Над ним стояла Азар.

– Иллитид хотела, чтобы ты умерла, – объяснила она Лириэль, – и этот подлый мужчина – тоже. – Она протянула дроу тонкую голубую руку.

Лириэль уцепилась за нее, и генази помогла ей подняться. Девушка подбежала к Фиодору и упала на колени рядом с ним. Как во сне, она услышала перестук конских копыт и увидела рядом с собой огненную голову Шарларры.

– Что я могу сделать? – тихо спросила эльфийка.

Дроу встретилась с ней взглядом.

– У него был меч – с черным незаточенным клинком. Найди и принеси его.

Эльфийка вскочила и взлетела на коня. Лунный Камень помчался к полю боя, словно понимал, что время, отпущенное им, быстро иссякает. Шарларра смахнула слезы и осмотрела поляну.

Глаза ее наконец высмотрели крепкую женщину лет примерно тридцати. Черные косы женщины растрепались, на рубахе были пятна крови. Двое мальчуганов цеплялись за ее юбку, а на плече ее покоился черный меч.

Шарларра спрыгнула с коня возле женщины.

– Лириэль послала меня отыскать меч Фиодора. Не спрашивай меня зачем. Это он?

Голубые, как зимнее небо, глаза женщины были суровы.

– Это он, и мне не нужно ни о чем спрашивать. Воин Рашемена всегда умирает с мечом в руке.

Фиодор в объятиях Лириэль шевельнулся. Глаза его открылись и встретились с ее взглядом.

Ей хотелось сказать так много, но все, что она смогла произнести, было:

– Я послала за твоим мечом.

Слабая улыбка тронула его губы.

– Летящая На Крыльях Ветра, – выговорил он. – Душа и сила земли. Конечно, ты должна понимать такие вещи.

Слова его окончательно сломили ее. Она прижалась щекой к его лицу и пыталась отогнать подступающую тьму – волну ни с чем не сравнимого горя и отчаяния.

– Послушай меня, маленький вороненок, – слабеющим голосом заговорил он. – Я умер в тот самый день, как покинул Рашемен. Какие приключения мы пережили с тобой после этого, какие чудеса я повидал. – Он отыскал ее руку и поднес к губам. – Ты вернула меня домой, как и предсказывала Зофия.

В лице Фиодора был покой, в глазах – глубокая удовлетворенность, но Лириэль этого было мало.

– Ты говорил мне, что правда всегда выходит наружу, что добро сильнее зла. Мы столько прошли вместе. Почему теперь мы должны потерять друг друга?

– Смерть – не то же самое, что потеря. Мы сделали то, что должны были. И стали тем, кто мы есть.

Он тяжело, неровно задышал, потом сделал один глубокий спокойный вдох.

Лириэль баюкала его в объятиях, и слезы катились по ее лицу.

– Нет, – молила она. – Дождись своего меча. Подожди еще хоть чуть-чуть. Не уходи. Не оставляй меня одну.

Там и нашли ее Торн и Шарларра. Дроу прижималась щекой к голове Фиодора. Глаза ее были закрыты, все худенькое тело содрогалось от мучительных рыданий.

Конь эльфийки тихонько заржал и ткнулся носом ей в плечо. Шарларра проследила за взглядом Лунного Камня и увидела призрак молодого рашеми, стоящий возле горюющей дроу.

Эльфийка подошла и положила руку на плечо Лириэль. Дроу подняла на нее пустые глаза. Шарларра протянула ей меч.

Дроу горько усмехнулась.

– Слишком поздно. Он ушел.

Торн взяла ее за подбородок и развернула лицом к стерегущему её призраку.

– Пока еще мет. Я знаю эту землю. Ее не так-то просто покинуть. Ты просила его остаться?

Дроу молча кивнула, не отрывая взгляда от лица друга.

– Я не хотела оставаться одна, – прошептала она, – но я не это имела в виду.

Шарларра опустилась на колени подле Лириэль и осторожно высвободила тело рашеми из ее рук. Она опустила Фиодора на землю, потом положила ему на грудь черныймеч и сложила руки воина поверх него. Они с Торн помогли Лириэль подняться.

Лириэль долгие мгновения стояла между телом и душой своего возлюбленного.

Прервала молчание Торн. Она посмотрела на медлящего призрака и твердо сказала:

– Нас ждут быстрый бег и хорошая охота. Нас троих.

