Спустя пару часов обе сестры скользнули в лабораторию; к счастью, Келар занимался лишь теоретическими расчетами, и его анима не пылала стихийной силой.

Оэна бесшумно приблизилась и поднесла изучавшему записи дракорожденному полный кубок вина.

– Спасибо, Оэна, – отстраненно поблагодарил Келар, принимая кубок и отпивая. Сестры затаили дыхание; Келар перелистнул страницу и сделал еще глоток, потом осушил сосуд до дна и опустил его на стол.

Вновь зашуршали страницы, но теперь – гораздо медленнее. Келар отвел взгляд от записей, поглядел на Оэну; научный интерес в глазах сменился совсем иным выражением.

Оэна мягко улыбнулась – именно так описывалось действие «сладкой ночи». Она не влияла на разум, но просто пробуждала желание; от него можно было легко отрешиться, если захотеть…

Если.

Келар не захотел – и, отложив тетрадь, шагнул вперед; его руки обвились вокруг Оэны, та мгновенно подалась навстречу поцелую.

Спальня любого истинного чародея находилась возле лаборатории; Ория открыла дверь еще когда Келар допивал вино, и сейчас с точно такой же улыбкой ступила внутрь.

Келар не заставил себя долго ждать: он мгновенно подхватил Оэну на руки, пронес до двери спальни; там девушка выскользнула из его рук, а Ория сразу оказалась на ее месте. Пока Келар медленно и с наслаждением пробовал на вкус губы Ории, Оэна сорвала покрывало с постели и развязала пояс платья: оно с шорохом соскользнуло на пол.

– Торопишься, Оэна, – усмехнулся Келар, освобождаясь от одежды с истинно Водной ловкостью. – Знаешь же, мне приятно это делать…

Слова он подкреплял делом, медленно совлекая платье с Ории; ладони Келара мягко поглаживали грудь, очерчивали изгибы фигуры. Ория медленно вздохнула, прикрыв глаза, Оэна тут же оказалась позади Келара, прижавшись к нему всем телом. Горячие губы коснулись шеи, тонкие прохладные пальцы мгновенно оказались внизу.

«Перст дракона», – некстати всплыло в ее уме иносказание из книги рецептов; на касание ее руки «перст» мгновенно отозвался движением, ложась в руку так же удобно, как любимый пестик.

«Драконы, что за сравнение!»

Келар тем временем уже полностью раздел Орию, и теперь та изгибалась в его руках, чувствуя, как крепкие пальцы проходятся по всему телу, от холмиков грудей до нежных тонких волосков внизу.

– Стоя неудобно, – через пару минут Келар с большим трудом оторвался от Ории, высвободился из нежных пальцев Оэны и кивнул в сторону кровати.

Там сестры поменялись местами: теперь уже Оэна вытянулась, подставив себя пальцам и губам Келара, а руки Ории принялись блуждать по мужскому телу, заставляя его вздрагивать от наслаждения.

Кому как не геоманту знать нужные точки?

Очень скоро ласки изменились: Келар оказался поверх Оэны и медленно, неторопливо вошел в нее; Ория подвинулась ближе, прикрыв глаза и вздыхая от мягких, уверенных прикосновений. Не каждый смог бы одновременно брать одну девушку и ласкать другую, никакой смертный после недельной работы не смог бы предаться любви с такой энергией – но Возвышенные всегда были крепче. А искусство любви в Алой Династии было столь же уважаемо, сколь и искусство боя или чародейства.

Они не первый раз оказывались втроем в одной постели и даже не нуждались в словах, чувствуя друг друга так, будто невидимые потоки соединяли Келара и Орию с Оэной. А может, и соединяли – не зря же стихией Келара была Вода.

Оэна всегда достигала пика раньше сестры – и сейчас случилось так же; она выгнулась с блаженным вскриком, крепко зажмурившись, и чувствуя, как Келар покидает ее тело. Сам он перевернулся на спину, подтянув Орию ближе, усадив верхом на себя; та сперва подалась вперед, помогая проникнуть глубже, потом запрокинула голову, ощущая, как Келар наращивает ритм с каждой секундой, и как бьющаяся в его плоти сила Драконов отзывается в ней самой, словно омывая темной волной. Руки Оэны скользили по плечам Келара, она прижимала голову дракорожденного к своему животу, наблюдая за тем, как быстро дышит и дрожит сестра, как пальцы Келара ласкают ее грудь и мягкое тело, исторгая все новые стоны.

