До половецкой лавы оставалось метров триста. Я снова достал трубу. Среди нападавших выделялся высокий и вроде как немолодой воин, одетый поприличнее своих товарищей. Рядом с ним скакал стройный, безусый юноша, посылавший в нашу сторону стрелу за стрелой.
Прячась за деревьями, мы взвели арбалеты, наложили стрелы на луки, а уж мечи достать, если дело дойдёт до рукопашной — секундное дело. Учитывая, что Второй Латеранский собор в 1139 году запретил использование арбалетов, в нашей охотничьей компании их было не так уж и много. У нашей четвёрки, у Людовика и Конрада, Гильома и ещё нескольких дворян. Остальные были вооружены обычными луками. Ну или не совсем обычными, если иметь в виду произведение искусства, которым был вооружён Пьер.
Лучники и начали бить первыми, всё-таки пущенная из лука стрела летит дальше, нежели пущенный из арбалета болт. Правда, некоторые арбалетчики всё же выпустили по болту, но ожидаемо те до цели не долетели. Болт — он хорош против кольчуги, когда стрела бессильна пробить железо. В принципе, наши враги не так уж и хорошо защищены, и стрела не окажется лишней.
Вот один половец выпал из седла, сражённый чьей-то меткой стрелой. Кажется, стрелой Пьера, вон как парень довольно скалится, выцеливая уже следующую жертву. От падения с половца слетел шлем, и стали видны его рыжеватые волосы. Да, читал я когда-то, что половцы в целом выглядели европеоидами, были рыжи или светловолосы и голубоглазы, но сейчас нам не до таких подробностей. Враг есть враг, подумал я, выцеливая жертву.
И тут же метрах в десяти от меня послышался вскрик. Я обернулся — один из оруженосцев Конрада, чьего имени я не помнил (а скорее и не знал), сидел на земле, прижимая руку к плечу, из которой торчало оперение стрелы. Пренебрёг кольчугой, оделся легко, вот и пожалуйста.
Несколько секунд спустя я оказался рядом с раненым. Так, что у нас тут… Стрела пробила плечо насквозь, и это радовало — не придётся выковыривать из мяса наконечник. Я обломал древко, и под короткий стон рыцаря извлёк вторую половину стрелы из раны. Из походной аптечки, с которой никогда не расставался вы последнее время, достал пузырёк со спиритусом, залил в ещё не успевшее до конца сомкнуться отверстие раны.
— Oh, mein Gott! — вырвалось у рыцаря вместе со стоном.
Я ему по-немецки сказал, что всё уже позади, после чего обмотал плечо полоской чистого льна и велел руку не тревожить. Хотя это ж левая, в правой он вполне мог держать меч, когда дело дойдёт до рукопашной. Если дойдёт… Разве что без щита теперь придётся обходиться.
Закончив оказывать помощь, я поднял с земли арбалет. Так, враги уже на расстоянии где-то полутораста метров, а некоторые и ближе, думаю, пора и попытаться какого-нибудь всадника снять с лошади. А то и лошадь подстрелить. Пеший половец — это половина воина. Один на один в бою с опытным рыцарем он вряд ли сдюжит. Щит небольшой, круглый, сабелька лёгкая, броня хлипкая, ножки кривые… Хм, в общем-то, это правда, потомственные кочевники привыкли всю жизнь проводить в седле, и наши кавалеристы в будущем, вроде того же Будённого, тоже не будут отличаться стройностью ног.
Половцы не пёрли нахрапом, предпочитая пока обстреливать укрывавший нас лесок, постоянно перемещаясь, и попасть в них было не так-то легко. Тем не менее уже несколько тел лежали бездыханными в траве, некоторые ещё корчились, по полю носились лошади без всадников, так же в данный момент никому не нужные, как и их убитые или раненые хозяева. Не до них сейчас, бой в самом разгаре.
Присев, прячась в невысокой поросли кустарника, я вскинул арбалет и спустя пару секунд выпустил болт в направлении одного из проносившихся мимо всадников. Эх, мимо! Снова принялся натягивать тетиву. Вложил болт в ложе, прицелился… С глухим стуком половецкая стрела вонзилась в ствол дерева в нескольких сантиметрах от моей головы, вибрируя древком.
