Уже в этом походе обнаруживаются противоречия между восточными франками и крестоносцами — так, Людовик VII отказывается от планов антиохийского князя Раймунда де Пуатье завоевать Алеппо (Халеб), и современники объясняют неудачи крестоносцев тем, что прибывающие из Европы крестоносцы редко прислушиваются к советам заморских франков. Судя по тому, как в дальнейшем развивались события, желание европейских монархов исполнить обет паломничества действительно возобладало над стремлением помочь латинскому Востоку. В мае 1148 г. Людовик VII прибыл в Иерусалим, где встретился с Конрадом III, уже достигшим цели паломнического путешествия. Французский монарх поклонился Гробу Господню и обошел все местные святыни. Исполнив обет, часть крестоносцев вернулась в Европу, в то время как оба государя, отвергнув прежние умеренные планы, дали иерусалимскому королю Бодуэну III (1143–1163) вовлечь себя в военную авантюру — борьбу за город Дамаск, которая оказалось неудачной — на помощь единоверцам пришел сын Зенги Нур-ад-Дин, снявший осаду крестоносцев. Но и после этих событий Людовик VII еще долгое время оставался в Святой Земле, где посещал церкви и монастыри и раздавал милостыню.
Крестовый поход, начинавшийся на волне религиозного энтузиазма, закончился полным провалом. Это была первая серьезная неудача западных христиан на Востоке, которая, особенно в сравнении с эйфорией после Первого крестового похода, произвела на современников огромное впечатление, вызвав их осуждение и неодобрение.
Мнения разделились: одни говорили о том, что изначально в затее похода не было ничего хорошего и что его вдохновили лжепророки, и поскольку крестоносцы действовали вразрез с божественными планами, то потерпели поражение. Другие полагали, что намерения крестоносцев были благими и соответствовали божественным предначертаниям, но участники похода были наказаны за грехи. Третьи находили естественные причины провала: трудности экспедиции, болезни, голод. Немало было и тех, кто во всем обвинял греков — как, например, хронист Эд Дейльский. Но всю вину за провал экспедиции взял на себя св. Бернар Клервоский. В своем сочинении «О созерцании» (Dе consideratione) он не пытался искать причины провала, но, цитируя Священное Писание (Мф 5:45), объяснял, что простым смертным не дано вникнуть в божественный замысел, ибо Господь «посылает дождь на праведных и неправедных» и «пути Господни непостижимы».[61]
На двенадцатое столетие по существу приходится всего лишь одна-единственная масштабная крестоносная экспедиция 1147–1149 гг., которая, как мы видели, уже тогда была направлена отнюдь не только в Палестину, но и в пиренейские страны, и в северо-восточную Европу. Между 1101 г., когда состоялся арьергардный крестовый поход, и 1187 г., когда утрата христианами Иерусалима вызовет новый мощный всплеск религиозного энтузиазма, никаких существенных изменений в крестоносном движении, если разобраться, не происходило. Правда, в течение всего этого времени западные христиане должны были охранять Святые места и латинские владения на Востоке, а также отвоевывать новые территории. И в этом им, несомненно, помогали духовно-рыцарские корпорации, возникшие в первой четверти XII в. — ордены тамплиеров и госпитальеров, которые поначалу посвящали себя заботе о паломниках и их защите, а затем приобрели военные функции. Члены этих орденов, будучи воинами, принимали монашеский обет и сражались за христианскую Церковь. По существу, в их деятельности нашла свое воплощение изначальная идея крестового похода, связанная с клюнийской реформой — соединение рыцарского и монашеского идеалов, сочетание рыцарских военных, присущих мирянам ценностей, с одной стороны, и монашеских представлений — с другой. Такой идеал воина и монаха был воплощен в ордене тамплиеров, воспетых св. Бернаром Клервоским в его сочинении «Похвала новому рыцарству». Во многих сферах братья действовали совместно с крестоносцами, но, в отличие от последних, обладавших временным статусом паломника, должны были выполнять свои обязанности пожизненно. Впоследствии тамплиеры и госпитальеры станут главной военной силой государств крестоносцев. В XII же веке ордены были важным связующим звеном между Западной Европой и латинским Востоком, а их создание можно рассматривать как единственное в этот период новое явление крестоносного движения.
Фактором развития последнего была, несомненно, поддержка франкских поселений на Востоке — Иерусалимского королевства и его вассальных княжеств. В течение века в государстве крестоносцев сменилось восемь правителей — от Готфрида Бульонского (1099–1100) до Бодуэна IV (1174–1187), и все их усилия были направлены на обеспечение безопасности внешних границ. Папы пытались помогать латинянам справляться с ситуацией на Востоке, которая с каждым годом становилась все труднее. Итоги неудачной экспедиции 1147–1149 гг. только способствовали дальнейшей пропаганде джихада. После смерти Имад-ад-Дина Зенги его сын Нур-ад-Дин продолжил политику отца и укрепил свои позиции в Эдессе. В 1149 г. он отбил у Антиохийского княжества крепости на правом берегу Оронта, а в середине XII в. Дамаск, Шейзар и др. и подчинил своей власти почти всю Сирию. Нельзя сказать, что в это время папы не пытались организовать новые экспедиции. Так, в 1150 г. Евгений III планировал новую крупную военную кампанию, и св. Бернар Клервоский согласился стать ее духовным вождем. Но идея вызвала неодобрительную реакцию и критику общества, которое еще не могло забыть неудач Второго крестового похода. В разные годы папство было вовлечено в ряд других планов подготовки новых походов — в 1157, 1165, 1169 и даже 1181 гг. — им так и не суждено было осуществиться. Тем не менее Апостольский Престол пытался поддерживать Святую Землю и предоставлял индульгенции западным христианам, которые были готовы защищать латинские владения на Востоке. Так, понтифик Александр III (1159–1181) в 1169 г. выпустил буллу «Inter omnia», в соответствии с которой индульгенции раздавались тем, кто был готов нести военную службу в Палестине в течение двух лет. Впоследствии папа даже согласился, обещав частичную индульгенцию, сократить срок службы до одного года, лишь бы рыцари помогали франкам латинского Востока в непрерывной войне против мусульман. Александр III непрестанно напоминал о том, как важно, чтобы христиане защищали Святую Землю — наследие Христа, и военная служба рыцарей на Востоке рассматривалась им как их воздаяние за искупительную жертву Спасителя.
В середине XII в. возникали постоянные миграционные волны с Запада на Восток, но значительной экспедиции не происходило. Небольшие группы рыцарей, часто объединенные узами родства или дружбы и (или) вассально-сеньориальными отношениями, отправлялись воевать в Восточное Средиземноморье против мусульман, и иногда они действовали по призыву папы и принимали обет крестоносца. Наряду с этим не прекращался поток пилигримов в Святую Землю. Двенадцатое столетие вообще считается золотым веком паломничества. Ведь в результате Первого крестового похода Гроб Господень и другие святыни стали более доступны христианам, а многие святилища на Востоке были восстановлены. К тому же возникшие в это время на Востоке франкские поселения и духовно-рыцарские ордена гарантировали безопасность паломникам. Все это и вызвало всплеск новых благочестивых путешествий. Известно, что некоторые из крупных паломничеств были вооруженными (например, такое путешествие в Иерусалим осуществил в 1172 г. саксонский герцог Генрих Лев), но средневековые тексты — как хроники, так и хартии — не проводят четкой границы между крестоносцами и паломниками, называя всех пилигримами (peregrini). Судя по всему, крестовый поход придал паломническому движению новое измерение, но не создал отдельно существующей традиции.
