Веньер знал, что Виттория ни за что не захочет пропустить последний роскошный прием во дворце дожа и полночную церемонию снятия масок на площади Святого Марка. Сегодня она выбрала яркое бирюзовое платье, украшенное атласными лентами и тонким серебряным шитьем, загадочную черную моретту[21], Марко же предпочел золотую полумаску и роскошный темно-синий плащ.

В дни карнавала, Веньеры почти всегда отправлялись на прогулки без сопровождения, давая возможность Юсуфу сполна насладиться обществом прелестных соблазнительниц всех сословий, которых статный мавр в ярком наряде завоевывал без особого труда.

Уличные представления не прекращались, сменялись одно другим красочные шествия. Чтобы миновать толпу, сенатор приказал своему лодочнику причалить у самой свободной пристани. Выйдя из гондолы он помог Виттории выбраться на удивительно пустынную в этот час мостовую.

— Достопочтенный сеньор! — резкий оклик на ломанном венетском[22] тут же заставил его обернуться. Пятеро незнакомцев, возникших словно из преисподней в непроницаемо черных плащах и мертвенно бледных вольто обнажив шпаги окружили их волчьим кольцом.

Марко сорвал с пояса кошелек и бросил его под ноги грабителям, но призывный звон золотых монет не вызвал у них ни малейшего интереса. Веньер сжал эфес, почувствовав горечь страшного предчувствия, готовясь в любую секунд отразить удар. Как бы там ни было, он еще не растерял боевых навыков, приобретенных в войнах с турками. Не без труда, но он сможет защитить Витторию. К тому же, лодка совсем рядом, даже если несчастный гондольер уже мертв.

— Чем могу помочь, сеньоры? — ответил он как можно спокойнее.

— Мы пришли за вашей спутницей, сенатор. Как ни прискорбно, но она должна умереть. Если Вы окажете сопротивление, нам придется заколоть и Вас.

Виттория почувствовала как подкашиваются колени, на спине выступил холодный пот.

— Вы отправитесь на тот свет гораздо раньше- прорычал Веньер, освобождая скьявону.

За мгновение до смертельной схватки воздух содрогнулся от мушкетонного выстрела. Убийцы разомкнули круг, уставившись на смельчака, который посмел разрушить их планы.

— Au nom du roi, je vous ordonne de vous arrêter[23]! — раздался уверенный зычный голос, который Веньер узнал бы из тысяч других. Хотя маска не позволяла увидеть его лицо, Марко ни на минуту не сомневался, что этот человек был одним из тех загадочных спасителей, явившихся на подмогу им с Юсуфом в горящем доме.

Подойдя ближе, француз протянул одному из "брави" письмо, заговорив с ним на родном языке. Диалог был непродолжительным. Как только человек в белой маске вскрыл печати и прочел послание, его рука сделала привычный знак, подав соратникам сигнал к отступлению. Они тут же растворились в наступивших сумерках, словно их никогда не было на этой пристани. Марко вложил в ножны не пригодившееся по счастью оружие. Он не говорил по французски, но знал что незнакомец, в очередной раз избавивший их с Витторией от страшной участи, поймет его.

－Как мне благодарить Вас, месье за то что Вы сделали? Могу ли узнать Ваше имя или имя человека которому Вы служите？-спросил сенатор.

－Вам следует благодарить не меня, сеньор, а моего хозяина, но я не могу назвать его имени…

－ Это король?

－ Нет, господин Веньер, король сидит уже слишком прочно и высоко, чтобы думать о том, что его беспокоило раньше. －Но кто же тогда? Незнакомец, выдержал паузу, напоследок ответив:

－Мой хозяин велел передать Вам сенатор, что для последней лилии Валуа он сделал свой прощальный подарок. Пусть отныне она цветет без опаски под крылом золотого льва.

— Закрой же окно, Фернель! Я не люблю зимних сквозняков! — Немолодой сухощавый мужчина, сидевший в резном кресле у очага, взял кочергу и пошевелил яркие угли. Его давний друг- один из придворных лекарей короля Генриха IV недавно вернулся из Венецианской Республики и теперь собирался рассказать о долгожданных новостях.

