Удобно разместив себя в большом кресле перед гудящим огнем, Джейсон протянул длинные ноги к теплу, крепко сжал кубок с ромовым пуншем. Глядя в кружащийся янтарный напиток, он размышлял о недавнем разговоре с Джефферсоном, когда услышал решительный голос отца:

– Не хотелось бы прерывать ваши размышления, но, мне кажется, пришло время для серьезного разговора.

Джейсон послал отцу ленивую улыбку и легко ответил:

– У меня только что был один серьезный разговор. Что, второй так необходим?

– Я чувствую, что этот – да. Мы уже несколько раз обсуждали этот предмет, и вы обычно уходили от ответа. На этот раз, однако, я прошу меня выслушать и подумать над тем, что я скажу. Хочу чтобы в Англии вы нашли себе жену.

– О Боже, только не это, – сердито откликнулся Джейсон.

Когда эта тема поднималась последний раз, он дал понять, что не намерен жениться. Имея перед глазами пример родителей, он был вообще против супружеского состояния, и сейчас, и когда бы то ни было.

Гай решительно пропустил мимо ушей ожидаемую вспышку.

– Вы не думаете, что вам пора жениться? Мне под пятьдесят, а вам через год тридцать. У нас большие владения и, не забудьте, что вы также единственный наследник Армана. Мне нужна уверенность: то, что я приобрел, останется в руках Сэвиджей по крайней мере еще на одно поколение.

Сын вызывающе молчал, у него стало холодное, каменное лицо. Почти в отчаянии Гай воскликнул:

– Видит Бог, это твой долг – жениться и родить мне внуков! Это совсем нетрудно. Ты бросишь свои развлечения и женишься на милой молодой женщине из хорошей семьи!

С гримасой отвращения Джейсон саркастически ;просил:

– Вы желаете, чтобы ваш брак был примером того, что меня ожидает?

Гаю хватило чутья не перегибать палку.

– Я признаю, мой брак был ошибкой, но это вовсе не значит, что и вы ошибетесь. Мне была нужна милая и тихая англичанка, а что сделал я? Женился на сумасшедшей креольской фурии!

Джейсон, ваше путешествие сейчас – это Божий подарок. Найдите себе английскую мисс из хорошей семьи и сделайте ее своей женой. Хотя бы ради меня подумайте об этом. Мне доставит бесконечное удовольствие, если вы привезете английскую невесту.

Джейсон одним глотком допил ром и рявкнул:

– Очень хорошо, посмотрим. Если найдется такая, которая богата, красива и готова смотреть сквозь пальцы на мои, как вы изволили выразиться, развлечения, тогда кто знает?..

– Я прошу, отнеситесь к этому серьезно. И знаете, Джейсон, не исключено, что вы можете влюбиться, – спокойно заметил Гай.

– Как вы? – дерзко спросил сын.

Гай заколебался, мысли его мгновенно унеслись на давно запрещенные и забытые тропы памяти. Смеющееся лицо Рэй возникло перед его глазами, и на секунду боль разлуки вновь пронзила его, а с ней и знание того, что любимая женщина должна была родить ему ребенка, а он даже не смог дать ему свое имя. Правда, он сделал, что мог: если нельзя носить имя Сэвиджей, ничто не мешает ребенку получить имя его матери – Сен-Клер.

Погрузившись в мрачные мысли, он тихо признался:

– Была когда-то женщина, которую я очень любил и отдал бы ради нее все – но, видно, не судьба.

– Боже мой, – сказал бесчувственный Джейсон. – Увольте меня! Я сказал, что посмотрю. Обещать большего не могу. – С этими словами Джейсон выскочил из комнаты и, чтобы унять раздражение, направился к конюшням. В этом состоянии он предпочитал общество немых животных.

Покусывая соломинку и любуясь лошадьми, Джейсон размышлял о том, что видеть отца раз в несколько лет – не так уж плохо. Если бы это было чаще, тонкая нить сыновней привязанности могла бы и лопнуть.

Господи Иисусе! Последнее, что он хотел бы от Лондона, – получить треклятую жеманную мисс в качестве своей невесты!

