– Я только знаю, что он работал в тот вечер допоздна, и вдруг явился этот черный с пистолетом и забрал все с рабочего стола. Он не стал требовать ничего из сейфа. Он просто сказал мужу, чтобы он с рабочего стола все смел в мешок. А самое ценное осталось в сейфе, и муж смеялся до коликов...

Она осеклась. Снова полились слезы. Она начала искать другой платок. Детективы ждали.

– Вы сказали, это было ближе к концу июля – началу августа? – наконец проговорил Клинг.

– Да.

– Последняя неделя июля – может быть, так? первая неделя августа?

– Не могу сказать наверняка. Я так думаю.

– Мы можем разыскать информацию об этом преступлении по адресу, – предложил Браун Клингу. – В компьютере.

– Вы можете назвать нам адрес? – спросил Клинг.

– Норт-Гринфилд, шестьсот двадцать один, – сказала миссис Эдельман. – Комната двести семь.

– Преступника осудили, не знаете? – спросил Браун.

– По-моему, да. Не помню. Муж ходил в суд опознавать его. Но я не знаю, посадили его в тюрьму или нет.

– Мы можем выяснить это в управлении исправительных учреждений, – сказал Браун Клингу. – Миссис Эдельман, вы разговаривали с мужем с тех пор, как уехали на Антигуа?

– Нет. Вы спрашиваете, не звонили ли мы друг другу? Нет. Антигуа, как вы знаете, не за углом.

– До вашего отъезда он не говорил о чем-нибудь, что его тревожит? Об угрожающих телефонных звонках, письмах, ссорах с клиентами, о чем-нибудь подобном? Его вообще что-нибудь тревожило, о чем вы знаете?

– Да, – сказала миссис Эдельман.

– И что же это было?

– Его постоянно тревожил вопрос, как заработать побольше миллионов, – сказала Клингу миссис Эдельман.

На этот раз ему позвонил сам Дорфсман. Он позвонил в двадцать минут пятого в понедельник, на следующий день после Дня святого Валентина, но Дорфсман, по всей видимости, все еще пребывал под влиянием короткого праздника влюбленных. Он приветствовал Кареллу словами:

– Ваш любимый свинопас вам подарочек припас!

Карелла было подумал, что Дорфсман стал чудить. Такое частенько случалось в департаменте полиции. Но Карелла никогда не слыхал о подобном явлении в отделе баллистики.

– Что ты мне припас? – осторожно спросил он.

– Еще один подарочек, – сказал Дорфсман.

– Какой подарочек?

– Еще один труп.

Карелла молчал. Казалось, Дорфсман наслаждался самим собой. Карелла не желал портить ему радость.

Труп в день официального празднования дня рождения Вашингтона, даже если этот государственный праздник выпадал на неделю раньше дня рождения Вашингтона, в самом деле был очень забавным.

– Я еще не звонил Клингу, – сказал Дорфсман. – Ты первый, кому я звоню.

– Клингу? – спросил Карелла.

– Клингу, – сказал Дорфсман. – Разве вы не разговариваете там друг с другом? Клинг получил донесение об убийстве в субботу ночью. Точнее, в воскресенье утром. Или в субботу, в два часа ночи.

– О чем ты говоришь? – спросил Карелла.

– Об убийстве на Сильверман-роуд. Некто по имени Марвин Эдельман с двумя пулями в голове. – У Дорфсмана в голосе все еще звучало веселье. – Я позвонил тебе самому первому, – сказал он.

– Я так и понял. И что еще?

– Тот же самый ствол, как и в тех двух других убийствах, – радостно объявил Дорфсман. Появилось подозрение, что убийца – псих.

Психи затрудняют работу полиции.

Когда поймешь, что имеешь дело с психом, надо сразу отложить в сторону пособие по розыскной работе. В городе великое множество психов. Слава Богу, большинство из них просто расхаживают по Хэлл-авеню с плакатами, возвещающими о конце света, или бормочут себе под нос про мэра и погоду. В городе психи считают, что мэр должен быть в ответе за погоду. Может быть, они правы.

Детектив лейтенант Питер Бернс, похоже, думал, что его взвод был в ответе за отсутствие информации по трем, как видно, связаннымубийствам. Когда Бернсу передали, что Дорфсман сказал по телефону, тот сразу согласился: неужели вы, ребята, никогда не разговариваетедруг с другом?

