— Нет, — повторила Рохейн. — Я не могу тебя оставить.

Но дремлющая до поры до времени проблема уже проснулась.

— Простите, миледи, но меня удивляет, что вас до сих пор не изгнали из круга избранных, — озабоченно сказала Вивиана. — при Дворе только и говорят, что у вас родственные связи с этим арестованным парнем. Миледи, он из Финварны и вне закона! Дайанелла и все остальные именно так и думают, но все еще не изгнали вас.

— Дайанелла считает, что это забавное нововведение, и сама была бы не прочь завести себе заключенного, чтобы держать его в цепях.

— Извините меня, но я ей не доверяю. Несмотря на павлинью раскраску, она просто серая кошка, которая ради развлечения рвет на части птиц и беззащитных существ. Пока вы сюда не приехали, миледи, она считала, что прекраснее ее нет никого в мире, а теперь вынуждена уступить трон. Уж будьте уверены, ей это не по вкусу. Дайанелла не позволила им изгнать вас и теперь червяком лезет во все ваши дела, преследуя какие-то цели. Сердце у этой девушки холодное, как лед. Дядя вернулся с севера весь израненный, но ее это мало беспокоит.

— Ты все правильно говоришь. Но меня не волнуют пороки Дайанеллы.

Встречи с Сианадом приносили и радость, и печаль одновременно. Эрт не часто встречался с Рохейн взглядом, а если это происходило, быстро отводил глаза в сторону. Легкого товарищеского общения теперь не получалось. Оно ушло, сменилось неловкостью, как будто Рохейн превратилась в фарфоровую статуэтку на полке, а Сианад боялся трогать ее, чтобы не разбить или не испачкать грубыми руками. Несколько раз девушка замечала, что он смотрит на нее с выражением благоговейного страха, словно перед ним видение, в реальность которого эрт не верит.

Ей не нужно было почтения от старого друга, душа просила добродушного подшучивания, по которому девушка столько времени тосковала. Неужели эта отчужденность между ними, тайные дуэли в саду и фальшивая дружба Дайанеллы являются расплатой за то, что с ее лица сорвали маску уродства? Маэва говорила: «Не спеши благодарить меня, пока не поживешь с новой внешностью годик-другой. Посмотрим, как она тебе тогда понравится».

Несмотря на возникшую дистанцию, Рохейн хотела встреч со старым другом и проводила с ним часы, желая узнать, что привело Сианада в темницу.

— Меня спас Гайледу, — рассказывал он. — Когда я раненый лежал около Лестницы Водопадов и почти испускал дух, он отплатил мне за спасение его жизни. Взяв меня на руки, словно я вешу не больше подростка, отнес в лес и вылечил. Большая сила у него. Все произошло благодаря тому голубому цветку, что дала мне Этлин.

Выздоровев, я отправился в Тарв и прятался там вместе с Этлин и Ройзин. Женщины рассказали, что ты поехала в Каэрмелор. Ты же знаешь, что все пути, ведущие на запад, считаются непроходимыми из-за большого количества нежити. Моей первой мыслью было, как сообщить Королю-Императору о сокровищах, чтобы скорее вырвать их из рук трусливых людей Скальцо, а самому стать героем, да и отомстить бандитам. У меня не было надежды, что тебе удалось добраться до Каэрмелора, очень уж много людей пропало в тех местах. Я собрал денег, сколько смог, кое-что одолжил и отправился к Всадникам Бури.

В Башне я пошел к писарю и попросил записать сообщение, чтобы потом послать его Королю-Императору. Мне, конечно, не хотелось, чтобы весь мир узнал, где находится клад, поэтому я говорил намеками. Только человек, которому что-то известно, мог догадаться о содержании записки. Но писарь как-то странно на меня смотрел, и, казалось, парень уже встречался где-то на моем пути, хотя мне не удавалось вспомнить. Сомнения были не напрасны, как потом выяснилось. Когда я вернулся в Башню Тарв с «Эохейдом» на боку, чтобы узнать, отправлено ли сообщение, около входа на меня напали какие-то головорезы. В драке я лишился меча, но решимости не потерял.

