– И это то, чего вы боялись?
На каменном ложе покоился скелет в истлевшей мантии мага. Поверх грудной клетки лежала толстая книга в кожаном переплете. Глазницы черепа закрывали темные очки.
– Это то, что мы искали, – ответила я.
– Скелет или книгу?
Доктор, наконец, собрался с силами и заглянул в гробницу. Его оторопь тут же прошла, и он резво схватил книгу. Отряхнул с нее пыль. На обложке был вытеснен уже знакомый знак.
– Гримуар Логистиллы! Единственный существующий экземпляр! С ума сойти…
Я тем временем сняла с черепа очки, и протерла их рукавом. Окуляры были выточены из цельных кусков черного хрусталя.
– Нехорошо как-то, – поморщился фон Штепсель. – Похоже на ограбление покойника.
– Вы думаете, очки ему еще понадобятся?
Вопрос был чист риторический, и фон Штепсель не затруднился ответом.
– Как вы догадались, что книга здесь?
– Малагис умер, читая книгу, и его положили в пустую гробницу. А Кончино сказал, что от книги избавились. Напрашивается вывод, что от книги и от тела избавились одним и тем же способом.
– Как же нам быть?
– Прежде всего – закрыть саркофаг и оставить Малагиса покоиться в мире.
– Согласен, – сказал фон Штепсель. – У меня есть дела поважнее, чем ваши страшилки. Эй, парни, закрывай! И пошли отсюда.
На сей раз ему подчинились с явной охотой. Когда мы выходили из подземелья, командор обернулся ко мне.
– Книга – это я еще понимаю. Но очки-то вы зачем с собой потащили?
– Послушайте, командор, чем вам очки мешают? Пригодятся еще.
– Темные очки ночью? Совсем женщина спятила.
– Они для тьмы и созданы.
Но командор не слушал меня, отдавая приказы своим подчиненным. Видно, пробил час ночной смены караула.
– Вы как хотите, доктор, – сказала я, – но я пойду вздремну. Завтра с утра Мордальон двинется на приступ, чует мое сердце. Если же нет – поговорим о том, что делать с книгой. Да, возьмите очки, только перед тем как надевать, протрите их аквавитой.
Доктор не стал возражать, очевидно, ему не терпелось очутиться с книгой наедине.
Я точно поднялась раньше, чем генералиссимус Мордальон. Потому что солнечные лучи уже проникали сквозь бойницы, а шума атаки не было слышно. Поэтому пришлось решать проблему: идти искать чего-нибудь поесть, или проведать доктора, чья комната была напротив моей. Остановилась я на последнем. Заодно, может, там и позавтракаю, доктор в глазах местного начальства персона позначительнее моей, ему еду обязаны приносить…
На стук в дверь никто не отозвался. Я постучала еще раз, и, не дождавшись ответа, толкнула дверь.
Жилище доктора было попросторнее моей клетушки, а постель поудобнее моей лежанки. Но он ею не воспользовался. Похоже, доктор Халигали вообще не ложился спать. Он сидел в кресле, откинувшись на спину. А перед ним на столе лежала раскрытая книга.
Та самая книга, что лежала вчера на груди мертвого Малагиса.
Ядрена Вошь и Край Неминуемый! Неужели книга обладает способностью убивать? И я, вытащив ее из гробницы, оказалась пособницей гибели доброго доктора?
В этот момент Халигали завозился в кресле и чихнул.
– Мэтр, вы живы?
– Что, уже утро? – сонно спросил он. И тут же встряхнулся и потянулся. – Извините, задремал…
– Скажите лучше, вы читали книгу?
– Нет. Я был остановлен вот этим. – Он ткнул в раскрытую страницу.
– Что, какое-нибудь заклятье?
– Все гораздо проще.
Я склонилась над книгой. Оказалось, мэтр не продвинулся дальше титульного листа, который пересекала надпись выцветшими чернилами:
«Если ты храбр, переверни».
– Вот именно, – вздохнул Халигали. – Я прочел предупреждение и задумался: а храбр ли я? Малагис, величайший маг своего времени, умер, читая этот фолиант – смею ли я равняться с ним? Пусть я пытался изучить основы волшебства, но магическими способностями не обладаю. Пока я размышлял над этим, меня сморил сон. И теперь, при свете утра, я не могу сказать, что уверен в своей храбрости.
