Но это мгновение казалось удивительно спокойным. Жан был рядом с ней, в своем рабочем кабинете, занимался подсчетами, разбирал записки и газеты, скопившиеся за время его отсутствия. На улице морозило; ранним утром крупными хлопьями повалил снег, приглушая все звуки, и ватным покрывалом укрыл сад, крыши, черные пустые поля и разбитые дороги. Теперь повсюду, насколько хватало глаз, лежал изысканный белый ковер с узором из птичьих следов. «Какое великолепное обрамление для уютного гнездышка», – подумала Мари, с наслаждением потягиваясь и вспоминая возвращение Жана.
Жан вернулся поздно, около полуночи, но Мари не спала. Тонкий слух молодой женщины различил негромкий звук открывшихся ворот, цокот копыт по еще сухому гравию. Потом раздался топот ног на лестнице – это Бире-Тиссо спешил встретить хозяина. Верный слуга почти не спал все это время: он плохо переносил те моменты, когда его хозяин пускался один на поиски опасных приключений. Но на этот раз де Бац остался непреклонным, заявив, что в Англию Бире-Тиссо не поедет. Его главная задача – защищать Мари, это особенно важно сейчас, после вторжения негодяев в их дом в день казни короля...
В мгновение ока Мари нашарила тапочки, накинула халат поверх ночной рубашки и птицей полетела навстречу де Бацу, плача от радости и облегчения. Наконец-то Жан вернулся!
Барон обнял ее, отругал за то, что она выходит в таком одеянии на мороз, поднял на руки и донес до спальни, бросив на ходу Бире-Тиссо:
– Приготовь мне что-нибудь поесть! Я умираю с голоду.
Разумеется, он хотел есть и пить, он продрог до костей, но каким же счастье было прижаться щекой к шелковистым кудрям Мари, почувствовать у своей груди биение ее сердца! С той самой минуты, как разбушевавшееся море буквально выбросило его корабль на берег Булони, Жан думал только о ней, о ее улыбке, о ее нежности, о ее теле. И когда Мари оказалась в его объятиях, ему оставалось только слиться с ней в счастливом забытьи, поглотившем разочарование, усталость, страдания. Только сейчас он почувствовал, как изголодался по ней.
Жан любил ее с неожиданной яростью, удивившей и очаровавшей Мари. Она поняла, как нужна ему, и это развеяло все сомнения, которые иногда ее посещали.
– Я просто животное, – признался он смущенно, когда все было кончено. – От меня ведь, наверное, за версту несет лошадиным потом и... козлом. Прости меня!
– Это все неважно, главное, что ты меня любишь. И знаешь, мне понравилось! – засмеялась Мари. – Могу ли я теперь напомнить тебе, что ты проголодался? И что поднос, который приготовил для тебя Бире, наверняка покрылся льдом?
– Не имеет значения! Скромность – одно из главных достоинств слуги, так что не стоит жаловаться на издержки.
Поднос и в самом деле стоял за дверью, но на нем не было горячих блюд. Бире-Тиссо приготовил для своего хозяина бутылку шампанского, паштет из кролика, сыр, хлеб и варенье. Вполне достаточно, чтобы утолить голод путника.
Де Бац поставил поднос на постель и наполнил два узких высоких бокала игристым золотым вином.
– М-мм, как вкусно! – оценила Мари, наслаждаясь шампанским и отпивая его маленькими глотками.
– Шампанское создано для радости, мой ангел, и особенно для любви. После него всегда хочется начать сначала. А так еще приятнее... – Он пролил несколько капель из бокала на обнаженную грудь молодой женщины и принялся собирать их губами. Но Мари с улыбкой отстранилась:
– Поешь сначала, а потом расскажи мне все. Ах, Жан, тебе не кажется, что стыдно быть такими счастливыми, когда другие так несчастны?
– Не вижу в этом ничего дурного. Насладимся мы этим моментом или нет – это ничего не изменит в судьбе тех, кто сейчас в опасности. И потом, кто знает, вполне возможно, что очень скоро опасность будет грозить и нам. Так что давай жить, пока живется!
Де Бац принялся за еду, и Мари с любовью наблюдала за ним. Он поглощал все подряд с отменным аппетитом путника, который провел много часов в седле.
– Ты удовлетворен результатом поездки? – наконец спросила она.
