— Нет, — произнес Манак, положив руку на плечо Ланту. — Ты, конечно, адмирал первого ранга, но я старший военный капеллан. Я отвечу за это решение вместе с тобой. И оно правильно, — добавил он, посмотрев Ланту прямо в глаза. — Мы вместе все объясним Синоду, сын мой. Делай то, что считаешь нужным!

— Благодарю вас, Святой Отец, — тихо сказал Ланту, потом набрал в грудь побольше воздуха и повернулся к офицеру связи. — Сообщите адмиралу Трону, — сказал он бесстрастно, — что таранный флот должен прикрыть наш отход.

Коммодор Лопес сидел на командном пункте, глядя, как такие же измученные, как и он сам, люди пытаются управлять действиями аварийных групп.

«Нет, — подумал он, — так долго продолжаться не может!» И действительно! Гарнизон его форта еле слышными от усталости голосами приветствовал начало отхода фиванского флота. Лопес тоже обрадовался было, но в этот момент увидел на боевом дисплее что-то совершенно непонятное: линейные и тяжелые крейсера фиванцев, вместо того чтобы отступать, полным ходом идут на космические форты…

Космические корабли, оснащенные реакционно-инертными двигателями, настолько маневренны, что практически не могут таранить друг друга. Даже если какой-нибудь капитан и решит пожертвовать собой и своей командой, его противник всегда может легко уклониться от столкновения. В случае же удачного тарана немедленно гибнут оба корабля, если только энергетическое поле одного из них не превосходит во много раз по своей массе энергетическое поле другого. Таран — очень расточительный способ ведения военных действий в космосе, ведь корабль, достаточно мощный для того, чтобы выдержать оборонительный огонь своей жертвы, идя с ней на сближение, слишком ценная боевая единица, чтобы терять ее так глупо.

Однако фиванцы кое-что изобрели в этой области. У них были специальные корабли, менее быстрые и мощные, чем обычные, но зато имеющие возможность манипулировать своим энергетическим полем, создавая впереди себя своего рода волну, служившую электромагнитным тараном. В ВКФ Земной Федерации не могли представить себе ничего подобного, так как и при наличии электромагнитного тарана оснащенный им корабль получал в момент удара страшные повреждения в машинных отделениях. Кроме того, быстроходные корабли могли довольно легко уклониться от таранного удара.

Но форты Линии не были быстроходными кораблями.

На крейсерах фиванского таранного флота служили самые фанатичные приверженцы Церкви Святой Матери-Земли. На борту этих кораблей не было почти ничего, кроме гигантских машин, необходимых для деформации энергетического поля, и ударных десантных капсул, которые автоматически выстреливались сразу после удара.

— Господин адмирал! — доложил запыхавшийся Сущевский. — Космические форты несут страшные повреждения в результате внезапной таранной атаки. Космические десантники вновь отражают нападение абордажных команд. Вторая волна наших истребителей уже почти готова ударить по отступающему фиванскому флоту, но ее можно повернуть на таранные корабли, еще не достигшие целей…

Антонов перебил его, рубанув воздух ладонью.

— Нет! — рявкнул он так громко, что его услышали все офицеры штаба. — Именно на это фиванцы и рассчитывают! Пусть форты отбиваются своими силами. Мы должны уничтожить крупные корабли противника, ведь каждый ускользнувший сегодня от нас сверхдредноут рано или поздно появится снова. — Антонов был не меньше остальных потрясен последним проявлением массового фанатизма фиванцев, но не желал этого показывать.

— Истребители нанесут удар по назначенным ранее целям!

Ктаар бросил на Антонова странный взгляд, без сомнения думая, что из адмирала вышел бы отменный орионец. Антонов подозревал, что его офицеры-земляне думают так же.

Сражение прекратилось. Уцелевшие фиванские корабли, совершив искусный маневр, скрылись из Редвинга, а Второй флот приблизился к космическим фортам, чтобы оказать им посильную помощь. Антонов с бесстрастным лицом изучал бесконечные списки погибших. Погиб на своем боевом посту и коммодор Антонио Лопес-и-Сандоваль. Его командный форт был разрушен чудовищным ударом таранившего его фиванского крейсера.

Антонов уловил краем уха обрывок разговора собравшихся у него за спиной офицеров и повернулся к ним:

— О чем это вы, коммандер Тревейн?

— Я просто вспомнила о том, как один мой соотечественник много веков назад сказал, что страшнее победы бывает только поражение.

Антонов буркнул что-то неразборчивое и продолжил изучение списков погибших на фосфоресцирующем экране.