А вообще, Московское общество, сильно ослабленное сначала мощным кровопусканием торговым кланам, и партийным чиновникам, уже было не в состоянии как-то противостоять изменениям в стране. Изначально удар всей системы партийной власти обрушился на торгашей, и средние партийные активисты лютовали покруче чем КГБ и МВД вместе взятое. Они полагали, что ритуальным жертвоприношением всё и ограничится, и когда их лишили опоры на низовые организации и начали прополку уже в рядах партии, помочь уже было некому. Так что на лето 74 года, единственной силой хоть как-то напоминавшей прежнюю Москву, были разрозненные коллективы всяких творческих работников. Актёров, художников, писателей и прочей шушеры. Но они, сильно завися от государства не торопились противопоставлять себя стране, потому что можно было враз лишиться гражданства и оказаться на Западе, но не в виде популярного в СССР деятеля искусства, а никому не нужным изгоем, как это произошло с некоторыми ранее популярными актёрами, например, уехавшим в 73 году Борисом Сичкиным, который занимался проведением праздников для советских эмигрантов, и вёл какую-то театральную студию. Никакого покорения Голливуда конечно не случилось, что стало неприятным сюрпризом для театральной элиты, а поскольку Борис регулярно писал и звонил оставшимся в СССР, то ситуация в общем была всем понятна. И если актёры, художники и музыканты ещё имели шанс как-то устроится, то все остальные, могли претендовать только на низкооплачиваемую работу. Поэтому в число мигрантов никто не стремился, и предпочитал жить в мире с государством. Тем более что репертуарная политика сильно смягчилась, и даже на решение худсовета можно было подать апелляцию, собрав худсовет рангом выше, или вообще потребовать комиссию Министерства Культуры, или для особо смелых – Правительственную комиссию. Да, и в таком случае оставался шанс на необъективность, но куда меньше чем, когда судьба фильма или песни решалась тремя людьми с формально высшим, а в реальности весьма общим начальным образованием, причём полученным в не самой лучшей школе. Такое случилось с фильмом «Интервенция» где в главной роли сняли неудобного для чиновников Высоцкого. В самом фильме ничего «такого» не было. Пьеса Льва Славина по которой сняли фильм уже давно шла на сценах советских театров, но фильм чем-то не угодил партийным чинушам.
И вот, как только ввели апелляцию по решению худсоветов всех уровней, режиссёр фильма Геннадий Полока, подал заявку на пересмотр, и к всеобщему удивлению, коллегия Минкульта, выдала прокатное удостоверение фильму, выведя его на экран. Конечно таким образом появлялась щель для выхода на экран фильмов плохих и даже вредных, но какое-то количество грязи должно поступать в организм для поддержания иммунитета.
После выезда трёх четвертей прибалтов и западных украинцев, для всех граждан СССР, сделали возможность получить долговременный иностранный паспорт на пять лет, и колесить по всему миру. Потом правда нужно было вернуться в страну и прожить пять лет в Союзе, и можно было опять собирать чемодан.
И вот такая политика привела к тому, что большое количество людей просто отправилось путешествовать по миру без особой цели. И это было хорошо, потому что появился цивилизованный путь из СССР и обратно, не требующий битья посуды, и скандалов.
Одновременно, усилился поток иностранных туристов в СССР, и необходимость резкого увеличения гостиничного фонда, и вообще создания всей необходимой инфраструктуры, что очень огорчало деятелей из Интуриста, и бюро молодёжного туризма Спутник. Ведь у них появились многочисленные конкуренты в виде кооперативных гостиниц, ресторанов и даже музеев, как например музей Сталина, куда буквально ломились толпы посетителей.
За этот музей Виктору пришлось выдержать настоящий бой на Политбюро, но он доказал необходимость его существования, также, как и музея Хрущёва, и даже музея Дома Романовых. Но, с одним важным уточнением. Никакого елея. Только правда, и ничего кроме правды. Виновен в массовых расстрелах – распишись. Документы, фотографии, личные вещи, всё под стеклом.
