— Эти глазки никогда не должны печалиться, — заявил Эрсилдоун, отводя Рохейн в сторону. Они стояли под ветвями меланхоличной ивы, ронявшей зеленые слезы на поверхность воды.

— Я тоскую об ушедших друзьях, — ответила Рохейн, объясняя унылое настроение.

— Конечно, я понимаю вас. Если только такая тоска не простой эгоизм. Послушайте, леди Печаль, перестаньте думать о прошлом. Мы нашли здесь все, что вы обещали, и даже больше. Это огромное богатство. Его, конечно, немного пощипали по краям. Мелкие воришки украли кое-что, но вы спасли большую часть для законного владельца и сослужили королю хорошую службу, поэтому будете очень щедро вознаграждены. Вы получите и землю, и еще много всего, я ручаюсь.

— Я только выполнила свой долг.

— Не надо недооценивать свой поступок. Когда наступит ночь, эта бодрая маленькая птичка — наш фрегат — будет полностью загружена и поднимется в небеса как перекормленная утка. Мы поспешим в Каэрмелор, оставив значительный отряд дайнаннцев защищать интересы короля, и прилетим с триумфом как раз вовремя, чтобы подготовиться к празднованию Нового года! А теперь если улыбка не расцветет на грустном личике, то ваш характер вовсе не такой хороший, как я сначала подумал.

Его жизнерадостность была так заразительна, что Рохейн улыбнулась.

Бард засмеялся, подбросив шляпу в воздух.

— Все прекрасно! Я чувствую, что из меня рвется наружу песня!

Дайнаннский патрульный корабль вернулся в Каэрмелор со своим грузом к вечеру двадцать первого нетилмиса, двадцать четыре часа прождав в горах попутного ветра.

Роксбург уже вернулся. Новости с севера радовали. Напряженную обстановку на границе Намарры удалось немного смягчить. Казалось, это случилось впервые за последнее время. Внезапные набеги мятежников прекратились, и некоторое время не появлялись лазутчики. Наступило недолгое затишье, и мятежники, видимо, занялись мирными делами. Что касается Королевских легионов, то они со своим тяжелым снаряжением уже были на месте, а остальные войска пока проводили военные учения.

Тем не менее речь шла только о смертных, темные же силы продолжали прибывать на север. Какой человек имел такое могущество, чтобы вызывать нежить, оставалось только догадываться. Все это вряд ли сулило мир и стабильность в Империи. Состояние гнетущего страха распространилось по Каэрмелору, хотя горожане продолжали жить своей обычной жизнью.

Приближался канун Нового года. Этот праздник приходился на середину зимы и считался самым важным событием года в Эрисе. Люди с удовольствием украшали свои жилища, развлекались и готовили традиционные блюда. Это был прекрасный повод забыть на время об опасностях и предаться веселью. По всему Эрису, в лачугах и хижинах, в домах и на фермах, на рынках и в кузницах, в мастерских, в гостиницах и господских домах, в башнях и тавернах, замках и дворцах крыши и стены украшались гирляндами из остролиста. Над дверями прикрепляли ветки белой омелы и венки из ели или сосны. Женщины смешивали измельченные сухие фрукты с медом и мукой, заворачивали в ткань и несколько часов варили, потом пудинги подвешивали в кладовых. Еще множеством дел занимались жители Эриса во время подготовки к дню зимнего солнцестояния и новогодней ночи 1091 года.

А молодежь, в чьих сердцах горела жажда познания чего-то нового и необычного, имела очень привлекательную, хотя и небезопасную возможность. Во время долгих таинственных ночей дор-хамиса они выезжали в дикую местность, чтобы встретиться с Койлач Грэйм, Зимней Ведьмой, ужасной и загадочной. Она подкрадывалась очень тихо, незаметно и предлагала вожделенную силу в обмен на то, чем владеют смертные и что ведьма хотела бы иметь.

Для Рохейн такой способ был неприемлем. Она не хотела получить силу от нежити благодаря колдовству. Девушка предпочитала владеть человеческими способностями, которые с недавних пор в себе обнаружила. Пожив немой и безобразной, Рохейн успела оценить возможность говорить и быть красивой и теперь не хотела рисковать. Такое могли себе позволить девушки, обладающие всем этим с детства.

