– Вряд ли…

– Это почему?

– Они завтра уезжают…

– Кто?

– Умаров и… мама, – еле слышно добавил он.

– Куда?

– В Крым. На неделю.

– Так то завтра, а он до завтра со всем управится.

– Ладно, согласен, – хрипло проговорил Гошка. – Пошли ко мне.

– Лучше из автомата брякнуть? Чего зря время терять.

– Хорошо.

– На сотовый ему звони! – посоветовала Маня.

Гошка набрал номер, но в ответ услышал:

«Абонент временно недоступен».

– Блин! Ладно, поехали к тебе, будем дозваниваться.

Дома Гошка обнаружил непривычный беспорядок, а на кухонном столе лежала записка: «Гошенька, дорогой, прости меня, но тетя Галя предложила мне горящие путевки на Кипр, совсем дешево, и мы улетаем сегодня. Вернемся через неделю. Будь умницей, не скучай и прости свою маму. Очень-очень тебя люблю. Мама».

– Облом! – покачал головой Леха. – Ни мамки, ни Умарова. Ну и чего теперь делать?

– Я знаю, что надо делать! – решительно заявила Маня. Ей было безумно жаль Гошку, но судьба его все-таки была менее горестной, чем судьба Елизаветы Марковны.

– И что?

– Надо пойти в газету, где работает Надин папа.

– В газету? А в какой он газете? – спросил Леха.

– В «Известиях»!

– Круто! Только кто нас туда пустит?

– Придумаем что-нибудь, хоть кого-то одного, да пустят!

– А что мы там делать-то будем? – поинтересовался Леха.

– Ну, там, наверное, есть кто-то, кто знает, например, его друзей или как с ним связаться, или вообще… журналисты должны помочь… Им ведь не надо заводить дело и все такое, как ментам, они могут просто взяться за это дело, без всяких…

Гошка с уважением глянул на Маню.

– Ты молодчина, Маняша, здорово сообразила, поехали!

– А где эти самые «Известия» находятся, вы знаете? – спросил Леха.

– Конечно! Где памятник Пушкину.

– Ага, точно, я вспомнил! Аида! Погнали!

Разумеется, в редакцию их не пустили.

– Нечего тут шляться, – проворчал охранник. – Люди делом заняты, не до вас. Знаете, что такое газета? Про-из-вод-ство!

– Но нам очень-очень надо! – Маня смотрела на охранника умоляющими глазами.

– К кому вам надо, вы хоть знаете?

– К главному! – брякнул Леха.

– К главному? Ишь вы какие! А может, прямо к президенту двинете? Чего уж по мелочам-то размениваться!

– Вы зря смеетесь, у нас дело идет о жизни и смерти, а вы…

– У нас, если хотите знать, тоже дело идет о жизни и смерти. Вот стану пускать первых попавшихся людей, и тут у нас половину сотрудников поубивают. Откуда я знаю, что вы не подосланные? И вообще, вы мне надоели! Убирайтесь отсюда.

– Ну, пожалуйста, вызовите кого-нибудь из редакции! – взмолилась Маня.

– Главного редактора? Ага, щас! Пошли вон отсюда!

– В чем дело, Михеич? – подошел к охраннику немолодой мужчина в поношенном джинсовом костюме.

– Да вот, Михаил Львович, какие-то огольцы в редакцию рвутся. Гоню их, гоню, а они…

– Ребята, вы к кому?

– К кому-нибудь… Нам нужна помощь, вернее, не нам, а вашему сотруднику Юрию Денисову… – встав на цыпочки, шепнула ему на ухо Маня. Он почему-то внушил ей доверие.

У Михаила Львовича удивленно округлились глаза.

– А почему ты шепчешь? – тоже шепотом спросил он.

– Я боюсь, что нас могут услышать…

– А что случилось с Юрой?

– Это долгая история…

Михаил Львович посмотрел на часы, вздохнул и сказал:

– Ладно, пошли в сквер, там поговорим…

Но день был солнечный, и ни одного свободного места на скамейках не было.

– Пошли ко мне в машину, там спокойно поговорим.

Они уселись в синий «ниссан».

– Ну, выкладывайте.

– Понимаете, Денисов сейчас в командировке… – начал Гошка.

– Знаю.

– Извиняюсь, дяденька, – перебил их Леха. – А вы кто?

– То есть как?

– Ну, вы сотрудник газеты?

– Да, представь себе… Я заведующий отделом… Хотя вот, посмотри мои документы, осторожный ты мой!

И он протянул Лехе редакционное удостоверение.

– Ага, спасибо.

– Удовлетворен?

– Ага!

– Ну, так в чем дело?

– Вы хорошо знакомы с Денисовым? – спросил Гошка.

– Не могу сказать, что мы такие уж неразлучные друзья, но знакомы лет Двадцать. Юра – отличный журналист, и я подозреваю, он влез в какое-то опасное дело. Так?

– Видимо, да…

И они все рассказали Михаилу Львовичу. Тот глубоко задумался.

– Н-да, история не для слабых… Хотя, конечно, все может оказаться просто странным стечением нелепых обстоятельств, такое бывало в моей практике неоднократно.

– Это как? – полюбопытствовал Леха.

– А так, что на первый взгляд все выглядит подозрительно донельзя, просто сплошной криминал, а потом вдруг выясняется, что все живы-здоровы, целы и невредимы, просто у одного колесо не вовремя спустило, у другого отключили телефон, третьей вожжа под хвост попала, и она решила помотать своим близким нервы…

1 – И это вы про Надю? – спросила Маня.

– Да нет, это я кое-что из своего личного опыта вспомнил… Однако просто отмахнуться от ваших подозрений я не могу. Есть у меня одна мысль… только я должен кое-что утрясти. Вот что мы сделаем, вы часочек погуляйте, а потом ждите меня у памятника Пушкину. Я что-нибудь придумаю. Идет?

– Да, спасибо!

– Значит, договорились. Через час или, для верности, через полтора.

– Хорошо!

На этом они расстались.

– Мне он понравился, – произнесла Маня.

– Чего там тебе понравилось? – хмыкнул Леха. – Обычный жлобяра.

– Почему это он жлобяра? – удивился Гошка.

– – Мог бы, между прочим, нас в редакцию пригласить.

– Дурак ты, Шмакодявый, – фыркнула Маня. – Он же не хотел привлекать к нам внимание. Мало ли кто может услыхать наш разговор…

– А вдруг он самый вредный и есть? Может, он нас первый и заложит!

– Почему? – испугалась Маня.

– Да мало ли… Я теперь никому не доверяю…

– Но тогда за каким чертом ты сюда приперся? – разозлился Гошка, который терпеть не мог подозревать всех и каждого.

– За компанию.

– Ну, если просто за компанию, то вполне можешь просто проваливать…

– Гуляев, ты чего бесишься?

– Хочу!

– Перестаньте! Сию минуту перестаньте! – накинулась на них Маня. – Нашли время ссориться, дураки!

– Да ладно, никто не ссорился, – примирительно сказал Леха. Мы все нервничаем. Из-за очкастой этой стервы барахлят чего-то нервы!

– Ну, Шмаков, ты совсем спятил, – засмеялся Гошка. – У Мани, можно сказать, хлеб отбиваешь.

– Надо ж кому-то стишата бацать, она чего-то бастует, ну я и… Между прочим, если окажется, что очкастую никто не похищал, я ей лично и собственноручно набью морду, хоть она и девчонка. Можно сказать, раскровяню!

– Влюбился, что ли? – как бы мимоходом поинтересовалась Маня.

– Кто? Я? Влюбился? Да ты что, Малыга?

В кого там влюбляться? Одни очки, больше ничего! Очень надо!

Леха так негодовал, что и Гошка, и Маня совершенно уверились в том, что Надя произвела-таки на Леху неизгладимое впечатление.

– Пошли, что ль, мороженого схаваем, – предложил он вдруг. – Сегодня уже жарко!

– Согласен! – откликнулся Гошка.

Они купили три эскимо.

– Кушай, Леха, эскимо, может, все пройдет само! – выдала вдруг Маня.

– Начинается! – простонал Гошка. – Это как зараза…

– Дело вовсе не в заразе, а в Алехином экстазе!

– Маня, умоляю! – закрыл глаза от ужаса Гошка. – Что ты несешь?

– Ты чего там про экстаз какой-то лепишь, Малыга? Офонарела совсем?

– По-моему, мы уже все офонарели, – тихо проговорил Гошка. – Значит так, если вы оба сейчас не заткнетесь, я просто пошлю вас ко всем чертям и буду один заниматься этим делом!

– Зачем тебе, Гуляев, одному-то? Ты позови на помощь лучшую подругу Тягомотину! Во будет дело! Тогда и вспомнишь нас с Малыгой! Ох, хочу ихние стишки слушать! Ох, хочу ихние нескучные рожи видеть…