– Ну что, брат, – крикнул Федор Лехе, – момент настал. Режь ремни и деру.

– А успеем утечь? – Леха, кажется, впервые в жизни сомневался, глядя на десятки рубившихся насмерть скифов, стремительно перемещавшихся по склону холма во всех направлениях.

– Еще минута и будет поздно, – Федор, пригнувшись, прыгнул из-за телеги к мертвому охраннику, упавшему на колени со стрелой в спине, по инерции воткнувшему меч в землю да так и застывшему в этой позе. Он до сих пор сжимал рукоять мертвой хваткой, привалившись к ней бедром. Сержант, скрючившись рядом, вытянул руки вперед и, закусив губу, принялся резать ремни о лезвие, озираясь по сторонам. Освободившись, потер запястья ладонями. И сказав «спасибо, браток», разжал пальцы мертвеца и подобрал оружие. Метнувшись к телеге, раскромсал ремни на запястьях Лехи, быстро подхватившего меч второго охранника. У обоих убитых солдат на поясе висело еще и по кинжалу. Их тоже конфисковали, мертвецам они без надобности.

Вооружившись, морпехи еще раз окинули взором поле боя. Но Леха смотрел на холм, а Федор на хвост колонны, где завершалась конная атака. Десяток скифов обрушился на восьмерых тяжеловооруженных пехотинцев, выстроившихся в ряд. И тут произошло странное. Федор был уверен, что пехотинцам капут. Причем полный. Но они перехитрили нападавших и, рассыпавшись в последний момент, короткими отточенными ударами мечей по опрометчиво открытым бокам свалили половину пролетавших мимо скифов с коней. Правда, и сами пострадали. Троих карфагенян скифы зарубили. Остальные умудрились остаться в живых, отразив удары щитами.

Проскочивших первую линию обороны конников встретили карфагенские военачальники, трое против пятерых. Перед повозкой с женщинами, наблюдавшими за схваткой, завязалась сеча. Но скифы оказались проворнее, и в мгновение ока карфагеняне погибли, унеся с собой жизни еще троих врагов. Увидев, как гибнут его военачальники, Магон подхватил щит у одного из убитых и сам вступил в бой.

Уцелевшие после атаки пехотинцы, развернувшись, бросились на помощь. Но едва успели покончить с оставшимися противниками, как со стороны степи раздались новые крики. Из отдаленного густого кустарника на рысях вылетел и устремился к месту боя третий отряд. С первого взгляда в нем насчитывалось около двадцати бойцов, не больше, но оставшимся вполне должно было хватить.

– Черт побери, – ругнулся Леха, – они нас отрезали от степи. Может, рванем на холм?

Но, обернувшись, друзья заметили, что с другой стороны к обозу уже скачет разъяренный местный вождь с остатками своих бойцов. Он уничтожил вторых нападавших и спешил на выручку Магону.

– И здесь не успеем, – крикнул Федор, лихорадочно соображая, что делать. – Они нас сами пристрелят.

Скифы на ходу натягивали луки и пускали стрелы навесом навстречу приближавшемуся из степи отряду. Но и те оказались не менее резвы. Новый рой стрел накрыл сначала сгрудившихся вокруг Магона пехотинцев, защищавшихся щитами. Стрелы забарабанили по ним словно дождь. И двое упали пораженные, несмотря на плотную оборону. Конь под Магоном тоже пал. А когда между противником и повозкой, где сгрудилось пятеро карфагенян, одним из которых был Магон, оставалось не больше тридцати метров, взмахнули мечами, издав дикий боевой клич.

И тут что-то переключилось в голове у обоих морпехов.

– Бежать поздно, – решил Федор. – Придется помочь, иначе нас просто убьют без долгих разговоров.

– Понял сержант, – обреченно кивнул Леха.

И, обменявшись короткими взглядами, они подхватили овальные щиты охранников с большими металлическими набалдашниками посередине и бросились к остаткам защитников каравана, сжав покрепче мечи.