— Не стоит ворчать, Вы ведь никогда не были неженкой, да и климат здесь гораздо приятнее чем в Париже. Помнится, раньше вы костерили на чем свет парижскую слякоть и грязь — улыбнулся Жак Фернель и заглянул в по прежнему живые и любознательные глаза "старого лиса".

— Ты прав, наверно я старею и становлюсь брюзгой. Так какие новости ты привез мне из Светлейшей? — спросил хозяин дома, наполняя два кубка ароматным тосканским вином.

— Республика вновь показала зубы папистам! Некий Паоло Сарпи подначивает Совет не подаваться папскому интердикту и отстаивать независимость от Ватикана, а иезуиты спешно покидают город. Ходят слухи, что наш кардинал Жуайёз собирается к Папе чтобы утрясти конфликт. И еще…

— Мне совершенно не интересна грызня Совета десяти и Папы. Я устал от политики, мой друг. И уже десять лет как официально мертв для всех королей и придворных. Не притворяйся, что не знаешь каких новостей я жду.

- Вы нетерпеливы… Пусть так, начну с новостей тревожащих Вас первую очередь, — Жак устроился в кресле напротив и, протянув ноги к пылающему огню, начал свой рассказ.

— Я видел их во время мессы… По истине, великолепная чета! Он по прежнему поражает статью и мужественностью, она — красотой и женской мудростью. Сеньора Веньер опять на сносях, сенатор ждет третьего наследника к рождеству. Он уже давно не участвует в делах Адмиралтейства, а от должности советника при новом доже наотрез отказался, полностью посвятив себя семейству. Венецианская знать перешептывается, что они бессовестно счастливы.

На лице собеседника Жака Фернеля появилась довольная улыбка, а потом он радостно рассмеялся, от души ударив по подлокотникам.

— Хм… уже третий! Ты привез мне поистине славные вести, друг мой!

- Кто бы мог подумать, что ради этого, Вам придется разыграть спектакль с собственной гибелью и обмануть короля…

— О, мой друг! Это того стоило! Узреть слезу помазанника божьего, пролитую по случаю кончины моей скромной особы — бесценно. Но изображать дохлую крысу, пока ты не нашел мне достойную замену на поле боя, признаться, было не легко. Я знал, что только так смогу добиться королевского милосердия для Виттории, ведь Генрих все же сдержал слово данное умирающему.

— Сдержал! Помилуйте! Не Вам ли пришлось через доверенных людей выслеживать банду убийц, отправленных королем в Венецию!

— Все так… Да простит меня в очередной раз терпеливый Господь Бог, добыть поддельный королевский приказ я тоже не побрезговал. Я ведь понимал, что после данного мне " на смертном одре" обещания, Генрих больше не станет добиваться смерти девушки. Но тратить время, чтобы разыскивать и отзывать своих головорезов тоже не будет.

— И Вы не жалеете о том, чем пожертвовали ради ее жизни и счастья?

— Когда-то, друг мой, я многим казался лишь придворным лицедеем, злоязычным шутом и интриганом, назойливой занозой, но никогда я не переставал быть дворянином, для которого честь и клятва сюзерену святы. Всю жизнь я корил себя за то, что не смог уберечь Генриха от ножа фанатика Клемана…И поклялся спасти от смерти его единственную дочь, которую он собирался забрать ко двору но так и не успел. Вот почему во мне нет ни капли сожаления, дорогой мой Жак.

— В таком случае, я не видел более благородного и честного человека, чем Вы господин Шико..- понизив голос сказал Фернель, впервые за много лет назвав своего собеседника его прежним, прославленным прозвищем и высоко поднял свой кубок.

Зимние сумерки давно захватили небольшой уютный дом, окруженный виноградниками, а двое старых друзей еще долго сидели у огня, вспоминая секреты сильных мира сего, говоря о тех, кто ушел навсегда, и тех кто обрел счастье в мире земном, о том что иногда любовь, верность слову и дружба могут разбить самые коварные интриги и обмануть саму смерть.