В этом-то и заключалась соль. Следовало рассчитывать именно на типичный боеприпас, который при необходимости будет легко заменить. А в том, что необходимость такая возникнет, сомнений не было.

Как водится, первый блин вышел комом. А может, просто действовал новоиспеченный артиллерийский расчет недостаточно ловко и слаженно. Так или иначе, но вместо того, чтоб отправиться в полет, копье соскользнуло с тетивы и упало на развилину, свесившись на землю.

Неудачной оказалась и вторая попытка. Копье пролетело меньше метра. И, спикировав, воткнулось в ближайший сугроб.

«Эх, надо еще направление ветра учитывать», — подумалось при этом Сене.

Зато на третий раз копье миновало берег, пролетело над рекой и уже там приземлилось на лед.

— Не совсем то, на что рассчитывал, — прокомментировал Сеня, осторожной поступью отправившись к месту падения копья, — но, по крайней мере, эта штука… работает. Стреляет и не ломается.

Требовалось послать копье вверх. А для этого пришлось оттягивать тетиву (а с ней и саму рогатку) не абы как, а под углом. В этот раз полет вышел куда менее впечатляющим — над землей копье поднялось от силы метра на три. Но Сеня надеялся, что к моменту появления Масдулаги он и Макун с Калангом успеют привыкнуть к стрельбе и сделают траекторию полета копья более предсказуемой.

Здесь еще к услугам Сени были полученные еще в школе знания с уроков геометрии (катеты прилежащий и противолежащий, гипотенуза), а также физики (импульс, сила тяжести, баллистическая траектория). Все это закипело в Сениной голове по первому зову, рвалось на волю из глубин памяти.

За неимением других писчих принадлежностей, уравнения баллистики он решал, чиркая прутиком на снегу. С раздражением затаптывал то, что начеркал; бросал с тоской: «Эх, плохо без прицела и дальномера!» или: «Да, копье — это вам не конь, сферический и в вакууме». А спустя где-то полчаса, потренировавшись с рогаткой живьем в компании Макуна и Каланга, позволяя рукам привыкнуть к этому самодельному оружию, снова возвращался к черканию на снегу прутиком. Пытался вспомнить, на какую минимальную высоту успевал снизиться первый, встреченный им, Масдулаги, прежде чем начал дышать огнем. И рассчитывал, какой требовался минимальный вес, чтобы вложить перед пуском в копье достаточно энергии для того, чтоб оно успело и достичь этой высоты, и в то же время не слишком замедлиться.

Рассчитывал… заодно тоскуя об отсутствии еще и калькулятора.

Проверял результаты расчета в реальных условиях — чай, не со сферическим конем в вакууме дело имел. И пересчитывал.

Так, в чередовании выкладок и тренировок с Калангом и Макуном прошел день — световой день, в смысле. Точку в этих учениях Сеня поставил словами:

— Завтра еще парочку таких красавиц соорудим. И пора мобилизовать парней покрепче… Суманга там, еще кого. А на сегодня хватит.

Вернувшись в пещеру, он объявил, что нужны добровольцы, дабы под руководством Сейно-Мава возводить оружие для борьбы с Масдулаги. Ну и для применения этого оружия на боевой позиции, разумеется.

Предложение было воспринято без энтузиазма — все-таки для большинства крылатые твари были воплощением чистого зла и ужаса, парализующего людей, как удав кролика. Но Сене, Макуну и Калангу было чем крыть эти предрассудки. Собственным примером, как людей, переживших встречу с Масдулаги и даже обративших это существо в бегство.

Напоследок Сеня дал хелема время на раздумья до утра. Надеясь, что утро вечера мудренее. И чей-то страх к рассвету сменится, если не энтузиазмом отдохнувшего организма, так хотя бы злостью и отчаянием проголодавшегося зверя. Ведь снова выходить на охоту обитатели пещеры после появления Масдулаги так и не решились, трапеза становилась все скуднее. Соответственно, и выбор перед хелема замаячил не между гибелью в бою и жизнью в страхе, но между гарантированной смертью от голода и хотя бы ма-а-аленьким, но шансом на спасение в случае победы в бою.

Еще Сеня надеялся, что Масдулаги дадут ему и хелема те заветные день-другой, которые были необходимы на подготовку дополнительных расчетов первобытной ПВО. Но… люди, как известно, лишь предполагают. А чтобы располагать, силенок у них часто недостает.

