— Мыльницу сперли!..

— Штаны пропали!

— Кошелек в рюкзак клал, а теперь нету!

Вожатые бросились гасить вспыхнувшую «эпидемию».

Правда, вскоре кошелек находился под подушкой или в кармане пиджака. Мыльница преспокойно лежала на подоконнике. А пропавшие штаны обнаруживались под матрасом, где они уже третий день «гладились по-флотски». Но то в одном, то в другом месте обнаруживались новые «пропажи». Поиски охватили весь лагерь.

У ветхого деревянного сарайчика, громко именуемого «камерой хранения», выстроилась очередь: сдавать вещевые мешки.

Сарайчик пустовал с самого начала смены. Охотников держать тут вещи не находилось. Гораздо удобней было иметь все под рукой, в палатах. А теперь понесли сами.

Сергея у входа в корпус догнал Алька.

— Слыхал? У пацанов девятого два рюкзака пропало!

— Да брось! Наверно, сами засунули куда-нибудь.

— Засунули! В третьем корпусе уже все вещи проверяют.

К дверям подошли ребята. Сергей спросил:

— Зачем вернулись?

— Надо вещи посмотреть. Может, и у нас что сперли.

— Поворачивай оглобли! — приказал Сергей.

— Почему?

— Поворачивай, говорю! Некому у нас красть.

— А все-таки посмотреть бы… — раздался чей-то голос.

— Это ты, Митька?.. Ну вот что. Раз ты нам не веришь, бери свое барахло и уматывай в другой корпус! — голос Сережки звенел от напряжения. — Забирай сейчас же, куркуль несчастный!

— Да я что… я же ничего… Я только, как все… — залопотал Митька, пятясь от дверей.

— Сергей! Сбор руксостава! Живо! — крикнул из-за забора дежурный.

Сережка подхватил горн и проиграл тревожный сигнал. Потом, даже не обернувшись, пошел к линейке.

— Ну, может, кто заберет барахлишко? — ехидно спросил от дверей дежурный по корпусу.

— Сам забирай! — огрызнулся Алька. — Пошли, ребята, на море строиться.

И, помахивая полотенцами, ребята гурьбой пошли вслед за Сережкой к линейке.

Теперь все свои надежды Арка возлагал на пуговицу, найденную на дорожке вместе с яблоками. Во всех хороших книгах про сыщиков говорится, что жулик боится оставленных следов. И приходит, чтобы уничтожить улики. Сколько их таким манером переловили! Положат вещь, оставленную на месте преступления, и караулят. Он обязательно придет за ней. А его цап-царап! Готов, голубчик… Так и надо сделать!

За обедом Арка очень спешил. Нужно раньше всех выйти из столовой. А тут, как назло, борщ оказался такой горячий! Алюминиевой ложкой невозможно прикоснуться к губам. Съесть одно второе? Нет. Борща жалко. Борщ-то сегодня с мясом! А что, если… Манные котлеты ведь холодные! И яблочная подлива. Арка разломал котлеты на мелкие кусочки и вместе с подливой вывалил в миску с борщом.

— Ты что, очумел? — смеялись соседи.

Но Арка был очень доволен. Борщ, правда, стал сладковатым, но зато сразу охладился.

— А какая разница? Все равно в животе все перепутается.

Он первым закончил есть и попросил вожатого:

— Вася, можно я пойду? У меня живот того… что-то не того…

— Иди, изобретатель! — засмеялся Вася. — Наверно, борщ с компотом уже перессорились… за первое место.

Ребята за столом хохотали. Но Арке было не до смеха. Он побежал к доске находок. Повесил на гвоздик пуговку за ниточку. Уселся под тютиной, развернул газету «Ленинские внучата» и стал ждать.

Отряды один за другим кричали в столовой: «За вкусный обед спа-си-бо!» Ребята кучками проходили мимо доски находок. Но никто на нее внимания не обращал. Арка нервничал.

Последним из опустевшей столовой вышел второй отряд. «Неужели и они не заметят?» — с тоской думал Арка. И будто услышав его мольбу, шедший последним Степан Луговой остановился у доски, щелкнул по пуговице, и она закачалась на ниточке. Сердце Арки сжалось. Вот сейчас…

— Арка, ты не знаешь, какой дурак сюда пуговицу повесил? Кому она нужна?.. Э-э-э, человек рассеянный, да ты газету вверх ногами читаешь, — рассмеялся Степан.

— Не твое дело! Проваливай, — рассердился Арка.

