Продолжая в мыслях себя ругать, он освободился от обуви и одежды. Держаться стало легче, но высокие волны сил не прибавляли.

Мрачный двухмачтовый барк с черными парусами он заметил не сразу. Корабль терялся на фоне неторопливо приближающейся плавучей страны.

– Эгей!.. – Он замахал обессиленной рукой. – Сюда!..

Возможно, его бы и не заметили, но рядом покачивалась на волнах только что сброшенная рубаха.

Корабль чуть сменил курс и двинулся в его сторону.

«Заметили», – подумал он с облегчением. Теперь, когда помощь была близка, изможденное тело стало отказывать. Он почти не видел, как с бортов свесились люди, держащие в руках длинные багры. Сознание покинуло его, словно смытое холодными водами, и он качался на волнах, как его отнесенная в сторону рубаха.

Было темно. Пахло сыростью, деревом и смолой. Невидимый сквозь прикрытые веки мир покачивался и скрипел. Где-то наверху раздавались шаги многих ног. Приглушенные голоса.

«Я на корабле?» – была первая его мысль, и он открыл глаза.

Он лежал в гамаке. Руки и ноги связаны. На левом плече зудела от соленой воды рана, оставленная багром. В полумраке трюма виднелись многочисленные ящики и бочонки. На одном из них сидел рослый детина с серой бородой, с жилетом на широких плечах, с изогнутым клинком на украшенном жемчугами поясе. Длинные волосы перевязаны темно-синей тряпицей.

– Очнулся? Эй! – рявкнул совсем недружелюбно человек в повязке.

Говорил он на гринвельдском, но с особым произношением. Несостоявшийся утопленник, а ныне, судя по путам на руках и ногах, пленник продолжал озираться по сторонам и ответил не сразу.

– Кажись, да…

– Имя твое как?!

– Берест…

– Чего? Как?

– Берест. Это мое имя.

– Странное у тебя имя.

– Кто ты? И где я? – спросил Берест.

– Я Хардрад Гунтрам, капитан абордажной команды «Тритона».

– «Тритона»?

– Это корабль. И ты сейчас на нем.

Усталое тело ныло, и лежать в гамаке было неудобно.

– Почему я связан?

– Ну а почему бы тебе не быть связанным? – ухмыльнулся Гунтрам. – Кто ты вообще такой?

– Я же ответил…

– Всего лишь имя. К тому же странное.

– Твое имя мне не менее странно…

– Может, и так, но связан не я, а ты. Кто ты и откуда?

– Я скифарий. Оттого и имя мое тебе непривычно.

Капитан абордажной команды протянул руку и взял с соседнего бочонка флягу. Сделал несколько глотков.

– Отсюда до Гринвельда – мили океана Предела. Между океаном Предела и Скифарией – Гринвельдское королевство и широкие Змиевы леса. Как же ты очутился тут, скифарий?

– Спрыгнул с галеры.

– Хм. Галеру мы видели. Что за галера?

Берест пожал плечами и тут же поморщился от боли.

– «Соленый ветер». Торговая посудина. Мы шли с припасами на Последний Взор. Но попали в бурю, и нас унесло далеко в океан…

– И что же заставило тебя спрыгнуть? Качка?

– Нет…

Берест облизнулся, глядя на флягу, и тяжело сглотнул.

– Беглый я. Меня в малолетстве рыцари в полон увели. Когда они в поход на нас ходили. Рабом я был.

– В Гринвельде давно нет рабства.

– Сло́ва, может, такого и не говорят, – усмехнулся Берест. – Оленя бить в лесу без королевского разрешения тоже нельзя. Но бьют. Так и выходит. Рабства нет, а рабы, ежели разобраться, есть. Вот я и бежал. Потом на галеру нанялся.

– Отчего же в Скифарию свою не бежал?

– Того и желал, приятель. Я думал, пойдет галера наша в Тассирию. Или Артаксату. Там соскочу, да на восток. Но тут вестники хорошую плату посулили за доставку припасов на Последний Взор. А мне в Гринвельд нельзя – хантеры по моему следу уже давно идут. Когда большой остров показался, на галере суматоха поднялась, ну, я и сиганул. Здорово всех перепугал остров ваш.

– Ты что же, не слыхал раньше о Странствующем королевстве? – недобро улыбнулся корсар.

