— Ни голода, — сказал я. — Ни жажды. Ни усталости. Ни боли. Никаких проблем.

— Я бы этого не сказал, — возразил Альберт. — Если не считать снижения потребностей, о которых ты говорил, — и отсутствия необходимости зарабатывать деньги, — все остается прежним. Все те же проблемы. И человеку приходится их решать.

Его слова заставили меня подумать об Энн. Было тревожно думать о том, что после всех перенесенных в жизни невзгод она не найдет здесь отдохновения. Это казалось мне несправедливым.

— Помни, что здесь она найдет и поддержку, — сказал Альберт, снова прочитав мои мысли. — Очень продуманную и деликатную.

— Мне бы лишь хотелось дать ей об этом знать, — сказал я. — Никак не могу избавиться от этого чувства опасения за нее.

— Ты по-прежнему разделяешь ее страдания, — откликнулся он. — Надо выкинуть это из головы.

— Тогда я полностью потеряю с ней контакт, — ужаснулся я.

— Это не контакт, — возразил он. — Энн ничего не знает — а тебе это только мешает. Теперь ты здесь, Крис. И в этом все дело.

Я понимал, что он прав, и, несмотря на постоянную тревогу, старался выбросить тягостные мысли из головы.

— Ходьба пешком — единственный способ перемещения здесь? — спросил я, чтобы переменить тему разговора.

— Конечно нет, — ответил Альберт. — У каждого есть собственный способ быстрого перемещения.

— Как это?

— Поскольку здесь не существует пространственных ограничений, — разъяснил он, — путешествие может быть мгновенным. Ты видел, как быстро я к тебе пришел, когда ты позвал меня по имени. Я это сделал, подумав о своем доме.

— И все путешествуют таким образом? — с удивлением спросил я.

— Те, кто хотят, — сказал он, — и могут себе это представить.

— Я не улавливаю.

— Все происходит в сознании, Крис, — напомнил он. — Никогда этого не забывай. Те, кто считает, что транспортировка ограничивается машинами и велосипедами, будут путешествовать на них. Те, кто полагает, что единственный способ перемещения — ходьба, будут ходить. Понимаешь, здесь существует огромная разница между тем, что люди считают необходимым, и тем, что действительно необходимо. Если ты внимательно посмотришь вокруг, то увидишь транспортные средства, теплицы, магазины, фабрики и так далее. Все это не нужно, но существует, потому что некоторые люди считают, что эти вещи нужны.

— Ты научишь меня путешествовать в мыслях? — спросил я.

— Разумеется. Все дело в воображении. Представь себя мысленно в десяти ярдах от того места, где ты сейчас находишься.

— И это все?

Он кивнул.

— Попробуй.

Я закрыл глаза и попробовал. Сначала я ощутил вибрацию, потом вдруг почувствовал, что начинаю скользить вперед в наклонном положении. Испугавшись, я открыл глаза и огляделся. Альберт был примерно в шести футах позади меня, Кэти бежала рядом, помахивая хвостом.

— Что произошло? — спросил я.

— Ты остановился, — сказал Альберт. — Попробуй еще. Не надо закрывать глаза.

— Это произошло не мгновенно, — заметил я. — Я чувствовал, что двигаюсь.

— Все потому, что это для тебя внове, — объяснил он. — После того как привыкнешь, это будет происходить мгновенно. Попробуй еще раз.

Я взглянул на полянку под березой ярдах в двадцати от нас и представил, как я там стою.

Движение было настолько стремительным, что я с ним не совладал. Издав удивленный вопль, я упал на землю, не почувствовав боли. Оглядевшись по сторонам, я увидел, что ко мне с лаем бежит Кэти.

Альберт оказался около меня раньше ее; не знаю, как ему это удалось.

— Ты слишком стараешься, — сказал он со смехом. Я смущенно улыбнулся.

— Ну, по крайней мере, было не больно.

— Больно не будет никогда, — откликнулся он. — Наши тела невосприимчивы к повреждениям.

Я поднялся на колени и потрепал Кэти, когда она ко мне подошла.

— Это ее пугает? — спросил я.

— Нет-нет, она знает, что происходит.

