– Эй, тирон, – засмеялся Мурена, – на тебе лица нет. Никак даки напали!

– Почти! Лодку нашли. Лазутчиков ждем… а мечи…

Мурена кивнул, с полуслова понял, в чем дело.

– В казарму за оружием не беги, далеко. Я тебе из караульни вынесу, что надо. Марк! – окрикнул он одного из легионеров. – Живо, приведи парню лошадь. Лучше Крепыша, он еще не расседлан. Хорошо верхом ездишь? – обратился к Приску.

– Неплохо.

Мурена вынес из караульни шесть мечей, два пилума и щит.

– Я не доброшу через реку, – признался Приск.

– Пилумы не тебе. Мечи бери. Сколько лазутчиков?

– Пока не знаем. Валенс думает – трое. Или четверо. Не больше.

Мурена вытащил мечи из ножен и завернул все клинки в кусок кожи.

– На ту сторону поплывешь – мечи сложишь в щит, будешь держать руками щит, а плыть, работая ногами.

– Может быть, плыть вместе с лошадью?

– Не выйдет. Дорог каждый миг. Пока будешь эту тварь загонять в воду, время упустишь. Наверняка повод потеряешь в воде. Крепыша унесет в Данубий – и все дела.

Тем временем Марк привел Крепыша. Мурена подставил руки, и Приск вскочил в седло.

– Слишком узду не рви – Крепыш этого не любит.

Мурена вложил связку мечей в колчан для пилумов, подал Приску щит.

– Надо центуриону сказать.

– Я скажу… – Мурена хлопнул ладонью Крепыша по крупу.

Конь с места взял в галоп.

– Пароль! – запоздало крикнул часовой.

– Корнелий Фуск и счастливый случай! – донеслось из темноты.

Как зачарованный, Кука смотрел на гаснущее небо.

«Ну еще чуть-чуть, ну еще… Ведь не может, не может такого быть, чтобы Приск не успел».

Но небо неумолимо тускнело. Уже с трудом можно было различить кусты по другую сторону от прогалины.

И тут Кука услышал, как хрустнула ветка. Потом сдавленный окрик. Потом вновь – шаги. Очень осторожные. Тихие. Кажется, шли двое. Валенс тронул Куку за плечо и показал три пальца. Значит, трое. Третий двигался неслышно, только опытный центурион различил его поступь.

Из кустов действительно вышли трое. Двое одетые как фракийцы или даки – в длинных льняных рубахах и шароварах. У одного на поясе висел фалькс, с другой стороны – кривой нож. У второго был только нож. Третий… тут был сюрприз. Третий был солдатом вспомогательных войск – в чешуйчатой лорике, на правом боку – гладиус. Все трое о чем-то заговорили на фракийском наречии. Валенс вслушивался. Квинт вновь стал дрожать – Валенс надеялся, что стук зубов о деревянную щепку даки все-таки не расслышат. Небо еще не до конца погасло, и в густой синеве висело надкусанное серебряное блюдо Селены, подсвеченное кровавым ореолом.

Наконец даки и солдат обнялись на прощание, и тогда Валенс скомандовал:

– Вперед!

Он первым выскочил из засады, за ним Кука с ножом в руке.

В зарослях послышались возня, с ревом вырвался из сплетенных ветвей Малыш, будто разъяренный лесной божок.

Все трое лазутчиков мгновенно встали в круг, причем напротив Валенса оказался вооруженный фальксом дак. Тускло блеснул клинок при свете луны. Валенс, вооруженный мечом и кинжалом, попытался сделать обманный выпад мечом, но не преуспел – дак разгадал его хитрость и парировал удар.

– Ребята, вы что, взбесились! – закричал солдат-ауксилларий[54]. – Я – свой. А это – торговцы…

– Бросьте оружие! – приказал Валенс. – И марш со мной в лагерь – там разберемся.

Ауксилларий выругался, потом сказал:

– Нет. Я пойду с вами, этих отпустите! – потребовал солдат.

– Сдавайтесь! Получите жизнь.

Дак что-то выкрикнул на своем наречии.

– Тиресий, камни! – закричал Валенс. – Кидайте в них камнями. Оглушайте!

Он надеялся захватить всех троих живыми.

Новобранцы тут же кинулись выполнять приказ. Все. В этом была их ошибка. И в какой-то степени ошибка Валенса – крикнув «Тиресий», он велел заняться камнями подразделению Тиресия. Новобранцы этого не поняли. Прежде чем первый камень ударил в окруженных, дак сделал попытку прорваться к лодке. Взмах фалькса – и Крисп с воем покатился по песку. Правда, второй удар варвару нанести не удалось – на дака с ревом бросился Малыш, ударил с такой силой, что дак невольно попятился. Тут подоспел Валенс, еще миг – и он всадил бы даку меч под ребра, но тут самому центуриону нанесли удар в спину. Нож соскользнул с чешуйчатой лорики, но сам удар был такой силы, что Валенс потерял равновесие и растянулся на песке.

Ауксилларий прорвался к реке.

Когда Приск добрался до просвета в кустах и тропки к берегу, то понял – он опоздал. На той стороне кипел бой. