За кормой под лопастями винта весело забурлила вода.

        — Мне капитана! — сказал шкипер Ларсен, поднявшийся вместе с Котоваем на палубу «Лахтака».

        — Пойдешь со мной, — ответил Лейте и повел Ларсена на капитанский мостик.

        — Где ты его захватил? — спрашивали матросы Котовая.

        Эльгар, который уже хорошо понимал по-русски, перевел рассказ Котовая норвежцам.

        — Сам сдался. Подходит, платком машет. Я насторожился. Он бросил ружье и подходит ближе. Я вспомнил, как он разговаривал с Эльгаром, и показываю руками: выбрось револьвер. Он вытащил его из кармана и швырнул мне под ноги. Подходит еще ближе, что-то говорит и на пароход показывает. А было все это уже после гудка, когда я дошел до самого берега. Часто имя нашего капитана произносит. Ну, я и понял: услышал он, что пароход покидает остров, и напал на него страх. На пароход хочет. Я его и забрал.

        Тем временем Ларсен поднялся на капитанский мостик. Кар встретил его суровым и вопрошающим взглядом.

        — Капитан Кар, — обратился к нему Ларсен, — я пришел сказать, что сдаюсь и вверяю вам свою жизнь.

        Кар ответил ему холодно, сжато и твердо:

        — Я арестовываю вас, шкипер Ларсен, как преступника, и передам властям. Товарищ Лейте, посадите этого человека в отдельную каюту и поставьте около нее стражу.

        — Есть! — ответил Лейте и, повернувшись к Ларсену, сказал: — Пойдем!

        Кар повернулся, подошел к машинному телеграфу и перевел ручку на сектор «Малый вперед».

        Соломин повернул штурвал, и пароход начал разворачиваться, нажимая кормою на лед. Растолкав носом льдины, он двинулся вперед, используя каждую трещину и разводье. Был момент, когда, войдя в узкую расселину, он остановился. Пароход давил на лед, но расселина не расширялась. Тогда Кар позвонил: «Полный вперед», — и, нажав изо всех сил, «Лахтак» раздвинул стены расселины. Через час пароход вышел на чистую воду.

        Кар вызвал к себе Павлюка:

        — Известите Архангельск, что «Лахтак» собственными силами вырвался изо льдов и идет по чистой воде.

        — Товарищ капитан, — печально ответил Павлюк. — позвольте мне перейти на работу в кочегарку.

        — А что такое?

        — Наша радиостанция испортилась, и я никак не разберусь, в чем дело.

        — Плохо. Ты пробовал советоваться с Запарой и Торбой?

        — Советовался. Они тоже осматривали, но в чем дело, не знают.

        Кар нахмурился. Ему было ясно — среди всей команды никто, кроме Павлюка, не разбирался в радио. Снова придется стать немым пароходом.

        — Что ж, — сказал он Павлюку, — попробуй еще раз. А если ничего не выйдет, валяй в кочегарку.

        «Лахтак» шел на запад. Кар знал, что Запара, Лейте и Вершомет еще в начале весны наблюдали там немало полыней, образовавшихся, по-видимому, от действия теплого течения. Он хотел воспользоваться этими теплыми водами, чтобы пройти к северному берегу острова, осмотреть таинственную бухту с подводным гейзером и попытаться набрать из озера нефти. В самом деле, огибая остров с запада, «Лахтак» не встретил льда. Узкая ледяная полоса вдоль берега становилась все тоньше и тоньше и наконец исчезла совсем. Только на севере небо над горизонтом белело, свидетельствуя о присутствии там льда. Очевидно, там начинался район постоянного обледенения.

        «Лахтак» подошел к бухте. Так же как и зимой, посреди бухты бурлила вода, а вокруг нее расплывались синие пятна нефти. Гидролог взял образцы воды для исследования.

