– Где это сказано?

– В той же пайзце. В приложении на одиннадцатой странице, мелким шрифтом. «Субъект договора не может быть использован в аморальных целях»… ну, и так далее. Самое интересное всегда пишется в приложении, этого Зайгезунд вам не говорил?

Великий Хам побагровел. Зайгезунд инстинктивно прикрыл голову руками. Но гнев повелителя обрушился вовсе не на советника.

– А ты куда смотрел, щенок! Нас дурят, а ты всю дорогу хайлом мух ловил? Не мог сам прикончить ее по-тихому раньше?

– А какая разница? – сказал Хэм. Впрочем, Хэма здесь уже не было. Был Грядущий Хам, привыкший задаром получать все, что он хотел. – Раньше, позже… Мало ли что она говорит… мы же кочуем, кто нас найдет… И вообще, обнаглела больно! Этого не ешь, этого не пей, того нельзя, этого нельзя! Жизни никакой не было, сплошное угнетение. А я человек! Я личность! Я мужчина!

– У каждого свои недостатки, – пробормотала я.

Почему-то после этого Грядущий Хам поспешил укрыться за спиной Ублиетты.

– Мой жених правду говорит, папенька, – заявила та, поводя пухленьким плечиком. – И вы тоже правы. Нечего деньгами разбрасываться, в хозяйстве пригодятся…

– Хамеешь на глазах, девочка, – одобрительно сказал Великий Хам. – Пожалуй, я соглашусь с вами, дети мои. Растет молодежь, передать правление не стыдно. Прикончить человека, много раз спасавшего тебе жизнь – такого уровня хамства даже я не достигал.

– А что такого? Она же не по зову сердца спасала, это ее работа, – заметила юная хамка.

– И то верно. Ультрамунд! Кликни стрелков. Супротив наших бронебойных стрел твой меч не поможет. – Последние слова Великий Хам адресовал мне. – А Рубила у тебя теперь нет…

– А как же клятва? – тихо спросила я.

– Мало ли в чем мы клянемся женщинам!

– И слово Великого Хама – больше не золотое слово?

– Золото плавится… – он хохотнул, наслаждаясь собственной шуткой… – Особенно при таком солнце.

– Только не сейчас, – поправила я его.

Огромная туча заслонила солнце, и черная тень пала на хамбург. Лучники, сбежавшиеся на зов Ультрамунда, замерли, ибо целиться в надвигавшемся сумраке было несподручно. Вдобавок мешал внезапно появившийся ветер.

– Ваше крутейшество! Это какие-то штучки! – выкрикнул Зайгезунд, успевший в общей суматохе спрятаться за кибиткой. – Солнечное затмение, которое помогает персонажу спастись в момент казни – слишком избитый ход, по жизни такого давно не бывает!

Я подняла голову.

– Конечно, это не затмение. Это дракон. Барсик, ко мне!

Хамские стрелки все-таки успели дать залп. Но если с мечом не попрешь против бронированных стрел, то применять бронированные стрелы против огнедышащего дракона – глупость несусветная. Пикируя, Барсик спалил их прямо в воздухе. Зрелище было очень красивое – для тех, кому не являло непосредственной угрозы. Стрелки бросились наутек.

Любое начальство, что бы вы ни предпринимали, будет стараться вас кинуть. Всегда. Такова его природа. Поэтому я даже не обиделась на Великого Хама. Просто, будучи в Нездесе, я зашла к тамошнему магу, связалась через хрустальный шар с Абрамелином и попросила его прислать Барсика, назвав примерные координаты и время встречи с Великим Хамом. И старик не подвел.

Дракон опустился на землю, разгоняя лошадей и ломая кибитки, и опустил голову мне на плечо.

– Хороший, хороший, – я погладила дракона по чешуйчатой морде, и он довольно заурчал. Его зубчатый хвост преграждал дорогу к отступлению правящей семье, и осознав это, Ублиетта рухнула на руки жениха. Тот не выдержал и повалился рядом. Между прочим, бывшая невольница могла бы сейчас доставить мне серьезные неприятности. Прежний хозяин, если вы помните, натаскал дракона, по забывчивости, исключительно на мужчин, и на женщин Барсик не нападал. Но Ублиетта об этом не знала, а я не собиралась ей сообщать.

– Надеюсь, мы уладим наше маленькое недоразумение? – спросила я Великого Хама.