Вершины наслаждения они достигли почти одновременно – и после нового вскрика в комнате на краткое время наступила тишина. Ория соскользнула с Келара, прижавшись к нему справа, Оэна обняла его слева; дракорожденный лениво провел руками по гладким спинам девушек.

– Давно этого не хватало, – пробормотала Ория, вытягиваясь на кровати.

– Мне тоже. Кстати, перестаньте опираться на труды Амодару, – сонно добавил Келар, не открывая глаз.

– Что? – приподнялась Оэна.

– Там указаны составы для смертных, и «сладкая ночь» – не исключение. Для Возвышенного концентрация куда выше нужна.

Сестры переглянулись.

– Вы распознали? – выдохнула Ория, тоже приподнимаясь.

Вот теперь Келар открыл глаза и взглянул с упреком.

– Ломаный обол мне цена как выпускнику Гептаграммы, если бы не распознал.

– Но…

Келар засмеялся и снова привлек обеих девушек к себе.

– Но я действительно уже отчаялся найти чародейское решение проблемы – так что был совсем не прочь отвлечься алхимией.

Он скользнул взглядом по обнаженным телам сестер и добавил:

– Природной.

Пять костров пылали вокруг него, сплетая жар, невыносимый для любого смертного и даже для Возвышенного иного Аспекта. Но на медной коже человека в кругу пламени не выступило ни капли пота – его тело сушил все тот же жар, окружавший его и проистекавший из души. Он знал, что за пределами круга есть вода – и также знал, что не позволит себе потакать желаниям, отступить от силы Хесиеша, что медленно росла в его душе и теле.

Уже несколько месяцев он находился наедине с огнем. Когда не сидел в центре пылающего круга – то смотрел в каждый из костров, призывал пожар собственной анимы и сравнивал их, пламя обыденного мира и полыхающий в его сердце огонь Стихийного Дракона.

Рядом не было никого. Только он – и огонь, которому нельзя гаснуть. Он выработал особый режим сна: рядом с пламенем, регулярно просыпаясь и подкармливая огонь. Другого человека такой режим бы истощил, но он всегда считал себя сильным и был прав.

Он никогда не притворялся пророком или астрологом, но чувствовал – сегодня нечто случится. Жар ощущался все более и более остро и ярко; он ласкал кожу и старался вырваться из сердца. Жар был почти невыносим – но человек оставался в круге. Впервые с начала многомесячной медитации на его лице появилась улыбка – незаметная, легкая, но истинная и уверенная.

И костры взорвались.

Они словно ответили на улыбку – каждый из них взметнул в темное небо колонну огня, заставив ночной холод в страхе отшатнуться.

Сам мрак отступил, когда высокий человек выпрямился среди пылающих костров; огонь служил ему плащом. Над его головой триумфально зашипел исполинский варан, сплетенный из нитей яркого пламени.

И Марик Скейд, дракорожденный Огня, выступил из круга своей стихии, став сильнее, чем был раньше.

Меня зовут Марик Скейд, и я неимоверно крут.

Ну, вообще, все Избранные Драконов круты по определению, но по Огненным – моему Аспекту – лучше всего видно. Прибавьте к этому опыт легионов, рост на голову выше большинства, силу мускулов и Эссенции ему под стать да великий дайклейв при себе, и поймете, почему я так о себе говорю и почему меня без вопросов нанимают.

Нет, многие скажут, что дракорожденному зазорно быть наемником, особенно тому, кто изведал жизнь в Царстве. Мне и говорили. Но знаете что? Нефритовый жезл я на эти советы положил; всю жизнь выбирал то, что нравится, будь то согласие идти в легионы или решение уйти к демонам с Острова.

Еще учтите, что наемнику-Возвышенному всегда хорошо платят, а морочить себе мозги политикой и возней у власти ему не надо. Есть те, кто этим наслаждается – но я-то, Драконы свидетели, боец и всегда им был. Своя у меня дорога, и свое умение жизни радоваться. А то, что иногда на меня нападает желание потрепаться о вечном – так спросите любого монаха, он вам скажет, что это у меня от просветления и близости к Дракону Огня. Спорить не буду.