- Прошу прощения. Товарищ Николаев? Произнёс он неожиданно звучным и ярким голосом.

- Да, - Виктор кивнул, узнавая артиста, и пожал протянутую руку. - Валерий Сергеевич, рад знакомству.

- Поверьте я тоже. – Золотухин энергично кивнул. – Слушайте, мы тут небольшим коллективом собрались посидеть… Не составите компанию?

- С удовольствием.

Гулять отправились в кооперативный ресторан Чайка открывшийся на крыше Северного Речного вокзала. Здесь Виктор ещё не бывал, да и не мудрено. За последний год в столице открылись десятки кафе и ресторанов на любой кошелёк, что совершенно уничтожило все очереди на входе, и дало начало довольно жёсткой конкуренции между заведениями. Вот и в Чайке их встретили словно родственников, приехавших издалека, и сразу посадили в небольшой закуток, где официанты уже сервировали стол.

Кроме Золотухина и Высоцкого, был ещё Валерий Янклович – администратор театра на Таганке, Борис Хмельницкий, Леонид Филатов, Алла Демидова, и пяток девиц актёрского вида.

За столом было шумно и весело. Актёры отдыхать любили и умели. Нескончаемым потоком лились анекдоты, которые они рассказывали с великим мастерством, какие-то эпиграммы и шутки. Они быстро перешли на «ты», и довольно свободно общались, когда Леонид Флатов посмотрел ему прямо в глаза испросил:

- А что это наш гость молчит?

- А знаешь, я просто наслаждаюсь фейерверком, в исполнении великих, действительно великих актёров. – Виктор улыбнулся. – Я же простой инженер. А вот пройдёт лет пятьдесят, и что люди скажут о нашем времени? По кому они будут судить? Только посмотрев фильмы с вашим участием и записи спектаклей, они смогут составить представление о времени.

- А как же книги? – Удивилась Алла Демидова.

- Картинку и голос человеку проще воспринимать чем текст. – Пояснил Виктор. – И чем более будет развиваться телевидение и другие средства массовой коммуникации, тем меньше будет роль книги в формировании мировоззрения. И это в целом неплохо, лишь бы в спектакли и на телеэкран не лезла всякая пошлость и глупость. Но к счастью это не моя забота. Я в искусстве не очень-то разбираюсь.

- Ну, простой инженер с такими звёздами не ходит. – Спокойно возразил Золотухин. – Я видел твоё выступление по телевизору, и надо сказать держался ты очень достойно. Я даже грешным делом подумал, что у тебя где-то под сукном актёрское образование. – Он громко рассмеялся.

- Ну, если честно, совсем простых инженеров немного. Это такая особая профессия – конструирование будущего, даже если работаешь на гвоздильном заводе в Ханты-Мансийске.

- Как это будущего? – Борис Хмельницкий даже оторопел.

- Ну вот представьте себе инженера, делающего самолёты. Он вот точно создаёт будущее, на котором будут летать люди. Или инженер – электронщик. Создаёт новые устройства, которыми люди будут пользоваться десятилетиями.

- А ты что создаёшь? – Спросил Высоцкий, который несмотря на приличное количество выпитого, смотрел трезво и уверенно.

- Сказки. – Виктор усмехнулся. – Я предлагаю разные варианты видения будущего, а умные и серьёзные люди выбирают из представленных вариантов.

- Значит ты непосредственно создаёшь это будущее? – Удивился Золотухин.

- Можно и так сказать. Но знаешь, как правило, предсказание — это не создание будущего, а его констатация. Например, ты видишь, как пуля летит и уже понимаешь, что она прошла мимо мишени. Это предсказание конечно никакое не конструирование, а простая констатация факта. Так и я, в девяноста процентах случаев, лишь констатирую факты. Вот, например, недавно попросили обозначить будущее производства находящегося в старинном здании, с древними станками, и полуубитыми коммуникациями. Ну не выйдет там ничего путного. Станки старые, жрут больше чем выпускают, дорог нормальных нет, и вообще всё плохо. При этом, всё это находится в центре города. Поэтому единственный разумный вариант перестроить всё это в какой-нибудь объект для города. Развлекательный центр, или, например, музей. Заводу вообще не место в центре города. Это имело смысл в начале века, когда рабочие добирались до завода в основном пешком. Так их и строили. Завод, а вокруг посёлок. А сейчас уже нет необходимости. Городской транспорт работает нормально и заводам лучше перебраться на окраины.

