Дальше оправдываться не стал. Уехал. Потому что мог наговорить всякого разного. Как ещё остановился, не знаю. Вышел за проходную, собрался было выругаться да сплюнуть на мостовую, но остановился. Люди же вокруг. Негоже позорить неподобающим поведением офицерский мундир…

А в гостинице сразу же портье подскочил, подносик с ещё одним конвертиком протягивает. А у меня при виде очередного конвертика чуть глаз не задергался. И практически сразу же смех разобрал, как только сообразил о своей опаске. Насилу от хмыканья удержался. Конвертик принял, портье чаевыми за услугу отблагодарил и, перепрыгивая через ступеньку, быстренько по лестнице на этаж поднялся и в номер прошёл. Как только дверь за собой захлопнул, так сразу и прочитал очередное послание. Прочитал и выдохнул с облегчением. Потому что в последнее время меня вот такие конвертики стали настораживать. И Лизавета как-то подозрительно поглядывает… Пришлось коротко посвятить супругу в детали утренней встречи с компаньонами.

А письмецо оказалось от адъютанта Батюшина. Предлагалось мне незамедлительно прибыть в Управление. Ну уж нет! Хватит! Сначала в Царское Село съезжу…

Посмотрел на Лизу, вздохнул тяжко и… Сначала чаю выпил. С баранками.

Остыл и за телефонную трубку взялся. Попросил соединить с Управлением. А уже там меня переключили на приёмную генерала. Доложил о приглашении.

Батюшин всё-таки настоял на немедленном визите, а взамен пообещал после разговора лично отвезти в пригород. Согласился, куда я денусь…

Внизу по моей просьбе к гостиничному входу мигом подогнали извозчика, и я медленной скоростью в одну лошадиную силу поехал на ещё одну встречу. Буду надеяться, что у Батюшина меня подложными письмами не обрадуют. Но рассказать о них нужно Николаю Степановичу обязательно. И Джунковскому хорошо бы ещё поведать о произошедшем во всех подробностях. Посмотрим, кто из них что мне присоветует…

И да, ещё одно. Самое, пожалуй, для меня на сегодняшний день главное. Не спорю, генеральские погоны и новая должность греют самолюбие как мне, так и моей супруге. Но! Нужны они мне в данный момент, как… Прошлогодний снег. Пусть это звучит грубо, пусть противоречит в какой-то мере моим личным жизненным принципам. Но… Опять это пресловутое: “Но”…

Всё дело в том, что оставаться дальше на службе для меня лично и вообще для дела будет значить оставаться на одном месте. А мне необходимо двигаться вперёд. Двигаться самому и тащить за собой… Да всё тащить! К чему прикоснусь, то и тащить! И это не метафора. Вон, авиационная отрасль с моим появлением в этом мире какой значительный скачок вперёд сделала. Металлургию, химическое производство в развитии подстегнула. А остальное? Социальная сфера значительные изменения претерпела. Рабочие на заводах и фабриках приняли долевое участие в распределении и получении прибыли. Крестьянство получило землю в реальности, а не в качестве прописных букв на лозунгах и декларациях. Такое себе вполне даже мягкое переустройство общества. И иностранное влияние с моей подачи в самом начале моего здесь пути в итоге практически сведено на нет. Достижение? Однозначно!

Всё это стало возможным благодаря некой свободе передвижения, поведения, некоего негласного покровительства сверху, выраженного в виде закрывания глаз на некоторые мои вольности по службе и так называемые чудачества.

Это с одной стороны. А с другой — нежелание власти видеть меня в столице. Не понравилась моя правда тут кое-кому. Но она же не моя, эта правда! Да и плевать, что не понравилась. Зато войну выиграли, революции не случилось, столько людей уберегли… Страна другая стала! Отрадно осознавать, что и я по мере своих скромных сил приложил руку ко всем этим свершениям…

А теперь меня вновь поставили в строй, ограничили свободу передвижения и действий. Поэтому пришла пора уйти в очередную отставку. Чем буду заниматься? Вернусь ли на завод? Вряд ли. И не потому, что затаил обиду на Игоря за его недоверие, а потому, что на самом деле нечего мне в столице делать. Я лучше в Псков вернусь. Буду развивать городскую инфраструктуру, заводик какой-никакой открою… По летательным аппаратам, например. Малым, вроде такси. Уверен, что они будут пользоваться значительным спросом. Можно ещё на базе местных автомобильных мастерских открыть производство более современных, в моём понимании, надёжных и комфортных автомобилей. Да и многое другое пора бы начинать делать. Мелкое, но не менее значимое для населения. Сколько всего можно запустить в производство…