Призрак Фиодора перевел взгляд с Торн на Шарларру. Эльфийка кивнула. Наконец он взглянул на Лириэль, прощаясь и моля.

В мозгу Лириэль возник четкий образ: битва за остров Руафим, когда Фиодор претерпел совсем другое превращение, отправив душу в облике птицы вырвать Лириэль из рук Ллос. Она кивнула и закрыла глаза, прислушиваясь к музыке места, которому принадлежал Фиодор.

Песнь Рашемена хлынула в ее сердце, она становилась все громче, потому что ее подхватывали все новые и новые голоса. Вот вступил знакомый глубокий голос, похожий на бас Фиодора, как тень похожа на того, кто ее отбрасывает. Ему вторил женский голос. Родители Фиодора. Она знала это абсолютно точно.

Голоса друзей, чьих имен она не знала, заполняли ее разум, выкрикивали веселые колкости. Лица начали обретать форму. Там был тот бородатый друг, который встречал их у ворот Дерновии. Был юный Петияр. Был дикий снежный кот, спокойно дожидавшийся Фиодора, словно любимая собака – хозяина.

Там был Дом.

Лириэль почувствовала, как душа ее выскользнула на свободу, увидела свою маленькую черную фигурку, повисшую на руках у двух эльфийских женщин, связавших с ней свои судьбы.

И она полетела, расправив черные крылья на холодном рашемаарском ветру. Сильные руки обхватали ее за шею, но она ощущала тяжесть своего друга лишь сердцем. Полет закончился слишком быстро, и дух ворона, в которого обратилась Лириэль, присел отдохнуть на толстую ветку – может быть, того самого мифического дерева, на ветвях которого покоится весь мир. Призрак Фиодора обнял ее в последний раз и исчез.

Ее золотые глаза поискали его, но дальше ей пути не было. Заставить себя вернуться она тоже не могла. Что осталось ей там, в знакомом мире, кроме ускользающего света звезд и долгих теней?

Сильный шлепок неожиданно и резко вернул ее душу обратно в тело.

Лириэль открыла глаза. Над ней склонилась литари, занесшая уже ладонь для следующей пощечины – своего фирменного способа приводить в чувство. Дроу перехватила ее руку.

– Только попробуй, и будешь бегать на трех ногах вместо четырех, – предупредила она.

– Ты о чем? – осторожно спросила Шарларра.

Дроу с трудом поднялась на ноги.

– Объясни ей. Мне надо еще кое-что сделать.

Втроем они взвалили тело Фиодора на красивого серого коня. Лириэль стояла и смотрела им вслед, и глаза ее были сухи. Все слова прощания были уже сказаны.

Ее же ждала еще одна битва. Она должна сделать это сегодня, так или иначе.

Она обернулась и совсем не удивилась, увидев поджидающую ее Шакти Ханцрин. Взгляд Лириэль упал на возбужденно извивающиеся скелеты змей на боку жрицы, и она покорно вздохнула.

– Давай покончим с этим.

– Мать Триль желает, чтобы ты вернулась обратно в Мензоберранзан, – провозгласила Шакти.

Эта весть повергла Лириэль в изумленное молчание. Прошло немало времени, прежде чем она спросила:

– Ты должна доставить меня туда? Живой?

– Если того захотела бы Триль, да.

На кончике языка Лириэль вертелся вопрос, а чего хочет Громф. С того самого дня, как она покинула Подземье, она не знала наверняка, должны ли были те, кого он посылал ей вдогонку, отыскать ее или убить.

На самом деле это не имело значения. Лириэль считала, что отец ее мертв. Пират Хрольф, который любил ее, которому не надо было от нее ничего, лишь бы она была счастлива, умер на Руафиме.

Она сумела выдавить презрительную полуулыбку.

– Очень ли тебя шокирует, если я скажу, что пожелания Триль – не самое первое, о чем я думаю, когда просыпаюсь?

– Значит, ты не вернешься?

– Нет. Можешь убить меня или хотя бы попытаться.

Шакти кивнула, будто ожидала этого.

– Если дроу Мензоберранзана узнают, что ты жива, они не перестанут искать тебя. Ты это знаешь.

Лириэль кивнула.

– Есть другой путь. – Малиновые глаза указали на маску, привязанную к поясу Лириэль.

Та сразу поняла и отцепила маску. Шакти повесила ее себе на пояс. Маска помнила свою предыдущую владелицу, и жрица обрела облик Лириэль – и кое-что еще.