– Революционный трибунал?

– Да. «Чтобы положить конец своеволию преступников и врагов общего дела». Так выразился художник Давид, выражая пожелания секции Лувра. Это означает, что теперь никто не может чувствовать себя спокойно в Париже – да и во всей Франции. С трибуналом шутки плохи: у этого монстра наверняка появится потомство.

– Боже милосердный! К чему мы идем?

– Нас ждут еще более суровые времена. Сначала, разумеется, разделаются с жирондистами, а потом примутся за меня, за вас, за королеву...

– Чтобы королева предстала перед революционным трибуналом? Но это немыслимо!

– Отчего же? И судьи будут суровы, уверяю вас. Ее величество не сможет рассчитывать на то уважение, которое испытывали к покойному королю. Ее ненавидят, и этой несчастной предстоит Голгофа, если...

– Если ее не спасти. Вы полагаете, что я об этом не думал?

– Я знаю, что вы об этом думаете. Только вам и под силу совершить это. Но вам нужны верные помощники, люди, способные идти до конца.

– Я знаю. Я только что получил неплохой урок.

Ленуар встал с кресла и принялся мерить шагами комнату, заложив одну руку за спину. Наконец он остановился перед де Бацем:

– Значит, это правда? Ходят слухи о заговоре.

У де Баца не было причин скрывать правду от старого друга.

– Заговор действительно существует. Я, можно сказать, принимаю в нем самое непосредственное участие и даже финансирую его...

Ленуар усмехнулся:

– Стало быть, голубой бриллиант вы продали удачно?

– Я доволен. Что же касается проекта, то его до сих пор не осуществили по вине одного человека. Он был преисполнен благих намерений, но накануне решающего числа от страха предпочел слечь в постель.

– Вы не должны больше иметь с ним дела! Вспомните о своих прошлых ошибках. Я повторяю, что вы должны быть уверены во всех участниках, как в самом себе.

– Вы пытаетесь напомнить мне о Леметре, которого я в свое время так неосторожно ввел в дом?

– Разумеется! Разве можно быть уверенным, что в ряды ваших сторонников не затесался еще один шпион графа д'Антрэга?

У де Баца вырвался нетерпеливый жест.

– Прошу вас, не надо снова говорить мне об этом! Я повел себя неразумно, поддавшись чувству симпатии, и теперь не перестаю себя упрекать. Если бы я не ввел в круг заговорщиков этого Леметра, мой король, возможно, был бы сейчас жив и свободен!

– Не упрекайте себя. Вы в любом случае невероятно рисковали, и судьба, увы, оказалась не на вашей стороне. Но сейчас вас ожидает не менее трудная задача. Исключительно поэтому я и напоминаю вам о том, что граф д'Антрэг жив и из своего убежища в Мендризио продолжает руководить своими агентами. К сожалению, о них нам практически ничего не известно, а между тем эти люди готовы на все, только бы не дать королеве возможности оказаться на свободе. В особенности пока маленький король с ней.

– Вы имеете в виду вопрос регентства? – нахмурился де Бац.

– Разумеется! Ведь брат покойного короля, граф Прованский, уже объявил себя регентом. И ему совершенно не нужна конкуренция австрийских сил, тем более что на его стороне всего лишь горстка немецких принцев. Если королева исчезнет, а ребенок умрет от болезни или по другой причине, граф Прованский в ту же минуту станет Людовиком XVIII и соберет вокруг себя все роялистские силы. Не сомневайтесь: агенты д'Антрэга здесь не для того, чтобы помочь Марии-Антуанетте бежать.

– Знаете ли вы, где сейчас находится Леметр?

– Нет, он бесследно исчез после казни короля. Скорее всего этот человек прячется где-то в провинции. Однако я уверен, что в скором времени Пьер-Жак Леметр появится снова...

– Париж велик! – вздохнул барон. – Но я помню, как после провала моей попытки спасти короля вы упоминали о кабачке, где собираются люди д'Антрэга и где иногда появляется и он сам под именем Марко Филиберти. Правда, вы не захотели сказать мне, как называется этот кабачок, считая, что я немедленно брошусь туда и навлеку неприятности на свою голову. Но теперь мне было бы полезно узнать, как он называется.

