Ну вот не нравится мне церковь что православная, что католическая, что протестантская или ещё какая-то. В том смысле, что попы за очень редким исключением давно уже поставили во главу угла собственное обогащение. РПЦ это в особенности касается, и в особенности при патриархе Кирилле, одни часы которого за 16 тысяч баксов чего только стоили… Ну да, как раз 16 тысяч баксов и стоили, хе-хе, а их потом на официальных фото ретушировали, чтобы не бесить народ. Это не считая суперджетов и яхт.

Ладно, бог с ними, с попами и религиозными ортодоксами типа Арнольда Брешианского. Главное, что у меня теперь имеется собственный самогонный аппарат, и далеко не бесконечные запасы активированного угля можно сэкономить и для других целей. Например, при отравлениях и дизентерии. Чтобы получить очищенную воду из «дистиллятора», только и нужно, что разжечь огонь под перегонным кубом. А уж с дровишками, во всяком случае в Европе, проблем быть не должно. Правда, дистиллированная вода не приносит пользы организму, в который с обычной водой попадают полезные минеральные вещества. Употреблять её можно в небольших количествах, и то, когда нет другого выхода.

Так что лучше аппарат использовать по прямому назначению, дял получения самогонки или вообще спирта. Даже необязательно дрожжи у пивоваров клянчить, исходный продукт сам способен забродить до нужной кондиции. Такими вот я обладал вполне полезными познаниями для середины двенадцатого столетия от Рождества Христова. Жаль, если их носитель сложит голову в первой же серьёзной стычке или вообще преставится по пути в Святую землю от какого-нибудь заболевания.

Накануне выступления Папы Римского мы с Роландом пришли забирать сапоги. Мастер сказал, что они были готовы ещё накануне, но он не стал посылать подмастерье к Эжен, дабы не тревожить лишний раз досточтимых шевалье.

Хорошие сапоги пошил Оливье, даром что фамилия кулинарная и больше подошла бы повару. Правда, тот Оливье, что изобрёл знаменитый салат, родится лет через семьсот. В общем, сапогами мы — а в первую очередь я — остались довольны. Надеюсь, сносу им не будет. А кроме того, сидеть верхом, сунув ноги в стремена, оказалось намного удобнее, когда подошва снабжена небольшими каблуками.

И ещё одно важное, на собственный взгляд, дело сделал. В тот же день, ближе к вечеру, налегке отправился в аббатство Сен-Дени. Аббат монастыря преподобный Сугерий, как я уже успел выяснить, был другом отца нынешнего монарха, да и этот прислушивался к мнению монаха, коим сам себя величал аббат Сен-Дени. Ближе к сумеркам я добрался до монастыря. Накинув поводья на сук засохшего дерева, надвинул на нос капюшон одолженного у Эжен плаща, и с небольшим тубусом, спрятанном в длинном рукаве, направился к монастырской стене.

Постучав, дождался, когда с в воротах откроется маленькое окошко, в котором показалось освещаемое откуда-то снизу, видимо, пламенем переносного светильника, лицо молодого монаха.

— Кто ты, брат? Ночлега ищешь или пришёл просить преподобного Сугерия принять тебя в наш монастырь послушником?

Похоже, меня приняли за своего, я же ещё и подпоясался на манер монашеской рясы верёвкой.

— Нет, ни ночлега я не прошу, ни тем более послушничества. Брат, если тебя не затруднит, передай Сугерию вот это.

Монах, чуть отстранившись, принял тубус, которым я чуть ли не ткнул в его физиономию.

— Что это? — подозрительно поинтересовался он.

— Письмо. В нём содержится информация огромной важности. Передай Сугерию лично в руки.

— А от кого?

— Там под письмом стоит подпись.

После чего я развернулся и растворился в сгустившихся сумерках. Что за письмо находилось в деревянном тубусе? Это была информация о крестовом походе, где я, опираясь на свои знания из будущего, однако прикрываясь откровением, данным святым Януарием, указывал на ошибки, которые приведут к провалу похода против сельджуков.