Тем временем нападавшие успели достичь шеренги пехотинцев, стремясь сбить их с ног и затоптать копытами боевых коней. Им это почти удалось. Хотя троих вырвавшихся вперед скифов пехотинцы взяли прежним ударом в бок снизу, но налетевшие следом конники просто изрубили еще уцелевших. Стоявший рядом с Магоном военачальник метнул дротик в ближайшего врага, поразив его в грудь, и схватился с другим на мечах, прикрывая голову щитом от ударов сверху. Конь под ним был давно убит – из его бока торчал целый пучок стрел. Оставшиеся трое всадников приближались к Магону, видя перед собой легкую добычу.

И тут подоспели морпехи. Вскочив на повозку с женщинами, издавшими первый вопль за время боя, они одновременно метнули в приближавшихся всадников оба меча – демонстрировать безнадежное фехтование никто из них и не собирался. Убить удалось только одного, второй оказался лишь ранен в плечо, да и то вскользь – успел прикрыться щитом. Метать мечи оказалось тяжелее, чем ножи или даже топоры. Непривычно как-то было. Не с руки.

Убитый скиф рухнул наземь, а конь помчался мимо повозки. И Леха тут же запрыгнул на него, словно заправский кавалерист, успев даже подхватить с земли меч убитого. Раненый всадник взял немного в сторону от схватки, натягивая тетиву. А третий обрушился на Магона. Двумя четкими ударами он выбил щит у купца и лишил его оружия. Отступая, Магон упал на спину, споткнувшись о тело зарубленного пехотинца, и уже приготовился умереть, когда Федор резким движением вскинул руку. Скифский всадник выронил меч, харкнув кровью. А потом завалился на бок. Из его разрубленной глотки торчал кинжал.

Сжав покрепче захваты щита, морпех спрыгнул на землю, оказавшись в двух шагах от изумленного Магона, который смотрел на него со смесью благодарности и недоверия, когда до него долетел окрик друга.

– Федор! – гаркнул Леха откуда-то сбоку.

И он, повинуясь скорее чутью, чем глазам, вскинул висевший на руке щит, в который с хрустом впился острый наконечник. Потом второй. Потом третий. Возникло ощущение, что скиф палит из пулемета, выпуская стрелы одну за другой точно в цель.

Затем он услышал еще один близкий вопль, и атака прервалась. Леха настиг раненого всадника и, изловчившись, сумел его зарубить. А когда сам прискакал к повозке и осадил коня рядом с ней, то из его щита тоже торчало две стрелы, а из крупа прихрамывавшего коня целых пять.

– Спасибо, брат, – благодарно бросил Федор. Подхватив валявшийся на земле короткий меч одного из убитых, сержант обрубил им древка стрел, торчавших из щита, и быстро оглядел поле боя.

Магон осторожно поднялся, не зная, чего ожидать от недавних пленников, находившихся почти рядом, свободных и вооруженных, но, казалось, не обращавших сейчас на него особого внимания. Он немного успокоился, когда к нему приблизился единственный выживший военачальник, все же умудрившийся завалить и заколоть конного скифа. Он оказался и сам ранен, из рассеченного на плече доспеха сочилась кровь, но стоял, сжимая в руках окровавленный меч.

В этот момент раздались звуки схватки конных скифов, снова приблизившихся к ним. Со своего места Федор смог разглядеть, что у местного вождя осталось не больше семи человек, но его противник был почти побежден. Сам вождь дружественной орды рубился с последним воином. И вскоре поразил его в шею, в тот самый момент, когда вихрь схватки донес их до самой повозки, где сгрудились все выжившие карфагеняне.

Изможденный схваткой вождь едва успел распрямиться и опустить щит, как рядом, словно из ниоткуда, возник еще один конник и взмахнул мечом, стремясь поразить его в голову. Но, к удивлению застигнутого врасплох вождя, упал, не завершив свой удар. Присмотревшись, глава сопровождавших караван скифов обнаружил торчавший из горла врага кинжал. Леха успел метнуть его на секунду раньше, чем клинок нападавшего нашел свою цель.

Битва закончилась. Семеро скифских воинов присоединились к своему вождю, который, бросив благодарный взгляд на Леху, подъехал к Магону и о чем-то с ним заговорил, как всегда жестикулируя и горячо убеждая. Скоро из дальнего конца обоза к ним приблизились еще трое уцелевших пехотинцев, принявших бой в арьергарде. Все держали в руках оружие, но истекали кровью от ран. У одного из бедра торчала сломанная стрела. Показался и Акир, всю схватку пролежавший под повозкой с товарами.