- Товарищи. – Обратился Виктор к высшему руководству страны. – Если что-то и разрушит нашу страну так это ложь. Как можно вычёркивать из жизни людей того же Хрущёва? И самое главное зачем это делать? Ведь если мы не скажем о нём правды, о нём солгут наши враги. И эта ложь будет безраздельно царить в информационном пространстве, и у неё даже не будет конкурентов! Вот относительно свежий пример. После убийства Берии, всем подписчикам Большой Советской энциклопедии, были разосланы страницы, которые полагалось вклеить вместо вырезанных листов о Лаврентии Берия, а то что вырезано, отослать куда-то там в Москву[1]. Зачем этот дешёвый фарс? Ведь на месте умолчания и лжи, вырастают такие информационные монстры, что впору за голову хвататься. Например, американские исследователи вполне серьёзно утверждают, что деятельность Хрущёва подняла экономику СССР в десять раз. Ну глупость же. А возразить нечем. Истинных цифр нигде нет. Ещё раз повторю. Там, где мы пытаемся замолчать вопрос, или тем хуже, что-то придумать, будут бесконтрольно резвиться наши враги. Только правда, какая горькая она бы ни была, может убрать эту проблему.
Были расстрелы белых в Крыму, после того как им пообещали жизнь? Были. А кто их организовал? Почему? Для чего вбивался страшный и кровавый клин между русскими людьми? Вот это было бы очень хорошо прояснить историкам. С документами и свидетель свами участников. А не плодить ложь и откровенные провокации. Мы в этом виноваты? Объяснить почему так случилось. Кто-то другой – назвать виновных. Нет ничего постыдного в признании ошибки. Но нельзя давать в руки нашим врагам такой отличный рычаг воздействия на общество.
Занимаясь информационным, а скорее прогнозным обеспечением работы хозяйственного механизма СССР, Виктор вынужденно влезал в сферы где его понимание было на общебытовом уровне, но всё равно как-то вопросы приходилось решать. Поэтому в составе сотрудников ИУ ВС, появился консультант по вопросам культуры, которым выступал Юрий Владимирович Никулин, и ещё несколько серьёзных специалистов к которым Николаев обращался, когда нужно было прояснить вопрос в сфере, где он ничего не смыслил, а они в свою очередь, приводили других специалистов, которые уточняли информацию. Обычно для уточнения темы, требовалось немного времени. Молодые мозги, плюс закалка сверхплотным информационным потоком двадцать первого века, помогали Виктору перемалывать огромное количество информации, и выбрасывать из памяти, то что гарантированно не понадобится больше. Поэтому ему удавалось вести работу сразу по нескольким линиям, быстро принимая решения из тех вариантов которые готовили рабочие группы, и успевая просматривать экспертные заключения специалистов.
Вот и сейчас сев в машину, он взял в руки папку, которую для него привёз курьер Управления, и бегло просмотрев доклад и справки, на специальном бланке, написал резолюцию, и закрыв конверт на свою печать, отдал обратно, и разъездной сотрудник, сел на мотоцикл, и газанув, скрылся из глаз.
Собственную курьерскую службу пришлось завести после того, как штатные курьеры Совмина начали жаловаться, что Информационщики слишком много отправляют, и они устают. Тогда Виктор нашёл двух пожилых тренеров, которые организовали спортсменов - мотоциклистов на Иж Планета Спорт, с довольно приличной зарплатой, и социальным пакетом. Ну а кроме того, каждый отработавший три года в курьерах мог забрать свой мотоцикл бесплатно. Что с учётом его высокой цены в тысячу рублей, было немалым бонусом.
Самым странным было то, что постепенно услугами курьеров Николаева стали пользоваться и другие ведомства, которым изрядно надоели спесивые и глупые дядечки из Совмина и их капризы. А парни Виктора были доброжелательны, улыбчивы, и могли проскочить любую пробку по дворам или между машинами, доставляя послание в очень короткое время, рассекая по Москве на ярко-алых машинах, в защитном комбинезоне из чёрного полимерного материала с таким же чёрным шлемом и эмблемой в виде часового циферблата без стрелок на спине, и на бензобаке мотоцикла.