Да, само собой в столице и техническая база лучше, и возможностей в решении каких-либо задач гораздо больше. Но зачем ещё больше столицу развивать и расширять? Можно же и о других городах подумать? О провинции? Почему бы и на необъятных просторах Великой России людям не жить так же, как живут лишь в центре? Что нужно для этого? Работа и зрелища… Вот и дадим людям то, что они хотят получить…

Где на всё это взять деньги? Для начала у меня есть собственные доходы и их должно хватить на первом этапе. А дальше придётся привлекать сторонние капиталы, акционировать производство. И кадры. Главное, уже сейчас необходимо начинать искать необходимые кадры.

Так что всё-таки подаю прошение об увольнении со службы и уезжаю из столицы. Думаю, что Лиза меня поддержит…

Да, ещё один момент. Второв-то теперь с меня не слезет. Особенно в свете только что произошедших недоразумений. А с ним вместе, зуб могу дать, за новые золотоносные прииски и государь житья не даст. Может и со службы не отпустить. Придётся на размен договариваться. И обязательно предварительно заручиться поддержкой Владимира Фёдоровича Джунковского, а через него и Марии Фёдоровны… По старой-то памяти должны помочь… Вот только Мария Фёдоровна женщина суровая и строгая, просто так ничего делать не будет, особенно когда дело касается членов её семьи. Что бы ей такого взамен пообещать, какую животворящую идейку подкинуть? Ладно, тут, главное, разговор начать, а уже по мере его развития сориентироваться…

Вот такие мысли и крутились у меня в голове, пока я до Батюшина добирался.

Первым делом Николай Степанович из меня вытянул все подробности дела с подложным письмом, выслушал мои умозаключения, тут же вызвонил Джунковского и быстро с ним переговорил. Положил трубку, посмотрел на меня оценивающе:

— Прошение на высочайшее имя об отставке написали?

— Какое прошение? — удивился непритворно. Я ведь только-только, как обо всём этом подумал, сам ещё до конца в своём решении не уверился, а Николаю Степановичу уже всё известно… Или у меня опять всё на лице написано?

— То самое, Сергей Викторович, то самое. Одна логическая выкладка из другой следует. Или соизволили передумать? Нет? Ну тогда вот вам лист бумаги, пишите. И поторопитесь, у нас с вами времени совершенно не осталось. А до Царского Села дорога не близкая…

Мария Фёдоровна… Вдовствующая Императрица, матушка нашего нынешнего Государя… Волевая и решительная, железная характером правительница, когда дело касается государственных дел, и мягкая добросердечная женщина в личной жизни…

Именно к её кабинету нас с Батюшиным и проводили, стоило только оказаться ранним вечером перед парадным входом в Екатерининский Дворец Царского Села. Машину пришлось оставить перед шлагбаумом дворцового караула и дальше идти пешком.

Удивился ли я этому? Не то чтобы да, больше склонялся к тому, что меня всё-таки Его Величество видеть желает, но и подобного варианта со счетов не сбрасывал. Да и Батюшин подозрительно спокоен, словно загодя знал, к кому именно мы направляемся. Так что и я, пока докладывали о нашем прибытии, постарался отбросить в сторону эмоции и нацепить на себя маску холодного безразличия. Посмотрим ещё, кто там внутри будет находиться.

Распахиваются перед нами двери, следует приглашение войти, и я шагаю вслед за Батюшиным, одним быстрым взглядом фиксируя обстановку в кабинете. Ну, чего-то подобного я и ожидал от этого приглашения и внутренне готов был к подобной встрече. Так что присутствие в кабинете Государя удивления почти не вызвало. Не готов был в этом кабинете лишь Владимира Фёдоровича Джунковского увидеть. Но ещё больше удивился, когда моего основного компаньона, Второва, рядом с ним обнаружил. Хорошо хоть удивление внутри себя удержал, наружу эмоции не вырвались. А по составу присутствующих сразу стало понятно, чего мне от разговора ожидать. Или, скорее, чего от меня всем этим присутствующим нужно. Чую, сменяют мою отставку на сведения…