или переломится секира, или обрушится стена. Но вышло по-другому: Гамунист опустился на колени и выгнул спину, став похожим на гигантский кузнечный пресс, который сломался. И теперь из него во все стороны сыпались искры — как при коротком замыкании в каком-нибудь электроприборе.

— А вы-то в порядке? — смогла наконец спросить Сара у Хряксона. Она склонилась, чтобы помочь ему, если он поранился.

Хряксон потирал ушибленные места и стоял, не поднимая головы.

— Я не буду просить прощения, — мучительно проговорил он, — и мне не стыдно за все, что я сделал… Мне плевать, что обо мне думают. — Он перекатывал ногой с места на место маленький камушек и смотрел лишь на него. — Я говорил тебе, что я трус. Ну вот, теперь ты убедилась, что я говорил правду. И не нужны мне друзья…

— Я прощаю вас, Хряксон, — просто сказала Сара.

Хряксон, весь похожий на гномика, вскинул голову и одним глазом посмотрел на девушку из-под кустистых своих бровей.

— В самом деле? — тихо произнес он.

Сэр Дидемес чеканным шагом подошел к Хряксону и хлопнул его по плечу.

— Хочу вас поздравить, — заявил он, держа одну руку на эфесе шпаги. — Редко доводилось мне видеть подобное мужество. Даже сам сэр Галахед [1]будет потрясен, когда молва о вас дойдет до его слуха. Мы обязаны вам своей жизнью. Вы не что иное, как благоуханный цветок рыцарской доблести, сэр Хряксон.

— Это я? — молвил гномик.

Лудо тоже решил внести свой вклад в общее дело:

— Хряксон — Лудо — дружить.

— Будем? — то ли согласился, то ли нет, но как-то неопределенно сказал Хряксон.

Сара отвязала шнурок с безделушками, которые она отняла у Хряксона в Лабиринте из зеленых оград — теперь, казалось, это было давным-давно — и вернула ему со словами:

— Возьмите, Хряксон, — это ваши вещицы. Спасибо за помощь.

Хряксон взял свои драгоценности и с нежностью их оглядел. Потом оторвал от них взгляд и поднял голову. Довольная ухмылка была написана на его физиономии.

— Ну, — сказал он, — чего же мы ждем? — И быстро зашагал по направлению к внутренним воротам.

Сэр Дидемес крикнул:

— Амброзий!

Его конь, настороженно оглядываясь по сторонам, выглянул из-за пристенных укреплений, где все это время прятался.

— Амброзий! — теперь уже нетерпеливо и громко крикнул сэр Дидемес. Амброзий не то чтобы бросился к хозяину, но бочком, нехотя стал к нему приближаться. И когда рыцарь оседлал-таки своего коня, вся компания направилась к воротам, осторожно обходя по пути Гамуниста. Из него, шипя, продолжали сыпаться искры.

Воодушевленный победой, сэр Дидемес смог опередить Хряксона и первым ударил по воротам своим жезлом. За ним Хряксон стал колотить по ним. Ни у того, ни у другого из этого ничего не вышло. Зато для Лудо открыть ворота не составило никакого труда. Ведь без Гамуниста это были просто-напросто массивные двери, которые вели в Гоблин-Сити.

Джареф развалился в своем троне, облокотившись на него одной рукой. Рядом был Тоби. Вокруг собрались домовые. Они смотрели, как их король играет с ребенком. И надеялись, что им тоже достанется с ним поиграть. Было очень весело. Джареф должен был щекотать Тоби, а тот всякий раз, когда мог дотянуться, должен был бить Джарефа по лицу. Такая игра продолжалась у них довольно долго.

Джареф хохотал от души.

— Ох, и смелый ты малый, — радуясь, проговорил он. И подумал: Чего мне беспокоиться, когда слышат меня одни вот эти…гоблины? При них можно говорить, что угодно— и поэтому вслух добавил:

— Назову-ка я его, пожалуй, Джарефом, — у него мои глаза.

В этот момент Тоби вмазал ему смачно по глазу.

— И нрав мой, — добавил Джареф.

В тронный зал, трясясь на своих куриных ножках, влетел запыхавшийся домовой, грохнулся лбом об пол и в такой позе передал срочное послание.

— Ваше Высочество! Девчонка!