Главная ошибка — путь, которым отправилось на Восток французской войско. Нужно было двигаться через дружественную Италию, а там морем добраться до Сирии. Так же к ополчению мог присоединиться сицилийский король Рожер II, друживший с французским монархом. Причём между ними изначально был заключён договор, что французы пойдут через Италию. Вместо этого под влиянием германского короля Конрада III Людовик двинул свою армию через Венгрию, Болгарию, Сербию, Фракию и Македонию. Да ещё не вместе с Конрадом, а месяц спустя. Не забыв захватить супругу Алиенору Аквитанскую.

Германцы по пути следования грабили местное население. Византийский император Мануил I Комнин, испугавшись необузданной рыцарской толпы, заключил союз с турками-сельджуками, что в корне подорвало цели и задачи крестового похода. Правда, это не был союз наступательный, он имел целью обезопасить империю и пригрозить латинянам на случай, если бы последние вздумали угрожать Константинополю. Но тем не менее этот союз имел весьма важное значение в том отношении, что он давал понять сельджукам, что им придётся считаться только с одним западным ополчением. Заключая этот союз с Иконийским султаном, Мануил давал понять, что он не смотрит на сельджуков как на врагов. Оберегая свои личные интересы, он умывал руки, предоставляя крестоносцам действовать на собственный риск собственными силами и средствами.

Мало того, от войска Конрада отделился 15-тысячный отряд и на свой страх и риск отправился в Палестину другим путем. А дальше немецкой войско было застигнуто сельджуками врасплох и потерпело страшное поражение. Мануил ввёл Людовика в заблуждение, пустив слух, что германцы успешно захватывают Азию, тем самым как бы возбудив у «лягушатников» соревновательный дух. Таким образом, он постарался побыстрее выпроводить из Византии французов, обеспечив им переправу через Босфор. И уже на другом берегу Людовик свиделся с Конрадом, узнав о незавидной судьбе войска последнего. Дальнейший путь решили продолжить вместе. По пути рыцари подвергались нападению сельджуков, в итоге в начале 1148 года оба короля прибыли в Эфес с жалкими остатками войска. Из того, что я помнил дальше, в памяти всплывала неудачная осада Дамаска, после которой Конрад с остатками войска отбыл в Германию. Немного погодя его примеру последовал и Людовик. А летом 1149 года в битве при Инабе Нур ад-Дин Занги уничтожил союзную армию антиохийцев и ассасинов под командованием Раймунда де Пуатье и Али ибн-Вафы, разграбил Антиохию и занял восточные земли христианского княжества. В общем, полный провал!

Именно эти тезисы с некоторыми подробностями я указал в письме, ссылаясь на откровение явившегося автору святого Януария, и подписанное именем же обезглавленного святого.

Почему я не решился вручить письмо самолично? Так мне не нужны лишние проблемы. Мало ли, стуканул бы Сугерий куда надо, после чего мне могли бы устроить допрос с пристрастием. Мол, а не подослан ли ты, голубчик, врагами христиан, дабы внести смуту в планы монархов и помешать успеху крестового похода? А что, вполне могло так и случиться, устроили бы допрос с пристрастием, после которого я в лучшем случае мог бы остаться инвалидом. Нет уж, мне моя шкура слишком дорога. Тем более она как бы и не моя, а вообще арендованная, хотя, возможно, и пожизненно.

Так что эти дни в Париже я провёл не впустую, особенно учитывая, что лишил жизни сразу двух ведьм. Одну-то точно, доделав неоконченное по пути в Париж дело. Надеюсь, что и вторая на пути в ад. Или небытие, это смотря что находится за кромкой, как говаривают ныне викинги. У них Валгалла, а у христиан ад или рай. Ну а сомневающихся, типа меня, то самое небытие. И даже путешествие моего сознания в далёкого предка не сильно изменило мою позицию по этому вопросу. В глубине души я всё ещё сильно сомневался, что всё происходящее со мной — не плод воображения находящего в коме мозга, а может, и вообще моё сознание подключили к пипец какой крутой компьютерной игре, дающее суперощущение реальности происходящего. Хотя во второй вариант, конечно, верилось совсем уж слабо.

Речь Евгений III толкал в аббатстве Сен-Дени, куда я наведывался буквально накануне под видом, как оказалась, странствующего монаха. Тут он, то бишь Папа, и обитал, кстати, оказавшись на положении бездомного после прихода к власти Арнольда Брешианского.