У меня был план на случай, если произойдет что-нибудь подобное. Заметь, Имриен, очень полезно иметь в запасе пару мыслей. В Тарве живет мой друг, у которого в доках есть лодка. Я сломя голову бросился туда, но ее там не оказалось. По-видимому, парень отправился рыбачить. И тут меня осенило, где мы встречались с писарем из Башни. Это был один из сообщников Скальцо. В Тавре их полно. Собачьи дети наступали мне на пятки. Я прыгнул в первую попавшуюся лодку и отплыл. Тут они и потеряли меня, потому что надвигался шторм и только нежить или сумасшедший эрт мог решиться выйти в море в такую погоду. Но поскольку я обладаю приличной морской практикой, мне удалось доплыть до самого Каэрмелора. Хотя хочу заметить, что мог бы немало порассказать отнюдь нелорральных историй, случившихся в пути. Но когда моя лодка причалила к берегу, разрази меня гром, если все население города уже не знало о сокровищах у Лестницы Водопадов, потому что некая миледи обнаружила их и сообщила Королю-Императору. Что было делать? Раз все известно, и награды ждать не за что, оставалось только вступить в армию.

А когда парень собирается пойти в армию, ему напоследок, конечно, хочется сполна вкусить свободы. Итак, я отправился в ближайшую пивную, где встретил двух парней, с которыми дрался в былые дни. Хорошие ребята. Мы сделали несколько заходов.

В общем, сидим мы с Прайзом и Доггой и обедаем. Тут Прайз рассказывает историю о том, как в этой самой пивнушке в прошлом году была драка и восемь здоровенных лбов провалились сквозь рухнувший деревянный пол в подвал. А подвал не использовался больше пятнадцати лет и был до середины заполнен слизью. Прайз так хохотал, что почти выпрыгивал из своих прекрасно пошитых штанов. Тогда я рассказал о старом Каулифлавере, как он умер, играя в карты, а рука лежала на столе. Его партнеры заглянули под нее и обнаружили три туза. Тогда они засунули в его карман деньги, которые тот выиграл, прежде чем тело вынесли из пивной.

Когда я это рассказывал, вошел Люско Барроуклауг, громогласный пьяница и забияка, после того как смошенничал и был выброшен из другой таверны. Я не имел счастья видеть этого подонка год или два. Не так уж долго, не так ли? Барроуклауг уже был изрядно пьян. Прошло совсем немного времени, когда он начал задирать хозяина таверны и приставать к симпатичной служанке. Я встал и сказал джентльмену, что если бы мне хотелось шума во время обеда, я пошел бы в гости к своей бабушке. Он задрал свой феоркайндский нос, критически посмотрел на финварнский килт, надетый на мне, усмехнулся и сказал: «Прекрасные ножки».

«Может быть, ты хочешь получить одной из них по заду? » — предложил я. Он стал ругаться, тогда Прайз заметил: «Не обращай на него внимания, пока мы едим». Но Догга возразил, что его тошнит от вида этого наглеца. На что Барроуклауг ответил: «Меня от тебя тоже тошнит, и я сейчас сверну твою проклятую шею». На что Догга вежливо сказал: «Не стоит думать, что ты способен сломать кому-то шею».

И прежде чем проклятия успели достичь дверей таверны, посыпались удары кулаками. Я с большим удовольствием вмазал ему пару раз и вернулся на свое место. Барроуклауг выбежал на улицу, а я вежливо попросил: «Передайте мне, пожалуйста, соль».

И мы стали продолжать трапезу. Но прежде чем закончили, в дверях опять появился наш обиженный друг. Следом за ним еще один такой же здоровяк, потом еще один и еще один. Таким образом в таверне оказалось девять человек вместе с Барроуклаугом. Смею тебя уверить, шерна, лица у них были не очень симпатичные. Уродливое подобие людей, по которым давно плачет виселица. Хозяин таверны и слуги побледнели, как и остальные посетители.

Наверное, от удивления я без лишних разговоров ударил одного из друзей Барроуклауга. Ну, и тут началась драка. Столы были перевернуты, стульями колотили друг друга по спинам, билась посуда, парни летали по воздуху.

Пока продолжалась схватка, два завсегдатая таверны, с интересом наблюдавших за происходящим, убедились, что трое парней побеждают девятерых, и присоединились к нам. Итак, нас уже было пятеро, а вскоре хозяин таверны и его братья помогли выставить компанию подонков за дверь. А мы, теперь уже впятером, вернулись за стол, чтобы доесть подливку, спасенную скорее нашими усилиями, чем удачей.