Взяв себя в руки, Серена вспомнила те приемы обсуждений и споров, которым она научилась у Квины и Иблиса Гинджо. В сегодняшнем диспуте ей понадобится все умение убеждать, на какое она окажется способной. Она, кроме того, надеялась, что Ките и другие посредники уже провели нужную подготовительную работу.

– Ты ищешь совета? – поинтересовался Видад.

Голос исходил из динамика, вмонтированного в подножие емкости. Это была новая система, и Серена поняла, что посредники ввели это усовершенствование, чтобы один посредник мог общаться сразу с несколькими когиторами. До установления этого усовершенствования Видад и другие философы пребывали в вековой безмятежной тишине, окруженные безгласными помощниками-монахами. Теперь, когда назначенные Иблисом ассистенты постоянно вовлекали затворнических философов в споры, жизнь Видада, вероятно, сильно изменилась.

– Мне нужна ваша помощь, – ответила Серена, тщательно подбирая слова и стараясь выдержать тон, в котором одновременно звучали бы цивилизованность, уважение и сила. – Наш Джихад продолжается много лет и уже обошелся нам в миллиарды человеческих жизней. Наша решимость постепенно улетучивается, в войне наступил застой. Я хочу сделать все, что необходимо для достижения быстрой и решительной победы.

Видад не ответил, но другой когитор произнес:

– Как утверждают наши нынешние посредники, ваш Джихад продолжается всего лишь несколько десятилетий.

– И вы удивляетесь, почему я проявляю такое нетерпение?

– Это просто наблюдение, мысли вслух.

– В отличие от вас срок моей жизни ограничен несколькими десятилетиями. Естественно, что я хочу добиться успеха в течение жизни.

– Да, это мне понятно. Однако вся борьба человечества с мыслящими машинами длится едва ли более тысячи лет, что не так много, если принять во внимание большую перспективу. Как ты знаешь, когиторы нашей группы обладают памятью, которая простирается назад на срок в два раза больший.

Заговорил Видад:

– У тебя, смертной, восприятие времени искажено и ограничено, Серена Батлер. Оно несущественно для того холста, на котором история пишет свою картину.

– С тех пор как люди стали записывать свою историю, единственной мерой времени является длина человеческой жизни, – возразила Серена с легким раздражением. – Ведь и вы, когиторы, тоже когда-то были людьми.

Серена замолчала и сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Потом снова заговорила, на этот раз более миролюбиво:

– Подумайте о людях – жертвах мыслящих машин. У каждого погибшего был мозг – это значит, что потенциально он тоже мог бы стать когитором, как и вы. Подумайте о тех открытиях и знаниях, которые мы могли бы получить, если бы эти жизни не были преждевременно прерваны Омниусом.

Когиторы молчали, впитывая ее слова. Ките и другие ассистенты стояли вдоль стены и с явным восхищением смотрели на Серену.

– Мы согласны, что это трагедия, – промолвил Видад.

Серена возвысила голос:

– Наши воины сражаются уже тридцать шесть лет, перенося многочисленные страдания. Мы ежедневно несем невосполнимые потери, наше поколение выбито, и мой народ начинает отчаиваться; Люди боятся, что Джихад не сможет победить, что эта безнадежная война затянется еще на столетия. Они отчаялись найти решение.

– Это достойная озабоченность, – сказал один из когиторов.

– Но я не хочу, чтобы так было! Мы не можем терять импульс движения именно теперь. Потребовалась смерть моего сына и невероятные усилия, чтобы вдохновить людей на борьбу с мыслящими машинами после стольких столетий апатии и отсутствия инициативы.

– Это проблема людей, она не касается когиторов.

– При всем моем уважении к вам, когитор, – но в критические моменты трусы часто именно такими аргументами оправдывают свою позицию. Оживите же свою собственную историческую память! – Офицеры джипола, посредники когиторов, улыбались, искоса поглядывая на Серену. Вероятно, они сами говорили то же самое Видаду. – Вы обладаете великой мудростью, и я не могу поверить, что вы утратили всю свою человечность. Какой ужасной, какой страшной была бы такая потеря.

