— Ну конечно, — сказал он, — для вас, прекраснейшая из всех дев, для вас я готов на что угодно! — Он приблизил к ней лицо и прошептал на ухо: — А я не окажусь тогда трусом?
— О, что вы! — шепнула она в ответ.
Но у сэра Дидемеса был еще один пунктик, связанный с его рыцарской честью. И он желал получить на него ответ:
— А как насчет запахов, здорово я их чувствую?
— О да, — ответила Сара.
Сэр Дидемес был полностью удовлетворен. Он гордо откинулся в седле, голос его снова зазвучал громко:
— В таком случае я готов драться с кем угодно и с чем угодно. В какое угодно время. В каком угодно месте… — он остановился, подумал и крикнул: — Каким угодно оружием!
Сара все время делала ему знаки помолчать, прижимая палец к губам.
— Знаем, знаем, — шептала она. — Ну, пожалуйста, сэр Дидемес, заставьте себя помолчать.
— Пожалуйста, — с готовностью произнес он.
Тем временем Лудо подошел к воротам и слегка толкнул одну створку. Она распахнулась.
Все трое проскочили внутрь. Но едва они оказались за воротами, как те с лязгом захлопнулись. А впереди — на некотором расстоянии — увидели еще одну пару ворот. Они были открыты.
— Ага! — закричал сэр Дидемес и гордо потряс головой. — Они знают, что им не устоять перед мощью сэра Дидемеса, и не смеют закрыть перед ним ворота. — И держа шпагу наперевес, этот цветок рыцарской доблести повел вперед свой неустрашимый отряд.
Однако створки внутренних ворот сомкнулись, прежде чем сэр Дидемес приблизился к ним. И то, чем они оказались на самом деле, было в тысячи раз страшней и опасней, нежели простые ворота. Каждая створка представляла собой половину гигантского защитного скафандра. И когда створки с грозным лязгом сошлись, из них получился целый, колоссальных размеров воитель.
Домовые прозвали его Гамунистом. Он открыл свою пасть величиной с пещеру, издавая немыслимый металлический рев. Глаза его горели огнем. В руке он сжимал огромнейшую секиру.
Сара заскулила. Она почувствовала, как задрожала земля, когда Гамунист поднял секиру и, оторвавшись от ворот, шагнул им навстречу. Она слышала, как рядом зарычал Лудо, но эти звуки казались напевом нежной свирели по сравнению с ужасным грохотом, который создавал двигающийся Голиаф.
Амброзий с первого взгляда понял, что к чему. И как следует взбрыкнул. Сэр Дидемес шлепнулся на землю. Но тут же вскочил и яростно заорал, приказывая своему коню вернуться. Однако Амброзий и ухом не повел. Он предпочел скрыться в засаде, среди стеновых укреплений.
— Тьфу! — в раздражении произнес сэр Дидемес и прищелкнул пальцами. — Дали бы мне вон с тем сойтись на копьях, я бы в два счета его обломал.
Однако Гамунист был не из тех, кому говорят Э й, ты.Он придвинулся уже достаточно близко к нашей троице и, подняв секиру, изготовился нанести сокрушительный удар. Но промахнулся. Удар пришелся по каменной стене — и фонтан искр брызнул из-под наконечника секиры. А в стене появилась здоровенная трещина.
Троица проскочила между ног Гамуниста, но он, резкими толчками отталкиваясь от земли, быстро обернулся и, подняв секиру над головой, как топором, рубанул ею. Видя замах, троица с визгом и криками разбежалась по сторонам, так что удар этот опять пришелся мимо. Металл с грохом вонзился в камни мостовой, дробя их на мелкие кусочки. Гигант, играючи, выдернул из камней свое оружие и, пригнувшись, начал размахивать им, словно в руках он держал косу. Наши герои плашмя растянулись на земле, а над головами их со свистом — как запущенная ракета — проносилась секира. Когда же секира в следующий раз взмыла вверх, они бросились спасаться к стенным укреплениям, ведь стены там опоясывали весь внутренний двор. Секира обрушилась на их укрытие, превращая все в груды щебня. Удар следовал за ударом. И попади хоть один в цель, от любого из них не осталось бы следа больше, чем от мошки, размазанной по стене. Единственное, что их выручало до сих пор, так это неторопливые, резкие движения Гамуниста. Благодаря этому у них было несколько спасительных секунд, за которые они могли предугадать, куда придется следующий сокрушительный удар. Но стоило им хоть раз ошибиться… А это наверняка было лишь делом времени, потому что Гамунист шастал за ними по замкнутому пространству двора и наносил удары без передышки. Казалось, неукротимая мощь его звериной атаки неподвластна времени.
