Я почти ощутила, как улыбается Жан-Клод. Мне даже видеть его не надо было.

— Веришь ли ты, что именно это и еще большее мы делали с Ашером?

Она смотрела на него, и ее гнев хлестнул по комнате как ветер с озер ада.

— Меня не так легко обойти. — Она показала на двух убитых вампиров. — Ты понятия не имеешь, чего лишила меня твоя слуга. Это были не просто вампиры.

— Они были ликантропы, — сказала я.

Белль повернулась ко мне, переполненная сейчас больше интересом, чем гневом. Ее всегда больше интересовало приобрести власть, чем свести счеты, хотя, если одно другому не мешало, она в обоих этих делах была лучшей в мире.

— Как ты это узнала?

— Я ощутила их зверей и ощутила сегодня днем зверя Милейшей Мамочки.

— Милейшей Мамочки?

Как-то под этой пылающей силой она смогла проявить недоумение.

— Милосердной Тьмы, — пояснил Жан-Клод.

— Я чувствовала, как она ворочается во сне, Белль, — сказала я. — Мать Всей Тьмы просыпается, и вот почему ее дети, как ты их называешь, пришли наконец на чей-то зов.

— Я их вызвала.

— Ты можешь вызывать всех больших кошек, а они, помимо прочего, еще и большие кошки. Я готова ручаться, что Мастер зверей тоже их мог бы вызвать, если бы попытался.

На миг мне казалось, что сейчас она топнет на меня ножкой.

— Они пришли на мой зов, ни на чей больше.

— И тебя не тревожит, что просыпаются дети тьмы? Не пугает?

— Я долго и усердно накапливала нужную силу, чтобы разбудить детей тьмы.

Я покачала головой:

— Ты ее ощутила сегодня, Белль. Как ты могла там стоять и не понимать, что это не твоя сила выходит на новый уровень, а ее сила пробуждается?

Белль Морт покачала головой.

— Non, ma petite. Ты хочешь удержать меня от мести. Я никогда не забываю оскорблений и всегда заставляю платить за них полную цену.

Она пошла к нам, и пылающий край силы захлестнул край моих пышных юбок, но на этот раз дыхание у меня не перехватило. Сила была, она ползла у меня по коже колоннами насекомых, но она не соблазняла, и ничего особенного в ней не было. Мы только что столько силы через себя пропустили, что ничего не осталось для игр и развлечений.

Она провела рукой над грудью Мики, и тело его напряглось, но это был совсем не тот эффект, на который рассчитывала она. Она коснулась лица Жан-Клода, и он не стал ей мешать.

— Восхитительно, как всегда, Белль.

— Нет, не как всегда, — возразила она. И повернулась ко мне.

Я не хотела, чтобы она меня трогала, но знала, что сейчас могу ей это позволить. Она не присутствовала здесь во плоти, по-настоящему, и это ограничивало ее силу. Умом я это знала, но холодный и жесткий страх, свернувшийся под ложечкой, твердил свое. Я заставила себя стоять спокойно, пока светящаяся рука тянулась к моему лицу. Она не обжигала в буквальном смысле слова, но была горячей, и из нее текла сила, разбегающаяся по моему телу, как кипяток. Я задрожала, мне хотелось отодвинуться, но было вполне терпимо. Я могла остаться стоять. Мне не надо было бежать.

Она убрала руку, и осталось ощущение дрожащей силы между этой рукой и мной. Белль отерла руку о юбку — юбку Мюзетт. Интересно, Мюзетт еще здесь? И знает ли она, что происходит? Или ее нет, и она появится лишь когда Белль уйдет?

Она повернулась к Дамиану. Он прижался ко мне поплотнее, как собака, которая боится удара, но не побежал. Белль тронула его за лицо. Он вздрогнул, стараясь не встречаться с ней глазами, но когда она присела возле меня и ничего с ним не случилось хуже, чем ощущение силы на коже, он медленно поднял глаза. В них читалось ошеломление, удивление, и за всем этим — триумф.

Белль отдернула руку, будто это ее обожгло.

— Дамиан из моей линии, но не из твоей, Жан-Клод. Не твоей силой от него отдает. — Она посмотрела на меня, и что-то в этом красивом и чужом лице было такое, чего я не поняла. — Отчего в нем ощущается твоя сила, Анита? Не его в тебе, но твоя в нем.

Я не знала, будет ли толк от правды, но от лжи бы его точно не было.

— Ты поверишь мне, если я скажу тебе, что сама до конца не знаю?

— И да, и нет. Ты говоришь правду, но уклончиво.