– Вначале убийство во вторник вечером, затем убийство в субботу вечером, затем в воскресенье утром, – сказал Бернс. – Первое убийство на авеню Калвер, следующее на Сильверман-роуд – всего через несколько кварталов! Оба осуществлялись при помощи огнестрельного оружия. Вам не приходит в голову провести перекрестную проверку? Я уже не говорю про девчушку, которую убили в деловом центре вечером в пятницу, я даже не смею вспоминать о третьем убийстве при помощи огнестрельного оружия, не смею вспоминать в присутствии легавых, обладающих особым, прославленным чутьем! – воскликнул Бернс. – Но вы вообще хотя бы просматриваете сводки по оперативной обстановке? Иначе зачем мы постоянно фиксируем оперативную обстановку? Разве не затем, чтобы каждый полицейский в участке, включая служащих в штатском, мог ознакомиться с обстановкой?

В смежном помещении – комнате детективов – толклись несколько патрульных в форме и Мисколо. Они с тревогой прислушивались к сердитому голосу Бернса, доносившемуся из его кабинета через дверь с матовым стеклом. Они понимали, что кто-то получает там хорошую встряску. На самом деле этих кого-тотам было четверо, но подслушивавшие об этом не догадывались, потому что детективам звонили в то утро домой и велели явиться на рассвете (в 7 час. 30 мин.). А полицейские в мундирах приходили на работу только в 7.45, к перекличке, которая происходила каждое утро в дежурной комнате. Итак, эти четверо в штатском были – в алфавитном порядке – детективы Браун, Карелла, Клинг и Мейер. Все они смотрели себе под ноги.

С одной стороны, на Бернса давил старший чин из центра города, с другой стороны, сам Бернс был возмущен глупостью людей, которые за годы службы не смогли научиться выполнять свою работу хотя бы в пределах рутинных требований. Втайне он подозревал, что Клинг был виноват больше других, из-за того что после развода у него появилась манера держаться, неуловимо напоминающая повадку моллюска. Но Бернс не хотел делать Клинга козлом отпущения. Это только смутило бы его и внесло бы разлад между четырьмя детективами, которым, видимо, предстояло сотрудничать в расследовании трех отдельных убийств. Поэтому Бернс напирал на общеизвестные простые инструкции из пособия, которые – если соблюдать их педантично – должны рассеивать замешательство, ликвидировать дублирование и, вероятно, время от времени способствовать успеху того или иного дела.

– Ладно, – сказал он наконец, – это все.

– Питер... – начал Карелла.

– Я сказал «ладно», это все, – повторил Бернс. – Возьмите по конфете, – сказал он и пододвинул наполовину пустую коробку через стол к удивленным детективам. – Расскажите, что у вас есть.

– Не так много, – сказал Карелла.

– Мы имеем дело с психом?

– Не исключено, – сказал Браун.

– Нашли что-нибудь по поводу того ствола калибра 0,38?

– Нет, Питер, мы только...

– Нажмите на уличных торговцев оружием, выясните, кто мог покупать ствол, соответствующий описанию.

– Да, Питер, – сказал Карелла.

– Просматривается связь между убийством Лопеса и двумя другими?

– Мы пока не знаем.

– Кто-нибудь из жертв употреблял наркотики?

– Девушка. Про Эдельмана мы пока не знаем.

– Лопес случайно не снабжал ее наркотиками?

– Мы не знаем пока. Но мы знаем, что она приносила кокаин для нескольких человек в шоу.

– Последний из убитых был торговцем алмазов?

– Драгоценных камней, – сказал Клинг.

– Он был знаком с Лопесом или с девушкой?

– Мы пока не знаем, – сказал Клинг. – Но его задерживала полиция прошлым летом. Возможно, мы зацепим тут ниточку. Будем искать в компьютере сегодня же.

– Не надо их прощупывать, – сказал Бернс Мейеру, – это не подозреваемые лица, а конфеты. Бери любую, какая понравилась.

Мейер действительно хотел надавить пальцем на конфету, чтобы определить, мягкая она или твердая. Поэтому он ответил Бернсу обиженным взглядом.