Вдруг в одну из коротких передышек между ударами сэр Дидемес заметил, как кто-то пробирается по самому верху стены. Это же смертельно опасно.
— Смотрите! — задыхаясь от усталости проговорил он и указал на двигавшуюся фигуру.
— Берегись! — закричала Сара, и все трое одновременно бросились в сторону. А на то место, где они только что прятались, со свистом и грохотом упала секира, поднимая в воздух кучу осколков от разбитых камней.
Пока Гамунист примерялся к следующему удару, Сара успела взглянуть, куда указал сэр Дидемес. На верху зубчатой стены она увидела… Хряксона. Тот вприпрыжку продвигался к арке, которая возвышалась над внутренними воротами.
— Хряксон! — радостно крикнула Сара.
Это все, что она успела произнести, потому что ей пришлось в очередной раз промчаться у Гамуниста между ног и спрятаться в укрытии.
Конечно, непонятно, чем мог им помочь Хряксон, но он явно что-то замышлял, поскольку теперь упорно карабкался на самый верх этой арки.
Гамунист неуклюже переставил ноги, как закованный в броню рыцарь, и готовился нанести очередной удар. На этот раз ему пришлось спиной стать вплотную к внутренним воротам.
Сара увидела, как Хряксон, изготовившись, спрыгнул на рогатый шлем Голиафа. От ужаса она закрыла лицо руками, но оставила щелочки между пальцами, чтобы видеть происходящее… Кому нужен этот бессмысленный героизм? Хряксон напомнил ей муху, атакующую паровоз.
Еще через миг Хряксон с победным криком прыгнул вниз — на плечо Гамуниста.
— Хряксон! — прошептала Сара и рванула из своего укрытия — ей надо было уйти от громового удара.
А Хряксон, качаясь на одной ноге, размахнулся другой и вмазал его по рогатому шлему. Верхняя часть раскрылась, отлетев в сторону. Оказывается, она была прикреплена к нижней на обычной дверной петле. И стало видно, что в голове Гамуниста сидит крохотный домовой — в белом лабораторном халате — и как сумасшедший крутит какие-то рычажки. На носу у него очки с толстыми линзами, а глаза безумно застыли. Хряксон дотянулся до гоблина, схватил его под руки и вышвырнул вон. Тот весьма неудачно приземлился на дорожку, выложенную плитами, и долго потом ползал, пытаясь нащупать свои вдребезги разбитые очки.
Хряксон уже вскочил внутрь головы гиганта и сам стал орудовать рычажками. Можно было подумать, что он всю жизнь работал инженером. Кто знает, может, он и впрямь чего-то там понимал, а может, просто дергал, что под руку попадется. Но так или иначе, Гамунист перешел в автоматический режим работы и начал биться в судорогах. Ноги его, кривляясь, пошли вприсядку, туловище закачалось из стороны в сторону, секира быстро замолотила вверх-вниз, а шея начала вращаться все быстрее и быстрее. Хряксон подергал еще какие-то рычажки — и еле успел выпрыгнуть, потому как Гамунист сломя голову понесся напропалую, бешено размахивая секирой и выпуская пар изо всех щелей.
Хряксон благополучно приземлился на кучу мусора возле Сары. Девушка помогла ему встать на ноги, но на разговоры у нее сейчас времени не было. Гамунист носился по двору, как бешеный бык, временами отскакивая от каменных стен. Его секира без устали молотила вверх-вниз. Падая сверху, она вдребезги разносила камни по мостовой, потом вскидывалась наверх до упора и впивалась ему в спину. Случайно гигант снова оказался возле внутренних ворот, откуда и начал свой путь. Когда он в очередной раз замахнулся, острие секиры попало как раз в щель между двух камней арки. И очень крепко застряло. Дальше Гамунист со всей своей мощью хотел секирой ударить вниз. Но вместо этого всего тело со страшной силой рванулось вверх — ведь секира была намертво зажата. И теперь должно было случиться одно из двух:
