Мой телефон звякнул – пришло сообщение от подруги.

– Сара прислала еще один мем о кошмарном 2020 годе, – сказала я своей восемнадцатилетней дочери Джулии.

«Я не буду прибавлять этот год к своему возрасту, все равно я его не прожила», – вслух прочитала Джулия.

– Это точно, – подтвердила я. – Как и вчерашняя шутка о том, что мы похожи на первокурсников, которые набирают по семь килограммов. Только мы их набираем из-за COVID-19. А вес, набранный во время глобальной пандемии, не считается.

– Согласна, не считается. Хотя сбрасывать его все равно придется.

– Такое ощущение, что весь мир поставили на паузу, – продолжала я. – Все закрыто, весь день приходится сидеть дома, уставившись в экран. Как будто время остановилось, и все, что мы делаем сейчас, не имеет значения в долгосрочной перспективе.

Джулия кивнула:

– Мне тоже так кажется. Меня уже приняли в колледж, поэтому мои оценки никому не нужны. Ресторан, в котором я работаю, закрыт, так что денег не заработать. С друзьями я тоже не могу увидеться, – она пожала плечами. – Если ты – не рабочий и не медик, то можно просто целый день смотреть сериалы и есть всякую дрянь.

Я хихикнула:

– Именно этим я и занимаюсь.

На следующее утро Сара прислала мне еще один мем про 2020 год. Он гласил: «Самая бесполезная покупка в моей жизни – планер на 2020 год».

Я показала мем Джулии. Но, к моему удивлению, она не рассмеялась. Вместо этого встала и сказала:

– Я иду наверх за своим планером на 2020 год. И ты свой достань.

Мне потребовалось время, чтобы найти планер, ведь прошло уже несколько недель с тех пор, как я его не открывала.

Когда я все же спустилась вниз, Джулия уже сидела за кухонным столом с блокнотом и ручкой.

– С меня хватит, – заявила она. – Мы шутим, что этот год не считается, и все, что мы делаем, не имеет значения, но это неправда.

Потом указала на открытую страницу своего ежедневника.

– В декабре я составила список целей на 2020 год. Я только что перечитала его и поняла, что некоторые из них я все еще могу выполнить.

Она посмотрела на меня почти вызывающе:

– Я знаю, что у тебя тоже был список, мама.

Я улыбнулась. Мы с Джулией похожи, она слишком хорошо меня знает. Конечно, я составляла список. Планирование было у нас в крови.

В моем списке было много целей, касающихся здоровья и уборки в доме. Там же я перечислила все, что помогло бы мне стать лучшей женой и матерью. Джулия пробежала глазами страницу и кивнула.

– Сейчас нам кажется, что мир остановился, но мы все равно можем стремиться к нашим целям. От этого нам будет только лучше.

Она была права. Когда пандемия только началась, я каждый день часами смотрела новости. Я постоянно чувствовала тревогу и страх и в конце концов поняла, что надо оторваться от экрана. Но вместо того, чтобы совсем выключить телевизор, я стала смотреть фильмы.

Мои предпочтения в телепрограммах изменились, но мое поведение – нет. Я просто ждала, пока жизнь не вернется в нормальное русло. Но Джулия напомнила мне, что даже сейчас я могу жить с толком и чего-то добиваться.

– Я в деле, – сказала я.

Дочь положила наши списки на стол рядом друг с другом.

– У тебя написано, что в 2020 году ты хочешь проводить со мной больше времени до моего отъезда в колледж, – прочитала она. – А я собиралась научиться готовить до того, как перееду.

Она улыбнулась:

– Эти цели можно совместить.

Впервые за долгие месяцы у меня поднялось настроение:

– Я с удовольствием научу тебя готовить.

Потом Джулия заметила, что мы обе поставили себе цель больше заниматься спортом.

– Я хотела записаться в спортзал, – сказала она. – Теперь ничего не выйдет, но мы можем заниматься вместе. Я скачаю пару фитнес-приложений.

– Еще я бы с радостью ходила с тобой на прогулки, – подхватила я. – Это тоже тренировка.

