На клинке меча, в самом его начале, сегодня можно видеть длинную прямоугольную прорезь размерами 6,4x0,9 см. Эго след от коррозии, иногда ошибочно трактуемый как ячейка для хранения реликвий. В XIX столетии он был расточен и приобрел правильную форму. Сейчас это отверстие закрывает треугольный эмалевый щиток с изображением польского герба, который некогда находился на утраченных ножнах меча. Ножны с золотой оковкой были созданы, вероятно, в 1320 году и утрачены между 1819 и 1874 годами. Сегодня щиток — единственный сохранившийся элемент ножен.

Сомнения по поводу аутентичности Щербеца, приобретенного в свое время князем Лобановым-Ростовским, родились не на пустом месте. Дело в том, что к тому времени уже существовали как минимум две точные копии этого исторического меча. Одна из них, как говорилось выше, хранилась в фамильном замке Радзивиллов в Несвиже, и ее дальнейшая судьба после 1812 года (когда замок был разграблен в ходе военных действий) неизвестна. Некоторые эксперты еще в XIX столетии высказывали версию, что именно этот меч, а не подлинный Щербец попал в руки Лобанова-Ростовского. Согласно инвентарной описи 1740 года (включающей в себя детальное описание меча, вплоть до надписей на нем), Несвижский меч был подарен князю Михаилу Казимежу Радзивиллу (1702–1762) Якубом Собеским (1667–1737) — сыном короля Яна III Собеского. Семья Собеских, в свою очередь, также имела в качестве фамильной реликвии некий меч, упоминаемый в инвентарной описи имущества, хранящегося в сокровищнице Собеских в замке Жолкев (ныне Жолква, Украина). Эта опись, датированная 1738 годом, сообщает о нем следующее: «Кончар,[2] покрытый золотыми пластинами, имеющими изображения четырех евангелистов; Скандербега». Последняя фраза выглядит просто парадоксальной, поскольку возводит происхождение меча к национальному герою Албании Скандербегу (1405–1468). На этом основании даже высказывалась гипотеза о том, что первая копия Щербеца была изготовлена и подарена Скандербегу еще в середине XV столетия. Позднее она неисповедимыми путями попала во владение семьи Собеских (это могло произойти, например, в 1683 году, когда Ян Собеский разгромил турок под Веной), а затем Якуб Собеский подарил меч Радзивиплу… Существуют; однако, большие сомнения в том, являются ли Жолкевский меч 1738 года и Несвижский меч 1740 года одним и тем же мечом.

Зато со второй известной копией Щербеца дело обстоит намного проще: она была произведена, вероятно, в Дрездене в начале XIX столетия, в то время, когда оригинал находился в прусских руках. Меч изготовлен без претензий на точность: рукоять вырезана из кости, а надписи в технике «ньелло» заменены простой черной краской. На яблоке вместо тетраграмматона и надписей изображен герб Речи Посполитой; клинок первоначально был значительно короче, чем у оригинала. Этот меч, изготовленный с неизвестной целью, был приобретен в Дрездене польским историком искусств Эдвардом Раставецким, который в 1869 году пожертвовал его краковскому Ягеллонскому университету. В годы Второй мировой войны меч был утерян, но в 1947 году неожиданно оказался в США. В конце 1940-х годов он подвергся реконструкции: короткий клинок был заменен длинным, и на нем в подражание Щербецу было прорезано прямоугольное отверстие, к которому с обеих сторон прикреплены два маленьких геральдических щита. В таком виде в 2003 году обновленный меч был возвращен в Ягеллонский университет.

«…B ярких лучах солнца было ясно видно, как они подъезжают на рослых, покрытых попонами боевых конях; у одного из них на щите был императорский черный орел на золотом поле, у другого, который был герольдом князя Щецинского, — гриф на белом поле. Ряды воинов расступились перед ними, и, спешившись, герольды через минуту предстали перед великим королем; склонив головы и воздав тем самым ему почесть, они приступили к делу.

— Магистр Ульрих, — сказал первый герольд, — вызывает вас, ваше величество, и князя Витовта на смертный бой и, дабы поднять дух ваш, а храбрости у вас, видно, мало, посылает вам эти два обнаженных меча.

С этими словами он сложил мечи у королевских ног».