- А какое будущее вы видишь у нас? – Спросил Высоцкий.

- Ты действительно готов это услышать, Володя? – Виктор покачал головой. – Я тебя не пугаю, но может всё же что-нибудь про лунный трактор[1]?

Высоцкий, который буквально прошлой ночью начал набрасывать песню про письмо психов на телевидение, словно схватил паралич. Он долго искал рифму к слову реактор, и нашёл как ему казалось оригинальное и смешное словосочетание «лунный трактор» имея в виду знаменитый Луноход.

- Ну уж точно не испугаюсь. – Он упрямо пригнул голову глядя исподлобья.

- Ну-с, тогда ладно. – Виктор кивнул, и налил себе из графина сок. – Давай тогда начнём с тебя. Ты конечно гениальный актёр, и тебе очень нравится поток энергии от зрителей. Он вызывает у тебя эйфорию. А значит в дни, когда нет настоящего куража, его нужно поднять. Например, водкой. – В этот момент Леонид Филатов и Золотухин бросили быстрый взгляд на Высоцкого. Видимо такое уже случалось в театре. – Чуть позже водка станет необходимой и после спектакля, чтобы снять напряжение, а ещё через какое-то время станет непременным атрибутом жизни. И вот как-то ты примешь особенно хорошо вечером, и не сможешь выйти на сцену. И тогда некая мразь предложит тебе один укольчик, который снимет все последствия алкоголя. И ты согласишься, потому что твой администратор будет заламывать руки и бегать кругами рассказывая, какие люди купили билеты, и что это всё натуральная катастрофа. И это всё. Конец. Морфин плавно перейдёт в героин, который уничтожит тебя сначала как личность, а после и как физический объект. Примерно к году восьмидесятому.

За столом воцарилась тишина, которую нарушил Валерий Золотухин.

- Ну а мне чего намеришь, кудесник?

- Тебя, Валера ждёт относительно долгая и очень плодотворная творческая жизнь. Тебя всегда будут окружать красивые женщины, и признание публики. Алкоголем не злоупотребляешь, здоровье у тебя крепкое, алтайское. Так что новый век ещё увидишь. Только проверяйся в хорошей клинике хотя бы раз в пару лет, на предмет раковых болячек глиобластома[2] у нас пока не лечится.

- Прям холодом повеяло. – Филатов негромко рассмеялся.

- Ну, простите друзья. – Виктор развёл руками. – Мог же наговорить всякой приятной чуши. Но я предпочитаю не играть со временем.

[1] Слова из песни Высоцкого 1977 года «Письмо в редакцию телевизионной передачи „Очевидное — невероятное“ из сумасшедшего дома — с Канатчиковой дачи».

[2] В реальной истории от этой болезни и умер Золотухин в 2012 году.

Заглядывая в будущее, главное не слишком высовываться.

Мишель де Нострдам.

Сегодня, 3 апреля 1974 года, Вьетнам празднует день освобождения. Последние американские захватчики покинули эту, истерзанную войной землю. Наконец-то здесь перестанут рваться бомбы, и лететь пули, а трудолюбивый народ наконец займётся народным хозяйством. День освобождения празднуют не только жители Вьетнама но и советские военные. Инструкторы готовившие кадры для вьетконга, и миротворческий контингент который последние полгода следил за выводом американских войск, и соблюдением сторонами договора «Об окончательном мире» подписанном товарищем Ле Зуаном, и адмиралом Элмо Зумвальтом.

С момента ухода последнего оккупанта, и отбытия последнего корабля везущего предателей Вьетнамского народа в пожизненное изгнание, наши солдаты и офицеры тоже готовятся к отъезду. Наш контингент примет на борт эскадра Тихоокеанского флота, кторая находится с дружеским визитом в этой стране с первого февраля, обеспечивая неизменность позиции американских властей на вывод войск.