Джареф бросил на пришельца беглый взгляд и кратко спросил:

— Какая?

Поднимаясь с поля, домовой проговорил:

— Вроде бы та, что съела персик и обо всем позабыла.

— Ах, та. Понятно, — протянул Джареф, будто в последнее время ему доводилось иметь дело не с одной, а с несколькими. — Ну и что с ней?

Глаза у гоблина беспокойно забегали. Он махнул рукой, показывая назад.

Она здесь.

— Хм? — Джареф прекратил щекотать Тоби и уперся взглядом в посланника, который нес явную чушь.

— Она здесь, Ваше Высочество! И с ней это чудовище. И сэр Дидемес. И этот гном, что у вас на службе.

— Что значит здесь?

— Они прошли через ворота.

— Что?! — рявкнул Джареф.

— Ну, девчонка, что съела персик, и эти…

— Ясно! — на лице у Джарефа обозначилась напряженная работа мысли. — Она проскочила мимо Гамуниста?

— Да, Ваше Высочество. У того полетели все предохранители.

— Полетели… А эти где теперь?

— Они идут в замок.

Джареф встал с трона. На руках он держал Тоби, который весь извивался.

— Приказываю остановить их! — скомандовал Король гоблинов. — И вызвать стражу!

Домовые заметались по залу, передавая по кругу:

— Вызвать стражу!.. Вызвать стражу!..

— Надо не метаться, — сказал Джареф, — а дело делать. Девчонку необходимо остановить.

Гоблины все, как один, бросились к входным дверям.

— Стойте! — закричал Джареф. Не выпуская Тоби из рук, он подошел ко всей их компании и передал ребенка одному из домовых.

— Вот, — сказал он, — держи Джарефича. Она не должна до него добраться.

Домовой вместе с Тоби поспешил в укромную часть дворца, тогда как остальные выскочили наружу и помчались бить тревогу.

Джареф остался один.

— Она не получит ребенка, — повторял он про себя. — Мы ее остановим.

Гоблин- Сити был городом лачуг. В нем было с десяток кварталов полуразвалившихся домишек, которые лепились друг к другу, и кривые переулочки, продуваемые ветрами со всех сторон. Дома заканчивались островерхими соломенными крышами. Окна там были такие малюсенькие, скособоченные и низкие, что, если смотреть снаружи, можно было подумать, в тех домах вообще нет полов. Большинство строений было украшено в стиле гоблинской гротеск, то есть по верху домов крепили обтесанные бревна, напоминающие торчащие усы или гоблиновские куринообразные лапки. Или спереди приделывали большущие рога. Проулочки между домами были совершенно заплеваны и загажены остатками пищи, которые выбрасывали прямо из окон, и прочей гнилой дрянью, узнать предысторию которых, даже при всем желании, никто бы не смог.

И все это местечко прижималось к замку. Он один возвышался там в своем дворцово-башенном великолепии. К главному входу во дворец вела длинная широкая лестница. Лицом она была обращена к внутренним воротам Гоблин-Сити. И могла бы производить сильное впечатление на каждого, кто намеревается войти в замок, если бы не лачуги, портящие всю картину.

Оказывается, двор между наружными и внутренними воротами Гоблин-Сити, который с большой осторожностью пересекли сэр Дидемес, Хряксон, Сара и Лудо, был рыночной площадью. Но в эти рассветные часы город еще крепко спал. И наша четверка, не считая Амброзия, кралась теперь по его закоулкам, приближаясь к замку, что одиноко возвышался впереди. Тут и там им встречались дремлющие гоблины, прикорнувшие к стенам домов. Сэр Дидемес прочистил глотку и громко объявил:

— Зачем таиться? Это чуждо моей натуре.

— Тшш! — зашикала на него Сара.

— Помолчи, пустозвон! — сердито добавил Хряксон.

— О, простите, прекрасная дева, — извинился сэр Дидемес, впрочем нисколько не понижая голоса. — Но слово страхмне не знакомо.

— Я знаю, — сказала Сара, — а мне оно прекрасно знакомо.

— И мне тоже, — вставил Хряксон. — Молчите! Они прошли мимо убогих лачуг и оказались на пустой площади. В дальнем конце начиналась лестница, ведущая в замок. Городок все еще тихо спал. Они медленно стали приближаться к лестнице. Сердце у Сары бешено колотилось.