его отца. У Дженко по этой части был богатый опыт, Клеменца и Тессио будут агентами по продаже. Они пройдутся по всем итальянским магазинам Манхэттена, Бруклина и Бронкса и уговорят их владельцев торговать только оливковым маслом «Дженко пура» (со свойственной ему скромностью Вито Корлеоне отказался дать маслу свое имя). Вито в качестве главы компании финансирует все дело и должен будет вмешиваться, используя свои методы убеждения, если владельцы магазинов не согласятся с предложениями Клеменца и Тессио.
Последующие годы Вито Корлеоне жил жизнью мелкого бизнесмена, владельца динамичного и постоянно расширяющегося предприятия. Он был преданным отцом и мужем, но занятость не позволяла уделять семье достаточно времени. Оливковое масло «Дженко пура» стало самым популярным в Америке. Будучи хорошим бизнесменом, Вито всегда приходил к соглашению с конкурентами, но закрывал перед ними рынки сбыта, убеждая владельцев магазинов не заказывать их товар. Он стремился к монополии, вынуждая конкурентов либо вовсе оставить область его торговли, либо слиться с компанией. Но он начал с нуля, и его масло, по правде говоря, было ничем не лучше других сортов, и потому одних лишь легальных методов подавления своих конкурентов было явно недостаточно. Ему приходилось опираться на силу своей личности и на полученное им имя «человека чести».
Молодой Вито Корлеоне считался человеком «благоразумным». Он никогда никому не угрожал. Он действовал силой убеждения и считалось, что противостоять ему невозможно. Тот, кто входил в дело с Вито Корлеоне, никогда не проигрывал. Вито довольно скоро пришел к выводу, что конкуренция приводит лишь к трате сил и средств и что полагаться можно только на монополию. В Бруклине было несколько темпераментных оптовиков, которые занимались торговлей оливковым маслом и упорно отказывались признать монополию в этой области. Даже после того, как он терпеливо и подробно объяснил им ситуацию, Вито Корлеоне пришлось в отчаянии развести руками и послать в Бруклин Тессио. Сгорело несколько складов, а зеленое оливковое масло залило все мостовые вблизи порта. Один из оптовиков, уроженец Милана, поторопился обратиться в полицию с жалобой на своих соплеменников, нарушив тем самым тысячелетний закон омерты. Но не успело дело сдвинуться с мертвой точки, как оптовик исчез, оставив после себя жену и троих детей, которые, слава богу, были достаточно взрослыми, чтобы взять дело в свои руки и придти к соглашению с компанией «Дженко пура».
Как известно, великими людьми не рождаются — ими становятся. Так было и с Вито Корлеоне. В момент введения «сухого закона» Вито Корлеоне начал превращаться из обычного бизнесмена в великого дона. К концу действия «сухого закона» и к началу великого кризиса Вито Корлеоне стал крестным отцом, доном, доном Корлеоне.
У фирмы «Дженко пура» было шесть грузовиков. Через Клеменца к Вито Корлеоне обратилась группа итальянских контрабандистов, ввозивших из Канады спирт и виски. Им нужны были грузовики и рабочая сила для распространения товара в Нью-Йорк-Сити, а также влиятельные и надежные люди. Предложенная плата была столь высокой, что Вито Корлеоне почти полностью отказался от торговли оливковым маслом и передал грузовики в распоряжение контрабандистов.
Дело процветало. Помогали накопленные в эти годы опыт и связи. Вито Корлеоне делал для людей добрые дела и это было для него тем же, чем являются для банкира гарантийные поручительства. В последующие годы стало ясно, что Вито Корлеоне не просто способный человек. Стало ясно, что он — гений.
Он защищал итальянские семейства, устроившие в своих домах маленькие трактиры, в которых за пятнадцать центов простые рабочие могли купить стакан виски. В день совершеннолетия младшего сына синьоры Коломбо он стал его крестным и подарил ему золотую монету в двадцать долларов.
Тем временем были задержаны несколько грузовиков с контрабандой, и Дженко Абандандо нанял адвоката, имевшего связи в полиции и суде. Вскоре в организации Корлеоне появился «лист» со списком служащих, которые должны получать от организации ежемесячную зарплату. Адвокат пытался сократить список, ссылаясь на большие расходы, но Вито Корлеоне успокоил его:
— Нет, нет, — сказал он. — Внеси в список всех, даже тех, кто нам в настоящий момент не нужен. Я верю в дружбу и готов доказать свою дружбу первым.
Со временем царство Корлеоне разрослось. Организация становилась запутанной и не поддающейся управлению. Вито Корлеоне разработал новую систему управления. Он присвоил Тессио и Клеменца звание капорегиме (командир отряда), а людям, которые работали у них — звание солдат. Дженко Абандандо был назначен его личным советником, консильори. Между собой и исполнителями его приказов он заложил несколько пластов изоляции. Приказы отдавались Дженко или одному из капорегимес. Очень редко приказы отдавались при свидетелях. Затем он отделил группу Тессио и сделал ее ответственной за Бруклин. Он отделил также Тессио от Клеменца и ясно дал понять, что хочет их видеть вместе только в исключительных случаях. Вито Корлеоне объяснил этот шаг более сметливому Тессио мерами предосторожности, но тот сразу сообразил, что это делается для лишения капорегимес всякой возможности заговора против дона. В виде компенсации Тессио получил в Бруклине полную свободу действий. Группа Клеменца, которая действовала в Бронксе, находилась под постоянным контролем самого дона. Клеменца был человеком смелым, но недостаточно осторожным и излишне жестоким (несмотря на показную веселость). Его приходилось постоянно держать в узде.
Великий кризис укрепил позиции Вито Корлеоне, которого в это время уже начали звать дон Корлеоне. Порядочные люди тщетно рыскали по городу в поисках работы. Гордецы шли на унижение, на коленях умоляя государственных чиновников дать им подачку. Но люди дона Корлеоне ходили по улицам с высоко поднятыми головами, и карманы их были полны денег. Они не боялись потерять свою работу. И даже дон Корлеоне, скромнейший из людей, не мог не ощущать чувства гордости. Он заботился о своих людях, он не разочаровывал тех, кто в поте лица трудился на него, тех, кто рисковал ради него жизнью и свободой. И когда один из его людей случайно попал в тюрьму, семья пострадавшего получила пособие, и не какие-нибудь жалкие гроши, а ту сумму, которую арестованный зарабатывал, находясь на свободе.