Он смотрел на Степкину спину и ругал себя самыми последними словами. И нужно же было так опростоволоситься! Ведь надо было спрятаться. Разве он возьмет свою пуговицу при мне? Все прошли, и никто не посмотрел. А он посмотрел. И взял бы! Вот не сойти мне с этого места, взял бы! А я спугнул… А ведь Фаносопуло не кого-нибудь тогда схватил за шиворот, а Степку! Разве это случайно?

Горн проиграл отбой. Начался тихий час.

Как же исправить ошибку?.. Вдруг Арка увидел: из столовой вышел начальник лагеря. Ему после отбоя лучше на глаза не попадаться. Арка нырнул за сиреневый куст.

Чуть припадая на левую ногу, по опустевшему двору к доске находок шел Андрей Андреевич. Остановился. Прочел хлесткую надпись: «РАЗЗЯВА! Возьми свою вещь». Перед ним на гвоздях красовались находки: тапочек, чьи-то трусики и посреди на ниточке болталась белая перламутровая пуговица.

— Ишь ты, — усмехнулся он, осмотрелся по сторонам, поднял руку к доске и пошел прочь.

Арку даже пот прошиб. Он все смотрел на тот гвоздик. Но пуговицы на нем уже не было. Сумасшедшие мысли, одна невероятнее другой проносились в его голове. Он даже подергал себя за ухо: не спит ли? Нет, больно. Как же быть? Зачем Андрей Андреевич взял пуговицу?!

Арка, крадучись, добежал до «виллы». «Ох, и влетит же, если увидит!» — подумал он. Но ничего уже не мог поделать с собой: ноги сами несли его. Вскарабкался на акацию против окна. В комнате, спиной к нему, в одной майке сидел Андрей Андреевич и что-то делал. И тут хрустнула ветка под ногой. Арка еле успел ухватиться за другую. Начальник обернулся.

— Барашян! Ты что тут делаешь?

— Я… я… тут это… А что вы делаете, Андрей Андреевич? — сам собой выскочил проклятый вопрос.

— И чтобы спросить это, ты влез на дерево? — усмехнулся Андрей Андреевич. — Пуговицу пришиваю. Нашлась вот… А может, это ты ее нашел и на доску повесил?

— Что вы, Андрей Андреевич! Не я! Это совсем не я…

— Жаль. А я хотел поблагодарить… И давай, джигит, договоримся: лазить по деревьям ты будешь после тихого часа. Ну?!

И Арку как ветром сдуло.

Сегодня для Вовки Иванова выдался какой-то особенно удачный день. Когда шли по шоссе к морю, он нашел двадцать копеек. С криком «Чур на одного» кинулся к монетке и накрыл ее ладошкой. Товарищи по девятому отряду только удивились Вовкиному везению, но оспаривать находку не стали. Ничего не сказала и вожатая Зина Осипова. Вернуть деньги хозяину не потребовала. Где его найдешь, хозяина. Ведь шоссе-то ничейное.

На море, роясь в мелкой гальке у самой воды, он выкопал «чертов палец» — окаменевший за тысячелетия, похожий на обломок прямого козьего рога, остаток скелета древнего моллюска. Вовке предлагали меняться. Но он и слушать не хотел.

После полдника Вовка, крепко зажав в руке двугривенный, отправился вместе с другими за ворота лагеря на фруктовый базар. Он долго ходил от одной торговки к другой. Наконец, облюбовал солидное краснобокое яблоко. И только хотел купить, как кто-то потянул его сзади за трусы. Вовка схватился за резинку и обернулся. Перед ним стоял незнакомый мальчишка.

— Ну, чего дерешься?

Мальчишка шмыгнул носом, поддернул длинные бумажные штаны с оттопыренными карманами и, нагнувшись, зашептал в самое ухо:

— Дурной. Брось ты это яблоко. Оно в середине червивое. Я смотрел. И дорого. Идем, я тебе покажу что-то.

Около забора за толстым стволом ореха состоялся торг.

— Я тебе по знакомству лучше за двугривенный отдам вот эти два яблочка. Первый сорт! — причмокнул языком и извлек из обоих карманов по яблоку.

Вовка в свои девять лет не так-то уж прост. Он имеет кое-какой опыт в торговых операциях. И сразу увидел, что покупка выгодная: вместо одного ему предлагают два яблока чуть поменьше бабкиного. Но в Вовкину душу закралось сомнение. Обжулить хочет. Деньги возьмет и убежит… Он до сих пор не может забыть, как его обманул однажды Рыжий, слывший самым отчаянным хулиганом на их улице.