Я поднялся, думая о том, как все это понравилось бы Энн. Представляя себе улыбку на ее лице, когда она впервые попробует. Ей всегда нравилось новое, волнующее; нравилось делиться со мной впечатлениями.

Пока ко мне не вернулись мои опасения, я выбрал вершину холма в нескольких сотнях ярдов от нас и мысленно представил, что стою там.

Снова ощущение вибрации; я бы сказал, изменяющейся вибрации. Не успел я и глазом моргнуть, как уже был там.

Нет, не там. Я в замешательстве огляделся по сторонам. Альберта и Кэти нигде не было видно. Что же теперь я сделал не так?

Передо мной вспыхнул свет, и голос Альберта произнес:

— Ты улетел слишком далеко.

Я стал его высматривать. Моргнув раз, другой, я заметил его с Кэти на руках прямо перед собой.

— Что это была за вспышка света? — спросил я, пока он ставил собаку на землю.

— Моя мысль, — ответил он. — Мысли тоже можно передавать.

— Значит, я могу послать свои мысли Энн? — быстро спросил я.

— Будь она к ним восприимчива, то получила бы некоторые, — ответил он. — Но, к сожалению, чрезвычайно трудно, если вообще возможно, послать ей мысли.

И снова я постарался заглушить потаенную тревогу, рождавшуюся вместе с мыслями об Энн. Следовало верить словам Альберта.

— А мог бы я мысленно отправиться в Англию? — задал я первый пришедший в голову вопрос. — Я, конечно, имею в виду здешнюю Англию; полагаю, здесь она есть.

— Да, действительно, — сказал он. — И ты можешь туда отправиться, потому что делал это в жизни и знаешь, что именно себе представлять.

— Где в точности мы находимся? — спросил я.

— В аналоге Соединенных Штатов, — ответил он. — Человеку свойственно настраиваться на волну своей страны и народа. Дело не в том, что нельзя жить, где захочешь. Важно, что тебе было там комфортно.

— Значит, здесь существует эквивалент каждой страны на Земле?

— На этом уровне, — ответил Альберт. — В высших сферах национального сознания не существует.

— Высших сферах? — Я снова был в замешательстве.

— В доме Творца нашего много покоев, Крис, — сказал он. — Ты, например, найдешь здесь особые небеса для каждого направления богословия.

— Какое же, в таком случае, правильное? — спросил я, совершенно сбитый с толку.

— Все, — сказал он, — и ни одно. Буддисты, индуисты, мусульмане, христиане, иудаисты — все имеют свои представления о жизни после смерти, отражающие их верования. У викингов была своя Валгалла, у американских индейцев — охотничий рай, у зелотов — город золота. Все это реально. Все эти понятия являются частью всеобщей реальности.

— Ты найдешь здесь и таких, которые считают бессмертие души чепухой, — продолжал он. — Они колотят по нематериальным столам нематериальными кулаками и фыркают даже при упоминании о жизни вне материи. В этом величайшая ирония заблуждений. Помни об этом, — закончил он. — Любое явление в жизни имеет свой аналог в загробной жизни. Это относится как к самым прекрасным, так и к самым отвратительным вещам.

Когда он это сказал, у меня мороз пошел по коже — не знаю почему, да я и знать не хотел. Я торопливо перевел разговор на другое.

— Теперь мне в этой одежде как-то неловко, — сказал я.

Я говорил импульсивно, но, произнеся эти слова, понял, что сказал правду.

В голосе Альберта послышалась озабоченность.

— Не из-за меня ты так чувствуешь?

— Совсем нет. Просто… — Я пожал плечами. — Ну и как же мне переодеться?

— Так же, как перемещался в пространстве.

— С помощью воображения, сознания?

Он кивнул.

— Всегда с помощью сознания, Крис. Его значение невозможно переоценить.

— Хорошо.

Закрыв глаза, я представил, что на мне мантия наподобие той, что у Альберта. В тот же миг я снова ощутил ту же вибрацию, на этот раз словно вокруг меня одно мгновение порхали тысячи бабочек. Сравнение неточное, но лучше ничего не могу придумать.

— Получилось? — спросил я.

— Посмотри, — отозвался он.