Я проглотила слюну и глубоко вдохнула. Мне очень не хотелось, чтобы Белль узнала ответ. И еще меньше мне хотелось, чтобы его узнал Совет в целом.

Она глядела на меня, и глаза ее расширялись. Пылающая сила ее как-то стала уходить, втягиваться обратно в тело Мюзетт, и теперь передо мной стояла прежняя Мюзетт, только с медовыми глазами.

— Как-то он стал твоим слугой. В наших легендах говорится, что такое бывало. Одна из причин, по которым мы когда-то убивали некромантов на месте.

— Как хорошо, что нет возврата к старым добрым временам, — ответила я.

— Возврата нет. Но когда мы думали, что ты — слуга Жан-Клода, в этом не было ничего страшного, поскольку твоя сила шла от него. — Она покачала головой, и мелькнула тень черных волос на белых, темный призрак на окровавленной белизне. — Сейчас я уже и не знаю. Oui, от тебя ощущается сила Жан-Клода, но в Дамиане — только твоя сила. И она же ощущается и в леопардах. Никогда у некроманта не было подвластного зверя.

Она покачала головой:

— Жан-Клод со своей новой слугой и ее слугами сумели остановить меня. Если бы здесь была моя плоть, а не только дух, я думаю, это вас бы не спасло.

— Конечно, — согласился Жан-Клод. — Твоя красота покорила бы нас.

— Без фальшивых комплиментов, Жан-Клод. Ты знаешь, как я их не люблю.

— Я не знал, что этот комплимент фальшивый.

— Я не так уверена, что моя красота покорила бы кого-нибудь из вас. Вот эта, — она кивнула на меня, — как-то сумела отрезать меня от леопардов, и как-то ты отрезал меня от вампиров, происходящих от тебя.

У меня слегка участился пульс: оказывается, я даже не чувствовала ее попыток подчинить себе Менг Дье или Фауста. Они стояли как можно дальше от места действия, одетые в черную кожу телохранителей. Хотя оба они казались настолько миниатюрными по сравнению с остальными, что были неуместны. Менг Дье была испугана, Фауст — нет. Это могло значить все — или ничего.

— Но в этой комнате не каждый вампир происходит от тебя, Жан-Клод. Поскольку я здесь не во плоти, ты можешь не допустить меня к тому, что твое, но не к тому, что было изначально моим.

Я боялась, что поняла ее правильно, и надеялась, что это не так.

Белль Морт пронеслась мимо нас во вспышке силы, обдувшей нас вихрем. Она шла к Ашеру. Его она создала сама, и он был старше Жан-Клода. Он ничего не должен был Жан-Клоду, кроме тех обетов, которые вампир приносит своему Мастеру города. И еще любви, быть может. Но не знаю, достаточно ли будет любви, чтобы спасти его. Я в любовь верю, но я верю и в зло. Ни любовь, ни зло не побеждают все, но зло большего добивается обманом.

Волки выбрали этот момент, чтобы появиться из дальней портьеры. Их приход прекратил на миг все действия, потому что число наших телохранителей удвоилось. Мне не надо было видеть лица Белль — или Мюзетт, — чтобы знать, как ей это не понравилось. Ее эмоции выразились во внезапном напряжении плеч, слабом сжатии кулаков. Вдруг я поняла, что вижу Мюзетт, выходящую из Белль, как вмерзшая мушка из тающего льда.

Едва я увидела Джейсона в наряде, состоящем в основном из темно-синих полос, закрывающих примерно столько же, сколько и наряд Натэниела, я сообразила, что до сих пор здесь не было ни одного волка, кроме Стивена, который приехал с Микой из моего дома. Я знала, что Ричард задерживается, но не заметила, что и других волков нет. Обычно возле Жан-Клода всегда было несколько волков. Джейсон с улыбкой шагал вперед в черных сапогах выше колен, но что-то было такое в его глазах, какое-то небольшое предупреждение, которого я не могла понять. Я ожидала, что он тоже будет в гриме, как Мика и Натэниел, но грима на нем не было. Как и ни на ком из волков-мужчин.

Появился Ричард. Его легко было заметить на фоне черной кожаной одежды членов стаи. Я знала, что он состриг волосы, но не представляла себе, как это выглядит пока его не увидела. Понимаю, что парикмахер сделал все, что мог, но мог он немного. Волосы пришлось остричь машинкой, оставив меньше дюйма каштанового. В таком виде они казались темнее, в них не было золотых и красных нитей. И еще Ричард стал замечательно похож на своего старшего брата Аарона и на отца. Сходство было всегда но теперь они стали как клоны.