– Уладим, уладим, – пробурчал он, оглядывая то, что осталось от хамбурга. Надо признать, Великий Хам умел держать удар, и воздержался от проклятий и ругательств. – Расстанемся по-хорошему.

– Это верно. Только знаете что? Я не стану дожидаться, пока вы переведете деньги МГБ, а предпочту получить их наличными. Сейчас.

– Что? – Хам едва не задохнулся. Этого он не ждал.

– Знаете, – доверительно сообщила я, – у Барсика довольно большой огневой запас. А тем, что осталось от Рубила, вы его чешую не пробьете.

Умное создание, слыша, что речь о нем, расправило когтистые крылья, сбив при этом пару зазевавшихся коров.

– Грузите на повозку. Не стоит беспокоиться, Барсик поднимет. Можно в башлях, можно в пурпурных, а лучше – в золоте. Всю сумму. И десять процентов моих премиальных.

– Что! – это вопил уже Зайгезунд.

– Если задержитесь – будет двадцать. За моральный ущерб. И заодно научу вас винительному падежу.

Грузили золото Грядущий Хам и Ультрамунд. Зайгезунд считал, я пересчитывала. Ублиетта, убедившись, что ни есть, ни утешать ее никто не собирается, сидела, надувшись. По лицу Великого Хама было видно, что он готовит наезд на МГБ. Пусть готовит. У нас Финалгон имеется. А еще Великий Хам не видел наших адвокатов.

Увязав последний мешок, я сказала Барсику:

– Хорош.

Дракон поднялся, приподнял повозку передними лапами, кивнул и опустил крыло, чтобы я могла залезть к нему на спину. Встав на крыле, я обернулась к хамам, глядевшим на меня с дружной ненавистью. Какой-то миг я хотела сказать им на прощание что-нибудь дидактическое, типа: «Никогда не строй козни ближнему, не убедившись, что у того нет дракона за пазухой». Но передумала.

Уселась в седловину между зубцами и привязалась покрепче перевязью от меча. А потом крикнула, обращаясь и к провожающим, и к дракону.

– Посторонись, хамово племя! Здесь вам не тут!

Барсик взмахнул крыльями, набирая высоту, и я ткнулась лбом в спинной гребень, не видя, как исчезает внизу страна Великого Хама.

Я не люблю летать!

Я ненавижу летать!

Но иногда приходится…

Корчма называлась «Зависшая монета». Рассказывали, будто хозяин ее как-то загадал, бросив монету: орел – пропьет, решка – пойдет к девкам, зависнет – отдаст семье. А она взяла и зависла. С тех пор и стали говорить, будто есть здесь какая-то сильная злая магия. А что еще говорить, если корчма стоит у дороги, ведущей в Злопущу?

Дорана это нисколько не волновало. В «Зависшей монете» он бывал не раз, и знал, что близость Злопущи никак не сказывается на качестве подаваемых в корчме блюд. А что до самой Злопущи – если б не ее дурная слава, вряд ли бы он получил нынешний заказ.

– Бирхольм – один из самых динамично развивающихся городов Гонории, – сказал наниматель. – Морской порт, средоточие ремесленных цехов, новейшие мануфактуры… как центр коммерции Бирхольм мог составить конкуренцию Союзу Торговых Городов. Если бы не Злопуща. Такой рассадник нечисти допустим разве что в Заволчье или иных варварских краях, но в цивилизованных странах терпеть такое далее невозможно. Короче, вам, как Истребителю, предстоит большая работа.

«Истребитель» было одним из прозвищ Дорана. Другим было «Избавитель». И оба он терпеть не мог. Они напоминали ему те громкозвучные названия, коими именуют снадобья против клопов или тараканов. Но он никогда не признавался в этом. В конце концов, как у этих снадобий, «Истребитель» – тоже торговая марка. Только избавляет он от тварей покрупнее тараканов.

Снарядившись в путь, Доран неспешно направился в Бирхольм, а в «Зависшей монете» у него была намечена остановка. Крепкого пегого марина по кличке «Негодяй» Доран отвёл в конюшню самолично. Хозяину Негодяй был послушен, а чужого, в полном соответствии с кличкой, мог и лягнуть, и покусать не хуже норовистого жеребца.

«Зависшая монета» не испытывала нужды в постояльцах. В стойлах Доран заметил раскормленных купеческих лошадок, рыже-чалую кровную кобылу и даже высокого рыцарского коня. Но, как бы ни была переполнена корчма, хозяин, которого Доран в свое время избавил от серьезных неприятностей, не отказал бы ему в пристанище.