Вскоре выяснилось, что и другие наши цели тоже во многом совпадали. Так, например, в списке Джулии был пункт «перебрать вещи в комнате».

– У меня будет мало места в общежитии, поэтому я хочу избавиться от одежды, которую не ношу, – объяснила она.

Я кивнула:

– Мне тоже давно хотелось навести порядок в шкафах и ящиках. Можем сделать это вместе.

Тогда я открыла в своем ежедневнике страницу с сегодняшним числом и записала туда несколько дел, которые нужно было сделать прямо сейчас: прогуляться, навести порядок в ящике стола, поискать рецепты для начинающих.

Это была моя первая запись в ежедневнике за несколько месяцев. Когда мы с Джулией вместе выполняли задания, я чувствовала прилив позитива. Уверена, само присутствие дочери сыграло свою роль, но, кроме того, мне просто было приятно снова делать что-то продуктивное.

Через некоторое время дома стало немного чище, Джулия превратилась в искусного кулинара, и цифра на весах в ванной больше не повергала меня в уныние.

Джулия была права. Пусть весь мир вышел из строя, но наши действия по-прежнему имели значение. Даже во время пандемии мы могли каждый день совершать маленькие шаги к достижению своих целей: помогать другим людям, работать над своим здоровьем и строить более крепкие отношения с теми, кого любим.

2020 год показал, что время ценно, и каждый шаг в правильном направлении – тоже. Каждая прогулка, каждый разобранный шкаф – это уже достижение. И именно в те моменты, когда нам меньше всего хочется делать что-то продуктивное, надо наполнять свои дни смыслом. Потому что только так мы сможем напомнить себе, что способны на великие свершения.

Дайен Старк

На тридцать седьмую годовщину свадьбы моих родителей папа подарил маме коралловую розу на золотой цепочке. К ожерелью прилагалась простая открытка, на которой было написано: «Даже у шипов есть розы. С любовью, И.».

Мама признавалась, что последний год стал непростым для их брака. Открытка отца была просьбой открыть перед ним сердце, а роза – предложением мира. Мама приняла и то и другое.

В последующие двадцать лет роза украшала шею моей матери. И даже после смерти отца она продолжала носить ее, хотя и не так часто. На девяносто первом году жизни мама была прикована к инвалидной коляске, у нее началась деменция. Я устроила ее в интернат для престарелых, расположенный недалеко от моего дома в Коннектикуте.

Мне хотелось сделать новую обстановку как можно более знакомой и уютной, поэтому я привезла в интернат вещи, которые, как мне казалось, были важны для мамы. Мой муж повесил на стены семейные фотографии в рамках, а я заполнила комод и ночной столик статуэтками и растениями из ее дома. Помимо этого, я привезла маме украшенную искусной резьбой деревянную шкатулку, в которой хранились разные сокровища: серьги, бусы, броши, браслеты и булавки ручной работы. Но маме ничего этого не хотелось.

– Они мне больше не нужны, – заявила она.

Моя мама всегда носила украшения, и теперь ее безразличие ощущалось как еще одна потеря, еще одна мамина черта, которая исчезла навсегда.

– Хорошо, мама, – ответила я. – Я оставлю шкатулку у себя дома. Если она тебе понадобится, только скажи.

Во время разговора мама несколько раз притронулась к коралловой розе, висевшей у нее на шее. Я уже собиралась уходить, когда она сняла ее и протянула мне.

– Береги ее, – сказала она. – Я не хочу, чтобы она потерялась.

– Конечно, я не потеряю ее, мама.

Теперь роза хранится в моей шкатулке. Иногда я надеваю мамины украшения, но только не розу. Может быть, я попробую это сделать после ее смерти, ведь тогда это уже не будет мне казаться вторжением в отношения между ней и отцом.

Пока же коралловая роза принадлежит только им. Несмотря на то что из-за деменции у мамы в голове все перепуталось, она все еще помнит розу и слова, которые к ней прилагались. Эти слова поддерживали меня во время пандемии и помогали держаться на плаву в те моменты, когда мне казалось, что я тону.