– Как же, слыхал… Слушай, дай попить, – кивнул Берест на флягу.

Хардрад протянул ему сосуд. Пленник схватил флягу связанными руками и с жадностью приник к горлышку. Внутри был какой-то кислый морс.

– И ты решил грести к Странствующему королевству, хотя и слыхал о нем?

– А что мне? – выдохнул Берест, утирая подбородок. – В Странствующем королевстве врагов у меня нет. А в Гринвельде – хоть отбавляй.

– Друзей здесь у тебя тоже нет.

– Как и в Гринвельде. Но вы им враги. А враг моего врага – мой друг.

– Пословицы иногда врут, скифарий… Сколько весел на вашей галере?

– Сорок.

– Сорок? – поморщился Гунтрам. – При таком ветре не догоним.

– Не догоните. Они, как вас увидели, стали грести, что одержимые.

– Ясно, ясно. А что за клеймо на затылке?

– А-а, клеймо… Гад, что держал меня в рабстве, клеймил. Своим родовым знаком.

– И чей же родовой знак – черный паук? – прищурился Хардрад.

– Лорда Моргана Тэлбота, да усохнет его голова, а чума заберет детей.

Корсар кивнул. Видно, он и так знал ответ, просто решил проверить пленника.

– Ну, – Гунтрам, хлопнув ладонями себя по коленям, встал с бочонка, – отдыхай пока.

– Может, развяжешь? – Берест вытянул руки.

– Ни к чему это. Я же сказал, отдыхай, – отозвался корсар, не оборачиваясь.

С одного края плавающей страны не было видать другого. Мешало, конечно, то, что чем ближе к середине рукотворного острова, тем выше он становился. А пик королевства, казалось, готов был резать облака. Но и с высоты дымовой тучи не хватало глаз, чтобы обозреть остров целиком. По сравнению со Странствующим королевством двухмачтовый барк «Тритон» был даже не рыбешкой рядом с многопалубным судном на несколько сот весел, а мальком, едва покинувшим икринку.

Приближаясь к берегу Странствующего королевства, корабль убрал паруса. У распахнувшихся ворот гавани, одной из многих, «Тритон» уже встречала большая лодка с двумя десятками гребцов и швартовщиков, что тянули от пристани пару крепких канатов. Концы канатов подали на «Тритон». Теперь люди на причале стали накручивать канаты на массивные механизмы, постепенно подтягивая корабль к пристани.

Ворота стали закрываться, как только «Тритон» оказался внутри. Теперь корабль следовало пришвартовать среди других. Причалы были обвешаны неприятными на вид большими пузырями. Видимо, это были внутренности неких огромных океанских животных. Пузыри эти, набитые сушеными водорослями, были достаточно крепки, чтобы смягчать удары корабельных боков о пристань.

«Тритон» мягко уткнулся в вереницу пузырей. Тут же стали вязать швартовые. Не дожидаясь окрика капитана, матросы спустили сходни.

Береста вели трое. Впереди, широко расставляя ноги, шел сам Хардрад Гунтрам. За ним – пленник. Ноги от пут освободили, но не руки. Двое позади Береста были в черных сапогах, темно-синих штанах и рубахах, кожаных жилетах и широкополых шляпах. На поясе у каждого небольшой изогнутый меч с одной стороны и нож – с другой. Берест приметил, что у многих моряков на «Тритоне» одежды яркие – видимо, для того чтобы легче было разглядеть в воде, если свалишься за борт. Но эти темные фигуры, похоже, были из абордажной команды. Им броские наряды ни к чему.

Слышать о Странствующем королевстве ему доводилось многократно, но все равно трудно было поверить собственным глазам. Деревянные улочки, деревянные стены, деревянные крыши. Только люди из плоти и крови. И вовсе не чудовища какие-то. Просто люди. Как те, что живут в Гринвельде, в Скифарии или еще где. Берест посмотрел в сторону центра Странствующего королевства. Дома уступами уходили вверх. У самой вершины, теряясь среди дыма, что исторгали из себя трубы кузниц и прочих мастерских, виднелся огромный черный замок с островерхими шпилями. Берест присмотрелся к трубам – они не деревянные, а каменные. И все же, как здешний народ не боится разводить огонь?

– Отчего не тонет и не гниет это все? – не выдержал Берест.

– Дерево особое в основании, не портится веками и легкое очень, – отозвался Гунтрам.