Великая Волшебница хотела ответить, но передумала.

— Нет, ничего. Нам не о чем тревожиться. Следуйте за мной.

Они продолжали путь.

Снегопад понемногу стихал. Впереди между деревьями замелькали огоньки костров. Потом они увидели первого дозорного, который ходил кругами по лесу. Путники прошли в шести элсах от него, и он их не заметил. Потом встретили еще нескольких часовых, которые оставались так же безмятежны, что и первый.

Наконец они вошли в лагерь и двинулись между рядов небольших палаток. Множество молодых рыцарей и вооруженных солдат прохаживались взад-вперед по тропинкам и грелись у костров, но никто не обратил внимания на Великую Волшебницу и ее спутников. Незамеченные, они подошли к роскошному шатру, перед которым была большая утоптанная площадка. У входа в шатер горел огромный костер, и в снег были воткнуты пики с флажками лорда Осоркона и четырех провинциальных князей, которые вступили с ним в сговор.

Король Антар дошел до середины открытого пространства и остановился. Он откинул на спину капюшон, так что стал виден королевский шлем Лаборнока. Его забрало было похоже на открытые челюсти свирепого скритека. Шлем угрожающе поблескивал в свете пламени. По обе стороны от Антара встали Кадия и Баланикар, за ними выстроились в ряд шесть преданных короне лабровендских рыцарей. Харамис заговорила с королем:

— Теперь все в твоих руках, мой дорогой зять. Я останусь невидимой, Осоркон не узнает о моем присутствии, но я буду бдительна, и, если кто-то третий попытается вмешаться в честный поединок, я приму меры.

— Спасибо, — прошептал Антар. — Когда Осоркон и его соратники узнают о моем появлении?

— Как только ты позовешь их.

Антар скинул плащ, передал его Кадии и обнажил меч. Другие последовали его примеру.

— Лорд Осоркон! — крикнул Антар. — Выходи и дай ответ своему королю!

Тут все люди, населяющие лагерь, увидели пришельцев. Они стали сбегаться к большом шатру, выхватывая оружие, но, подбежав, поняли, что таинственная невидимая преграда не дает им сделать ни шага на утрамбованную площадку. Охваченные тревогой, они собрались в огромную толпу и стали ждать, что будет дальше.

— Осоркон, выходи! — повторил король. — Я заявляю, что ты — предатель и гнусный клятвопреступник! Ты вошел в подлый сговор с пиратским государством Рэктам и со злобным Хозяином Тузамена, которые уже готовы к нападению на Дероргуилу! Вероломный мерзавец! Предатель родины! Выходи на суд, встречай кару, которую ты заслуживаешь!

Довольно долго было тихо. Теперь с неба падали редкие хлопья снега, ветер прекратился. Стоя рядом с королем, Кадия слышала, как стучит ее сердце. Ей вдруг стало жарко в меховой накидке, и по шее, укрытой свисающей с золотого шлема кольчугой из металлических пластинок, потекли струйки пота. Она осмелилась посмотреть вниз и увидела у себя на груди капельку янтаря с Черным Триллиумом внутри. — О, Цветок Триединого! — взмолилась она. — Дай ему сил! Подари ему победу! Спаси мужа моей любимой сестры!

Полы шатра распахнулись, и показался Осоркон. Он успел надеть только верхние части доспехов. Одной рукой он прижимал к груди крылатый шлем, другая стискивала обнаженный гигантский двуручный меч. При виде его у Кадии перехватило дыхание. Она забыла, какой он великан. Голова его была почти лысой, бороду серебрила седина. Он посмотрел на короля мрачным взглядом, сделал несколько шагов и остановился в четырех элсах от своего бывшего повелителя. За ним вышли четверо его товарищей: Соратик, Витар, Понизель и Нанкалейн, — за которыми высыпала целая толпа рыцарей-оруженосцев. Видимо, до этой минуты они занимались подготовкой к битве.

— Ну! — взревел Осоркон. — Ты назвал меня предателем, да?

— Да, и это истинная правда! — ответил Антар. — Вместе со своей сестрой Шэрис ты участвовал в похищении моих детей, из-за тебя я попал в плен! А теперь ты ведешь этих невинных людей, — король обвел рукой окружавшую их молчаливую толпу, — дорогой лжи и предательства, мешая им достойно исполнять долг. Если они отрекутся от тебя и присягнут на верность Двум Тронам, я дарую им прощение. Но ты, Осоркон, должен умереть, даже если падешь на колени и отречешься от того, что натворил. Ты не избегнешь справедливой кары!