В имитации голоса Видада стали различимы нотки недовольства и раздражения.

– Но чего ты ждешь от нас, Серена Батлер? Мы знаем о твоей страстной убежденности, но мы – когиторы – нейтральные мыслители. Именно поэтому Омниус оставил нас в покое. Очень давно нашими советами пользовались некоторые из двадцати титанов, прибегали к нашей помощи и какие-то люди из Лиги. Мы занимаем исключительно честную и уравновешенную позицию.

– Ваша позиция исключительно порочна, – резко возразила Серена. – Вы верите в свою нейтральность, но самих вас ни в коем случае нельзя назвать независимыми. Без посредников, помощников, которые являются, между прочим, людьми, вы бы давно погибли. Только потому, что мы, люди, так высоко ценим ваш разум, эти посредники верно служат вам, жертвуют ради вас своим временем, а подчас и жизнью, только лишь чтобы вы могли наслаждаться своим «нейтралитетом» и размышлениями. Никогда, слышите вы, никогда, ни кимеки, ни мыслящие машины не станут помогать вам выжить. Людям нужна ваша помощь. У вас есть такие возможности, о которых могут только мечтать солдаты Джихада. Ваш предполагаемый нейтралитет обеспечивает вам доступ к Омниусу и его мыслящим машинам. Как когиторы, вы можете говорить с ними, следить за ними. Просто подскажите, как нам свергнуть их.

– Когиторы не работают шпионами, – сказал Видад.

Серена вскинула голову.

– Возможно, нет. Но своим долгим существованием вы обязаны людям. Я тоже смертный человек, срок моей жизни ограничен и мал, Видад, в то время как в вашем распоряжении две тысячи лет опыта, из которого можно делать ценные выводы. Если вам не нравятся мои предложения, то я прошу вас использовать ваш интеллект, чтобы отыскать иной способ помочь нам. – Она скрестила руки на груди. – Я не поверю ни на минуту, что это требование превосходит ваши способности.

– Серена Батлер, ты заставила нас задуматься, – произнес Видад. Жидкость, в которой находились мозги когиторов, засветилась ярче. Было похоже, что все когиторы действительно крепко задумались. – Мы обдумаем твою просьбу и предпримем действия, которые сочтем необходимыми.

Серена ждала, надеясь, что они скажут еще что-нибудь, но когиторы хранили молчание.

– Не размышляйте слишком долго, Видад. От жестокостей мыслящих машин ежедневно гибнут люди. Если вы увидите способ раньше закончить этот кошмар, то должны действовать как можно скорее.

– Мы начнем действовать, когда для этого наступит нужный момент. Нам не так-то легко отказаться от нейтралитета, но ты привела неотразимые аргументы, которые подтверждают высказывания наших верных ассистентов.

Стоявший рядом с Сереной Ките низко склонил голову, кажется, только чтобы скрыть улыбку.

Понимая, что разговор окончен, Серена направилась к выходу по длинному холодному коридору. Посредники едва сдерживали избыток чувств, провожая Серену к кораблю.

– Мы знали, что Жрица Джихада сможет сделать то, что не удалось сделать нам, – воскликнул Ките. – Великий Патриарх не зря восхищается вами. Вы – мать и спасительница всего человечества.

Серена нахмурилась, недовольная такой неприкрытой лестью.

– Я всего лишь женщина, которая должна выполнить свою миссию. И именно такой я была всегда. – Потом она тихо, только для себя добавила: – И такой я должна остаться.

Военачальник, не увидевший своего преимущества и упустивший его, виновен в преступлении, которое можно приравнять к откровенной трусости.

Генерал Агамемнон. Новые мемуары

После того как титаны консолидировали свою власть над туманной и облачной планетой Бела Тегез, сделав ее краеугольным камнем новой империи кимеков, они занялись переустройством планеты и ее населения на свой лад. Трое оставшихся в живых титанов вместе с Беовульфом и несколькими неокимеками высокого ранга использовали Бела Тегез как базу, с которой они совершали нападения на курьерские корабли с обновлениями для Омниуса, выявляли слабые места на других Синхронизированных Мирах и готовили свою заключительную экспансию.