Эта сцена, описанная в известном романс Генрика Сенкевича «Крестоносцы», послужила прологом к знаменитой битве при Грюнвальде, состоявшейся 15 июля 1410 года. Исход этой битвы памятен всем: объединенная польско-литовская армия нанесла решительное поражение силам Тевтонского ордена. А два меча, присланные магистром Ульрихом фон Юнгиненом польскому королю Владиславу II Ягелле и великому князю литовскому Витовту, после битвы очутились в Кракове, в коронной сокровищнице на Вавеле. Зловещие символы германской агрессии отныне стали олицетворением великой победы над Тевтонским орденом. С конца XV века Грюнвальдские мечи были подняты к рангу государственных и вошли в число королевских регалий. Во время коронации их несли перед королем как символы объединенного государства двух пародов — Польши и Литвы. В промежутках между коронациями они хранились в коронной сокровищнице вместе с двумя другими государственными мечами: легендарным Щербецом и Sigismuntus Iustus — мечом короля Сигизмунда Старого (Сигизмунда I, правил в 1506–1548 гг.), который обычно использовался при посвящении в рыцари.

Внешне Грюнвальдские мечи ничем особенным не отличались. Это были простые средневековые рыцарские боевые мечи с длинными прямыми клинками. Лишь в XVIII столетии их рукояти были позолочены, а на клинках помещены плакетки с гербами Польского королевства и Великого княжества Литовского. Происхождение мечей не вполне ясно: согласно одной из версий, они принадлежали тухольскому комтуру Генриху фон Швельборну, который, согласно Сенкевичу, «поклялся, что прикажет носить перед собой два обнаженных меча до тех пор, пока не обагрит их польской кровью».[3] В битве под Грюнвальдом этот комтур, однако, не проявил никаких чудес мужества — напротив, он позорно бежал с поля битвы, был настигнут погоней и убит.

Что же касается обстоятельств отправки великим магистром к польскому королю герольдов с мечами, то тут история выглядит несколько запутанней. Собственно говоря, весь этот рассказ, в некоторых своих чертах напоминающий просто красивую легенду, дошел до нас благодаря Яну Длугошу (1415–1480) — известному польскому хронисту, автору 12-томных «Анналов» (Annales seu cronicae incliti Regni Poloniae), более известных как «Хроника Длугоша», и многих других исторических сочинений. Его отец сражался под Грюнвальдом и за свои боевые заслуги получил после битвы должность помощника старосты (королевского наместника) в Бжезнице. Казалось бы, Длугош должен был иметь информацию об этом сражении из первых рук. Однако, рассказывая о Грюнвальдском сражении, он не удержался и постарался несколько расцветить свое повествование яркими, но малодостоверными сценами (надо добавить, что этот летописец вообще имел некоторую склонность к литературной фантазии).

Прибытие в стан польского короля двух герольдов с мечами Длугош описывает так:

«…когда король уже хотел надеть шлем на голову и ринуться в битву, вдруг возвещают о прибытии двух герольдов; один из них нес знамя короля римлян, именно с черным орлом на золотом поле, а другой — князя Щецинского, с красным грифом на белом ноле. Герольды выступили из вражеского войска, неся в руках два обнаженных меча без ножен, требуя, чтобы их отвели к королю, и были приведены к нему под охраной польских рыцарей во избежание оскорблений. Магистр Пруссии Ульрих послал их к королю Владиславу, чтобы побудить его немедленно завязать битву и сразиться в строю, прибавив к тому же еще и дерзостные поручения…».

Оказав королю подобающее уважение, послы изложили на немецком языке цель своего посольства, причем переводил Ян Менжик таким образом: «Светлейший король! Великий магистр Пруссии Ульрих шлет тебе и твоему брату (они опустили как имя Александра, так и звание князя[4] через нас, герольдов, присутствующих здесь, два меча как поощрение к предстоящей битве, чтобы ты с ними и со своим войском незамедлительно и с большей отвагой, чем ты выказываешь, вступил в бой и не таился дольше, затягивая сражение и отсиживаясь среди лесов и рощ. Если же ты считаешь поле тесным и узким для развертывания твоего строя, то магистр Пруссии Ульрих, чтобы выманить тебя в бой, готов отступить, насколько ты хочешь, от ровного поля, занятого его войском; или выбери любое Марсово поле, чтобы дольше не уклоняться от битвы». Так сказали герольды. И в самый момент этого объявления замечено было, что войско крестоносцев, в подтверждение сказанного герольдами, отступило на значительное расстояние, чтобы видно было, что оно на деле подтверждает достоверность заявления герольдов.