        Кар не отважился заходить в эту неизученную и непромеренную бухту. Пройдя ее, «Лахтак» подошел к тому месту, откуда было видно нефтяное озеро.

        На разведку пошла шлюпка с Торбой, Запарой, Бентсеном и Степой. Они вернулись и подтвердили то, что уже было известно.

        Набрать нефть было не таким уж сложным делом. За это взялся Лейте.

        Между полубаком и спардеком лежал вверх дном довольно большой баркас. Им пользовались еще на Новой Земле во время выгрузки строительных материалов. Теперь баркас спустили на воду, положив в него ручной насос и все бывшие на «Лахтаке» шланги. Шлюпка отбуксировала баркас к берегу. На нефтяном озере установили насос, а шланги провели к морю. Из озера качали нефть в баркас. Накачав, буксировали к пароходу и там перекачивали в цистерну.

        Два дня длилась тяжелая работа. Все устали, но зато цистерна наполнилась нефтью.

        Наконец пришло время прощаться с островом Лунной Ночи. С ружьями в руках команда вышла на палубу. Подняли якорь. Загудел третий прощальный гудок. Вершомет скомандовал:

        — Пли!

        Отгремел ружейный салют, и на палубе воцарилась тишина. Слышно было только, как дрожит машина и еле заметно плещет вода за бортом. Кое у кого из норвежцев на глазах выступили слезы: им припомнились тяжелые дни, прожитые на острове. Да и вообще не было человека на пароходе, который не волновался бы. Правда, расставание с островом вызвало разные мысли и чувства. Одни вспоминали пережитые здесь опасности и тревоги, другие мечтали о скором возвращении домой и встрече с близкими; мрачные Ларсен и Ландрупп горевали о своих утраченных надеждах. Опершись на фальшборт, Степа говорил Павлюку:

        — Мы еще вернемся на этот остров! Недаром над ним развевается красный флаг. Здесь заводы будут перерабатывать нефть. В этой бухте будет порт. На берегу вырастут дома научно-исследовательской станции.

        Кочегар пожал руку своему юному другу.

        Пароход отходил все дальше и дальше. Вот уже скрылся из виду берег острова, и на его месте зачернелась над морем большая скала, испещренная белыми снеговыми пятнами. Над горизонтом склонилось солнце, окрасившее море в красный цвет. Воздух был неподвижен, а воду волновало только движение «Лахтака».

        Между тем становилось все холоднее. Запара измерял температуру моря и качал головою. Через каждые несколько миль температура падала. Гидролог боялся встречи со льдами. Кар приказал рулевому изменить курс с западного на юго-западный. Сначала штурман хотел попытаться обойти Северную Землю с севера. При этом он вспоминал успешный поход «Сибирякова» в 1932 году. Тогда капитан Воронин и профессор Шмидт использовали исключительно теплое для Арктики лето и прошли мимо северного мыса, не встретив льда. Теперь же, получив от гидролога предостережение, Кар изменил курс. Он решил направиться к проливу, через который «Лахтак» прошел минувшей осенью и где дезертировали трое из его команды.

        «Где-то эти дураки? — подумал штурман. — Выжили ли они?» Он не мог понять, на что рассчитывали Шор, Попов и Аксенюк, покидая пароход.

        Кару захотелось выпить чаю, и он пошел в кают-компанию. По дороге он встретил шкипера Ларсена. Тот гулял, сопровождаемый часовым. Кар вспомнил один неразрешенный вопрос и обратился к Ларсену:

        — Скажите, Ларсен, чем объяснить, что на палубе «Лахтака» нашли трубку Эльгара за несколько дней до того, как мы встретились с вами?

        — Это я потерял ее, — ответил Ларсен, и в глазах его затеплилась какая-то надежда. — Я спас тогда ваш пароход, — добавил он, — потому что, заметив огонь, зазвонил в колокол.

        — Так это были вы... — протянул Кар. — Бесспорно, вы с этой трубкой и были настоящей причиной пожара.