— Этого не будет! Антар поднял меч.

— Тогда я вызываю тебя на поединок, мы будем драться один на один на глазах свидетелей. Я смогу защитить честь Двух Тронов!

Рассмеявшись резким лающим смехом, Осоркон надел шлем и с лязгом опустил забрало. Кадия и рыцари отступили назад, оставив короля в одиночестве ждать исполнения предшествующих любому поединку церемоний.

Но Осоркон вовсе не собирался следовать правилам рыцарской чести. С проворством, которое поразило зрителей, старый генерал бросился вперед, поднял над головой гигантский меч и со свистом опустил его. Такой удар мог бы рассечь короля надвое — от короны до шпор на сапогах, но монарх успел отклониться в сторону, и меч вонзился в промороженную землю.

Антар развернулся, взмахнул своим мечом и обрушил мощный удар на голову Осоркона. Тот пошатнулся и отпрянул. Массивный стальной шлем спас его, через мгновение он пришел в себя и снова ринулся в бой. Мужчины делали выпад за выпадом; соприкасаясь, их мечи высекали искры. Наседая, Осоркон вынудил короля занять оборонительную позицию. Отбиваясь от ударов, следовавших один за другим, король отступил почти к самому краю невидимой черты, за которой стояли зрители. Окруженная рыцарями, Кадия беспомощно наблюдала за схваткой, оставаясь в центре круга.

«О Боже, не позволяй ему сдаваться!» — беззвучно молилась она. Королевская мантия соскользнула на землю, правой рукой Кадия машинально схватилась за меч, левой изо всех сил сжала янтарный цветок.

Нога Антара ступила на камень, вмерзший в глину. Король потерял равновесие, но не выпустил меч и, падая, нанес удар. Он пришелся по тому месту, где возле шеи скреплялись звенья стальной кольчуги. Лезвие вонзилось глубоко под правую ключицу Осоркона. Тот дико закричал, хотел поднять меч и нанести ответный удар, но вместо этого покачнулся и упал на левый бок. Огромным усилием воли он приподнялся и откатился подальше от короля в снег.

Антар вскочил на ноги. Из раны Осоркона струилась кровь, и король сделал благородный жест: он помедлил, давая возможность поверженному противнику осмыслить происшедшее и признать себя побежденным. Но великан, лежавший на земле, схватил тяжелый меч здоровой левой рукой и попытался полоснуть им по ногам короля, чуть не задев их. Толпа возмущенно загудела, послышались крики: «Позор!»

Осоркон не обращал на них внимания. Он заставил себя встать и, заняв выжидательную позицию, затем нанес страшный удар. Королю удалось отразить его, и оба воина опять сошлись в яростной схватке. На этот раз преимущество было на стороне Антара, и его противнику пришлось отступить.

Казалось, теперь люди Осоркона разделились: кто-то по-прежнему поддерживал своего вождя, а кто-то начал симпатизировать королю. Когда меч Антара срезал верхушку шлема Осоркона, из толпы послышались одновременно и возгласы досады, и грубый издевательский смех. Остатки крыльев сломанного нашлемного герба мешали генералу смотреть, и он отскочил в сторону, чтобы сорвать с головы шлем и отбросить его в снег. Ангар тут же обнажил и свою голову, и четверо рыцарей — сторонников Осоркона — выразили одобрение этому поступку.

Обмениваясь короткими резкими выпадами, напоминающими увлеченную работу кузнеца у наковальни, противники сражались теперь недалеко от огромного костра. Осоркон сделал ложный выпад и поранил незащищенное бедро короля — предатель не придерживался правил поединка. Несмотря на ранение, Антар не сбился с ритма и продолжал орудовать мечом с прежней энергией. Лицо старого генерала исказила страдальческая гримаса гнева и боли. Он слабел из-за потери крови, струящейся из раны в ключице. Когда два врага на мгновение разъединились, он в бешенстве выкатил глаза, отвел назад руку, а потом выбросил ее вперед, нацелившись в горло короля. Антар увернулся и стал взмахами меча гнать Осоркона к костру. Изменник зашатался. Одной ногой он наступил на горячие угли, вскрикнул, сделал попытку отсечь Антару голову — и промахнулся.