Ленуар колебался недолго:

– На самом деле таких кабачков два – «Прокоп» и «Виноградная лоза» на улице Лантерн.

– Тот самый «Прокоп», где собираются Дантон, Марат, Камиль и Демулен?

– Именно так! Где можно спрятаться надежнее, чем среди врагов? Да я бы и не назвал их врагами. Люди д'Антрэга поддерживают с ними тайные отношения. Я знаю, что шевалье де Поммель и Дюверн де Прайль там бывают частенько. И все же я не рекомендовал бы вам идти туда самому. Вы их главный противник, и они слишком хорошо вас знают! Что же касается «Виноградной лозы», это настоящий разбойничий притон, и туда я вам просто не советую соваться.

Де Бац помолчал, размышляя над тем, что только что услышал. Потом он встал и протянул руку своему старому другу.

– В кабачок «Прокоп» я, пожалуй, отправлю Питу, пусть покрутится там. Благодарю вас за помощь, мой дорогой Ленуар. Я тем более ценю ее, что вы франкмасон и не должны особенно любить королеву.

– Вы полагаете, мне следовало затаить обиду на ее величество? Действительно, в самый разгар дела с бриллиантовым колье она заподозрила меня в предвзятости, и благодаря ей я из генерал-лейтенанта полиции превратился в библиотекаря. Но, говоря по совести, я и сам был рад выйти из этого весьма щекотливого дела. И пусть я масон, но меня не могли оставить равнодушным страдания, которые королеве пришлось пережить, и особенно те, что ее ожидают. Если я сумею помочь вам ее спасти, я вам помогу.

– А маленький король?

– Бедное дитя! Я сомневаюсь, что он когда-либо взойдет на престол. У него так много врагов... Но и его мне хотелось бы уберечь от печальной участи. Однако вернемся к нашему разговору о кабачках. Головорезов нанимают в основном в «Виноградной лозе».

– Я отправлюсь туда сам, но переоденусь и загримируюсь. Скажите мне, друг мой, а вы не собираетесь уехать из страны?

– Зачем мне уезжать, да и куда я поеду? Что за перспектива – умирать с голода на берегу неизвестной реки? Нет, мне хорошо в моем доме. Я уже в таком возрасте, когда люди боятся немногого. Кроме того, я ведь очень любопытен – мне так нравится наблюдать события и людей. Так что пока мои друзья нуждаются во мне...

Выйдя из дома Ленуара, де Бац отправился на поиски Питу, чтобы поручить ему побывать в кафе «Прокоп», но не нашел его.

– Он где-то стоит на страже, только вот не знаю где, – сообщила барону квартирная хозяйка журналиста, сорокалетняя толстушка, не скрывавшая своих нежных чувств к постояльцу. – Но он должен очень скоро вернуться. Теперь гражданин Питу почти никуда не выходит, – добавила женщина с лукавой улыбкой, намекая на то, что домашние радости наконец взяли верх над другими развлечениями.

Де Бац и в самом деле давно не видел Питу, но ему и в голову не приходило связывать отсутствие журналиста с романом – да еще с подобной женщиной.

Поскольку Питу должен был скоро вернуться, де Бац решил подождать на улице, заинтересовавшись расположенной по соседству лавочкой книготорговца. У витрины с книгами барон и увидел Питу, который явно не торопился вернуться домой. Де Бац встал с ним рядом.

– Куда же вы пропали, друг мой? – заговорил де Бац, подходя. – У меня для вас есть поручение, – заговорил он. – Мне хотелось бы, чтобы вы пошли...

– Я не могу никуда идти, – оборвал его молодой человек, не отрывая взгляда от разложенных за стеклом книг. – Солдат Национальной гвардии, если он не на службе, должен днем и ночью находиться дома. В любое время к нему могут явиться с проверкой. Таков приказ Гара, нового министра внутренних дел. Он отдал его после провалившейся на днях попытки окружения Конвента. Нас пока еще не арестовали, но очень похоже, что к тому идет!

– Почему вы не дали мне знать? Вы могли хотя бы прислать записку. Я уже начал волноваться...

– О, я собирался сообщить вам обо всем на днях, но... Не буду от вас скрывать: появилась одна проблема, которая мучает меня последнее время. Я намерен подать в отставку!