Рохейн знала, что ее ждет вознаграждение, но не имела понятия, какое и когда она его получит. Празднование Нового года, или Имброла, как его называли, стало главной темой дня. Среди всей этой суеты девушка узнала, что обещание Эрсилдоуна о ходатайстве для нее титула баронессы выполнено, и Королем-Императором уже подписан указ. Подпись лорд-канцлера тоже была на месте, и через некоторое время Рохейн передали документ вместе с правом владения небольшим поместьем в Аркуне и ежегодным пособием в двести семьдесят гиней, назначенным пожизненно. А до этого, как человека, указавшего местонахождение сокровищ, Король-Император одарил молодую леди восемьюдесятью золотыми гинеями, большую часть которых для безопасности оставили на хранение в Королевской сокровищнице, а из другой части некоторое количество уже осело в кошельках городских торговцев. Кроме того, Рохейн получила шкатулку с драгоценностями из клада у Лестницы Водопадов с кольцами, браслетами, диадемами, драгоценными шпильками и поясами, о ценности которых можно было только догадываться.

Девушка из Башни Всадников Бури, потерявшая память, стала богатой сверх всяких ожиданий и превознесенной выше всяких высот.

Дни, оставшиеся до Имброла, были насыщены до предела. На Рохейн сразу навалилась масса впечатлений. Позже она не могла толком объяснить свои чувства, но сознавала, что действует автоматически, будучи вовлеченной в водоворот событий, который сама привела в движение. Дни были заполнены посещением портных, модисток и сапожников. Везде ее сопровождала Вивиана. Служанка суетилась, все драматизировала, без конца что-то восклицала, не в силах сдержать радость, что наконец-то освободилась от угрозы возвращения на службу к вдовствующей маркизе. И как бы в благодарность за избавление призывала всю свою фантазию, создавая из волос хозяйки великолепные и фантастические прически. Служанка обладала хорошим характером и была очень доброй и жизнерадостной. Раньше Вивиана вела замкнутый образ жизни, покорно перенося придирки и брань старой хозяйки. Сейчас мысли в ее головке порхали как ласточки над поверхностью воды, но весьма часто в них оказывалось достаточно глубины и смекалки, а уж руки и язык у нее заняты были постоянно.

Используя неожиданно нахлынувшее богатство и признание, баронесса Рохейн Тарренис попыталась с помощью новых возможностей что-нибудь разузнать о своих друзьях. Она отправила гонцов, которые вернулись с новостями, что и Муирна, и Диармид взяты на военную службу и обучаются в Изенхаммере. Что касается Маэвы, то ее не нашли. Это не удивило Рохейн, принимая во внимание время года. Зимой колдунья обычно уезжала к Койлач Грэйм. На запросы о колдунье Этлин Каванаг-Бруадар пришел ответ, что она, видимо, уехала за границу по делам, а может, еще куда-нибудь. Ее местопребывание неизвестно. Ройзин Туиллим жила в Жильварис Тарве, здоровая и невредимая. Ройзин, Муирне и Диармиду Рохейн анонимно послала подарки. Ей хотелось поделиться с друзьями богатством, не раскрывая при Дворе свое прошлое, что могло бы вызвать скандал и всеобщее презрение.

О Торне Рохейн ничего не стала узнавать, так как догадывалась, что дайнаннские рыцари имеют свои источники информации и наверняка узнают о ее поисках. Девушка одновременно и страшилась встречи с любимым, и надеялась на нее. Пока лицо Рохейн скрывала маска уродства, она не могла рассчитывать на ответное чувство, у нее только была возможность тайно обожать рыцаря и повторять про себя: «Торн не может посмотреть на меня с благосклонностью, но если бы я выглядела иначе, то все могло быть по-другому». Теперь же, когда открылось настоящее лицо, девушка стала беззащитной перед рыцарем. Если бы Торн отказался от нее сейчас, тогда можно считать себя действительно отвергнутой.