– Бросьте, мэтр. Тот фокус, что вы вчера проделали, чтобы пробраться в крепость, трус не совершит. Но вы правы. Вам рисковать не стоит. Дайте книгу мне.
– Не смейте, Этель! Я не могу подвергать женщину опасности!
– Успокойтесь, мэтр. Вы только что навели меня на интересную мысль. Возможно, Малагис погиб не вопреки, а благодаря тому, что он был великим магом. А я даже основ волшебства не изучала. Так, знаю пару-тройку заклинаний. И потому опасность мне не угрожает. Кроме того, вы меня подстрахуете. Как увидите какой-то непорядок – действуйте. Чертите руну «Абзац», читайте заклинания, или бейте меня по голове чем-нибудь тяжелым.
Я уселась напротив доктора, придвинула книгу и перевернула страницу.
И ничего не произошло.
– Не понимаю, – пробормотала я, перелистывая одну страницу за другой. – Ничего не понимаю.
– В каком смысле?
– В прямом. Не могу прочесть ни одного слова. Какие-то закорючки, черточки.
– А! Это магические кракозябры! Древние знаки, какими пользовались для записи волшебных заклинаний. Но вам должны быть известны хотя бы некоторые из них – вы сами сказали, что учили заклинания.
– Те заклинания, что я учила, были конвертированы в гражданские шрифты… Давайте я дальше посмотрю, может, Логистилла хоть где-то на человеческий язык переходит…
Тщетно. Страницы были испещрены рядами кракозябр. Правда, некоторые из них были подчеркнуты, на полях стояли восклицательные знаки, пометки «Nota bene» – несомненно, оставленные Малагисом. Таким образом я дошла до последней страницы, и тут едва не подпрыгнула.
– Есть! Смотрите, доктор, вот тут, на свободном листе, есть запись Малагиса!
– Не разберу, почерк ужасный…
– Он пишет, что на основе трудов Логистиллы сумел составить заклинание, способное перенести его к Дороге Скатертью, и собирается опробовать его in anima vili.
– На собственном малоценном организме?
– Но, поскольку заклинание не проверено, он не будет записывать его, дабы в случае неудачи уберечь будущего читателя книги.
– И это все?
– Да. Малагис был убит не книгой. Малагиса убило собственное заклинание.
Доктор, как мне показалось, был обрадован и разочарован одновременно. Причину разочарования он тут же разъяснил.
– Но, Этель, я по-прежнему не вижу, какое отношение это имеет к нашим проблемам.
– Не знаю… – я хотела сказать «чувствую», но понимала, что это не довод. – Если бы могли прочесть, что здесь написано…
– Возможно, я сумею разобрать… но только в общих чертах.
Больше доктор Халигали по данному вопросу ничего не успел сказать. Завопили боевые трубы, заорали часовые на стенах. Проклятье, Мордальон все-таки пошел на приступ. И уж наверняка успел позавтракать…
– Боюсь, доктор, что нам придется прервать дискуссию.
– Этель, вы напомнили мне о моем долге. Я иду в лабораторию, ради того, зачем прибыл сюда – готовить зажигательную смесь.
Опытные люди утверждают, что в бой надо идти на пустой желудок. Больше шансов выжить, если ранят в живот. Но Лонгдринк был с этими опытными людьми совершенно не согласен. Он даже предположил, что фон Штепсель бросил воинов в бой до выдачи утреннего рациона, чтоб сэкономить продукты за счет убитых, и что поступок сей недостоин того, кто посвящен в рыцарское звание. Дон Херес, стоявший рядом с нами, демонстративно ковырял в зубах зубочисткой. Я сначала удивилась подобной невоспитанности, потом вспомнила то, что слышала на Ближнедальнем Востоке: «Если самурай голоден, на людях он должен ковырять в зубах, дабы подумали, что он ел мясо». Вряд ли дон Херес был знаком с кодексом воинов Ближнедальнего Востока, но такое совпадение меня умилило. Однако отвлекаться не стоило. Первая волна нападающих перла прямиком к стенам, и стрелки заняли свои места у бойниц.
Что до меня, то я не стала доставать свой арбалет. Вот еще! Стану я свои эксклюзивные болты невесть по кому расстреливать! У гидрантов полно лучников, пусть те ведут шквальный обстрел атакующих. Вот если кому-то удастся подняться на стену, тогда будьте благонадежны, в стороне не останусь.