– В основном – да. Уильям Грей, ювелир с Бонд-стрит, позабыл свою обычную невозмутимость, как только увидел бриллиант. Он даже не стал торговаться. Я думаю, у него уже был на примете богатый покупатель.
– Английский королевский дом, я полагаю?
– Едва ли. Продать алмаз королю Англии значило бы рисковать слишком многим. Как бы то ни было, Грей мне сразу заплатил. Я мог получить всю сумму в добрых золотых английских гинеях, но я предпочел чеки в различных банках. Теперь мы наконец можем готовить побег августейших особ!
– О, я очень рада. Но ты ничего не говоришь о Лауре и Питу. Они едут следом за тобой в дилижансе из Булони?
Де Бац хмуро уставился на свою тарелку, словно это она была виновата в его неприятностях.
– Нет. Именно поэтому я и сказал, что не вполне доволен путешествием. Представь, я не виделся с Лаурой с тех пор, как мы расстались на этом пороге. Она осталась в Бретани, Питу привез бриллиант без нее. Мы встретились с ним на острове Джерси.
В светлых глазах Мари мелькнула тревога.
– Я надеюсь, с Лаурой не случилось несчастья?
– Нет, но она попала в весьма неприятную ситуацию. И крайне неожиданную...
Барон пересказал Мари то, что узнал от Питу в таверне «Лондон», не забыв добавить, что Питу вернулся в Бретань, чтобы забрать Лауру и привезти ее обратно в Париж.
– Какая страшная история! – вздохнула молодая женщина. – Этот Понталек кажется мне истинным воплощением дьявола. А мать нашей бедной Лауры, вероятно, просто сошла с ума!
Жан пожал плечами.
– Ты так считаешь? А я не вижу в этом браке ничего сверхъестественного. Давай разберемся спокойно. Бывшей госпоже де Лодрен только что исполнилось сорок, и как я слышал, она еще очень красива. После смерти мужа, которого она любила, мать Лауры пыталась заглушить боль потери, заняв место покойного супруга во главе империи морских перевозок. Эта женщина вспомнила о том, что она мать, только когда узнала о гибели единственного сына. Тебе ведь известно, что Себастьян погиб в схватке с пиратами. Ну, а дочь ее никогда не интересовала. Анной-Лаурой занимались слуги, добрая крестная, потом сестры в монастыре.
– Да, я это знаю. Госпожа де Лодрен даже не присутствовала на свадьбе дочери в Версале!
– Вот именно. Она практически не знала своего зятя – ведь свадьбой занималась сама королева. Вероятнее всего, она вообще никогда не встречалась с маркизом – до того самого момента, когда он переступил порог ее дома и сообщил ей о «смерти» Анны-Лауры и своем ранении в Сом-Турб. А если ты никогда не видела раньше маркиза де Понталека, то смею тебя заверить, что он очень красив. Кроме того, маркиз всего лет на восемь-девять моложе дамы своего сердца. Я думаю, что он без труда покорил эту одинокую душу, как пишут в романах. Говорят, что Жосс Понталек просто свел ее с ума!
Слушая Жана, Мари ходила по комнате, скрестив руки на груди. Внезапно она остановилась и повернулась к нему:
– Я понимаю, что Питу не мог заставить Лауру бросить того человека на взморье, но мне совсем не нравится, что он оставил ее с ним наедине. Ты уверен, что речь идет исключительно о неожиданном всплеске благородства и благодарности? Я бы на ее месте...
– Продолжай! Что бы ты сделала на ее месте?
– Я полагаю, что попыталась бы положить конец этой скандальной истории и спасти свою мать, пусть даже мы никогда не были с ней особенно близки. Ведь, став женой Понталека, госпожа де Лодрен подвергается огромной опасности, особенно если ей удалось сохранить свое весьма внушительное состояние. Но если Лаура решила броситься на помощь матери, ей тоже грозит страшная опасность!
– Да, я об этом думал. И Питу просто сгорал от нетерпения поскорее вернуться к Лауре... – Барон встал, обнял Мари и заставил ее сесть рядом с ним на кровать. – Но не тревожься. Лаура обещала ничего не предпринимать, не дождавшись его. Если они еще не вернулись в Париж, то не заставят себя слишком долго ждать, вот увидишь. Я абсолютно уверен в Питу – он слишком любит Лауру и пойдет на все, чтобы защитить ее. Даже от нее самой! Позвольте мне лучше заняться вами, моя прекрасная, нежная, очаровательная Мари...