Похоже, Масдулаги обладали-таки подобием разума. И подобие это подсказало хотя бы одному из них, что больше одного дня относительно спокойной жизни — слишком много для двуногих кусков мяса, ползающих по земле. Непорядок! Как бы медом им эта жизнь не показалась.

Так что наутро Сеня едва успел выйти из пещеры в сопровождении Макуна, Каланга и группы добровольцев. Они прошли примерно полпути между пещерой и рогаткой, когда над замерзшей рекой разнесся знакомый уже вопль, от которого стыла кровь.

Едва заслышав его, хелема-новобранцы залопотали испуганно; кто-то принялся тыкать в небо пальцами, тревожно поглядывая вверх. Несколько секунд они потратили, переглядываясь — словно ждали, кто первый подаст пример правильного поведения. И, наконец, не сговариваясь, в панике бросились в направлении пещеры.

Не так уж было важно, кто им соответствующий пример подал.

— Стойте! Придурки! — заорал Сеня им вслед, — ну хоть копья оставьте.

Что ж. Хотя бы последнюю просьбу бежавшие робкие хелема выполнить соблаговолили. На ходу побросав копья, прихваченные с собой… и пригодные в качестве снарядов для рогатки. В спешке собрав их, Сеня кинулся к самодельному оружию, куда уже подоспели Макун и Каланг. Хоть они-то (Сеня мысленно благодарил добрых духов) не дали деру, словно перепуганные куры.

А темное пятно на ясном, голубом в это утро, небе стремительно росло — Масдулаги приближался. Уже можно было различить и пару кожистых крыльев, полосующих воздух, и скорпионий хвост.

Первое из пущенных твари навстречу копий пронеслось примерно в метре от Масдулаги. Что, учитывая неточность расчетов и некоторую нервозность от внезапного нападения (руки дрожали!) все равно можно было счесть за достижение.

Несмотря на отсутствие глаз, даже эту неудавшуюся атаку Масдулаги как-то заметил или почуял. И ответил на нее огненной струей из пасти — вхолостую, просто в воздух. Рассчитывая, не иначе, припугнуть жалких и дерзких недругов.

Не припугнул. Во всяком случае, ни Сеня, ни Каланг, ни Макун страха не выказали. Но зарядили новое копье в рогатку.

На этот раз удача больше сопутствовала им. Копье попало… нет, не в крыло, к сожалению, но в змеиное тело. Последнее оказалось неплохо защищено — копье не воткнулось, а отскочило от туловища твари.

Но, по-видимому, все-таки причинило ей хотя бы толику боли. Масдулаги заверещал, да так, что Сеня, Макун и Каланг поневоле присели, зажав уши руками.

Не успели они очнуться, а Масдулаги сумел снизиться достаточно, чтобы новая струя пламени из его пасти не пропала втуне. Огонь обрушился на рогатку и на трех человек, находившихся возле нее. Гибкая ветвь, не без труда отысканная и с немалым трудом приспособленная для стрельбы, вспыхнула в одно мгновение. Ее судьбу могли разделить и Сеня сотоварищи, если б не успели в последнюю долю секунды отпрянуть инстинктивно, откатиться кто куда.

Поток нецензурной брани готов был вырваться изо рта Сени, когда он увидел огромный факел, в который превратилось его оружие — главная надежда в схватке против Масдулаги. Вот только некогда было предаваться ругани и скорби.

Сделав небольшой круг, летающий урод снова пошел на снижение. Огнем он, правда, на этот раз дышать не стал. Но… трудно было сказать, тот ли это был Масдулаги, с которым Сеня и его спутники встретились пару дней назад. Однако в добычу он теперь выбрал себе не Каланга, но Макуна. Щупальца обвились вокруг туловища хелема, подхватывая его налету. Макун заорал, когда Масдулаги потащил его вверх.

Видя, что тварь вот-вот уберется, прихватив одного из его соратников, Сеня действовал, руководствуясь, скорее, инстинктом, чем умом. Рванувшись следом и подпрыгнув, он в последний миг успел ухватить Макуна за лодыжки. И почувствовал, как и у него из-под ног уходит земля и начинает отдаляться.