Пережив ярость зимних штормов, катившихся через Атлантику, Джейсон Сэвидж, его лакей Пьер и старший грум Жак с благодарностью ступили на лондонский берег через шесть недель после описанных событий. Путешествие было холодным, неудобным, и Джейсон мрачно поклялся, что отныне не станет пересекать океан зимой. Ничто не стоило лишений и неудобств, которые ему пришлось вынести.

Он прибыл в резиденцию своего дяди на Беркли-сквер – герцог с нетерпением ждал его появления.

Герцог Роксбери (его полное имя звучало как Гаррет Эйнсли Сэвидж, лорд Саттерли, виконт Норвуд, герцог Роксбери) вдовел уже двадцать лет, имел взрослых сыновей, когда его племянник, лохматый школяр, прибыл в Англию, чтобы закончить школьный курс в Харроу. В свои шестьдесят пять лет герцог был высоким стройным человеком и выглядел столь же внушительно, как его титулы. В молодости он обладал такой же буйной черной гривой, как и племянник, и, хотя годы посеребрили волосы, его манеры и осанка до сих пор приводили дам в трепет. Воспринимая мир с усталым цинизмом, он редко поддавался эмоциям, которые двигали другими людьми, редко загорались его сонные серые глаза, скрытые густыми черными бровями. Тем не менее он привязался к племяннику и очень гордился им, что многим казалось просто загадочным.

Джейсон и сам не мог объяснить существовавшую между ними близость, хотя и понимал, что для герцога Англия и ее владычество стояли выше интересов простых смертных. Если бы возникла необходимость пожертвовать человеком, чтобы поддержать это владычество, Роксбери пошел бы на жертву, не слишком затрудняя свою совесть. Те же чувства испытывал Джейсон относительно Луизианской территории Соединенных Штатов, в силу чего, несмотря на давнюю их близость, они сохраняли естественную осмотрительность, встречаясь друг с другом.

Но ради первого вечера в Англии после пятилетней разлуки они забыли о политике и говорили главным образом о прошлом, о Гае, о планах Джейсона. И только когда настало время разойтись по спальням, герцог отметил нечто, стоящее за пределами семейного круга.

В серых его глазах искрилась легкая ирония. Остановившись у подножия лестницы, он сказал Джейсону:

– Я полагаю, вы знаете, что эти отбросы общества, ваши друзья Бэрримор и Харрис, осаждают меня в поисках новостей о вашем прибытии. Они начали спрашивать об этом еще в начале декабря, и с тех пор я не знал покоя даже за городом. Когда в последний раз с несвойственным мне терпением я говорил с Бэрримором, то объяснил, что жду вас не позже Нового года и не раньше пятнадцатого декабря. Я благодарен вам, что не стал лжецом и что вы так любезно прибыли именно в указанный момент. Будьте уверены, эта парочка окажется у дверей так рано, как только позволяют приличия. Желаю радостной встречи.

Джейсон усмехнулся.

– По крайней мере, на этот раз мы не выпустим обезьяну, как на прощальном обеде у директора школы.

– Пожалуйста, не напоминайте об этом, – вздрогнул герцог. – Как вы могли такое устроить? Нет, не рассказывайте. Пусть это воспоминание тихо умрет вместе с некоторыми другими, которые я предпочитаю забыть. Доброй ночи, Джейсон. Увидимся утром.

Бэрримор и Харрис действительно появились в десять часов, желая видеть друга. Джейсон с пользой провел утро, обсудив со старшим грумом дяди условия аренды конюшен, ухода за лошадьми, которых он хотел приобрести для Нового Орлеана. Он отправил со слугой записку Руфусу Кингу, американскому посланнику в Лондоне, с просьбой как можно скорее назначить встречу. Сейчас он был готов расслабиться и радоваться жизни. Двое компаньонов уже ждали его, готовые истово помогать ему в этом предприятии.

Фредерик Бэрримор, наследник баронства, казался почти таким же высоким, как Джейсон, но отличался от него гибкостью и изяществом, которые удачно дополняли волнистые светлые волосы и яркие голубые глаза. Подвижный, энергичный, он походил на счастливую, порхающую бабочку, чего нельзя было сказать о Томе Харрисе, тихом и милом тугодуме с грустными карими глазами и склонностью к полноте. Веснушчатый, с копной огненно-рыжих волос, он покорно и не без удовольствия следовал за ветреным Бэрримором. И сейчас он стоял за его спиной.