Я невольно втянул голову в плечи. Вот же демоны! Хоть и была на мне кольчуга и шлем голову прикрывал, но оставались и незащищённые места. Вот так в глаз прилетит — и всё, конец твоим похождениям, брат де Лонэ. А заодно и потомки, включая… меня самого.
Либо это просто параллельная реальность, в которой может случиться всё, что угодно, но в другой реальности Семён Делоне никуда не денется.
Ладно, хорош рефлексировать. Вон братья и Роланд с ними только и успевают тетивы взводить, отправляя в сторону половцев болт за болтом. А я чем хуже?
Следующий мой выстрел оказался не в пример удачнее предыдущего. Я, правда, целил в тело того самого высокого и хорошо одетого всадника, а получилось так, что пришпилил ногу к боку лошади. Та взвилась на дыбы — раненый чудом удержался в седле — и понесла прочь. В любом случае минус один, довольно подумал я. И вероятно, я подранил их военачальника.
Однако и враги дело своё знали туго, то и дело слышались крики раненых крестоносцев. Мне уже некогда было оказывать кому-то помощь, всё потом, если кому-то из них повезёт дождаться конца боя. И если в нём победа будет на нашей стороне. А в этом я был не очень уверен, слишком уж большим было численное преимущество половцев.
Наконец, то ли исчерпав запас стрел, то ли просто решив, что нужно с нами покончить до захода солнца, которое уже касалось своим расплавленным диском верхушек деревьев, половцы, повинуясь чьему-то гортанному крику, рванули на штурм, на ходу выхватывая из ножен свои кривые сабли.
Ух ты, рукопашная! Внутри меня адреналин забурлил с удвоенной силой.
— Выстраиваемся в линию! — заорал я, беря на себя командование на глазах изумлённой публики. — Щиты и копья перед собой, закрываем Их Величества.
«Их Величества» были совсем не против, в их планы не входило так глупо сложить головы, не достигнув конечной цели нашего путешествия. А если, защищая их, погибнут десяток-другой крестоносцев, среди которых немало дворян… Что ж, Господу нашему Иисусу Христу виднее, чья душа сегодня достойна вознестись на небеса.
Ладно, сейчас не до философских рассуждений. Мы нашей пятёркой заняли правый фланг обороны, рядом с кривой берёзкой. У меня, Роланда и Пьера в руках мечи, у Эриха — топор, у Ульриха — боевой молот. Чувствую, кому-то из степняков сегодня придётся несладко.
Первая атака половцев была сделана наскоком, верхом. Но более-менее успешно отбита — несколько лошадей получили копья в грудь и шею. Две теперь бились в агонии перед нашим строем, три с кровоточащими ранами умчались прочь, невзирая на команды их седоков. А несколько половцев лежали перед нашим строем. Двое неподвижно, ещё двое катались по земле, воя от боли. Одного раненого, что был поближе, Ульрих приголубил молотом, и от вида разлетевшихся осколочков черепа и его содержимого, сопровождавшихся мерзким хрустом, меня малость замутило.
Половцы, отхлынув, стали снова пускать стрелы в нашу сторону. Мы прикрывались щитами, из-за которых наши лучники тоже пускали стрелы. У Пьера получалось лучше всех — он свалил двоих степняков.
Враги же, сообразив, что стрелами нас так просто не возьмёшь, снова предприняли атаку. Но теперь уже пешими, до них дошло, что среди кустов и деревьев на лошадях не сильно повоюешь. Посмотрим, каковы они в пешем строю.
Впрочем, строя как такового половцы не придерживались. Наш же строй к тому времени рассыпался. Виноваты оказались рыцари в центре, решившие показать молодецкую удаль перед своими монархами, и с криками: «За короля!» (так же кричали и «За кайзера!») рванувшие в атаку на врага. В общем, дальше получилось каждый сам за себя, хоть наша пятёрка и старалась по мере сил прикрывать друг друга. Впрочем, оглядываться на товарищей у меня не было возможности, так как на меня налетел низкорослый, с редкими, свисающими до подбородка усами половец. Причём в каждой руке у него было по сабле, а щит отсутствовал.
Первый удар врага принял на себя лик Святого Януария. Почти одновременно вражина полоснул саблей по ногам, и если бы не мои металлические шоссы… В общем, это был повод похвалить себя за предусмотрительность.
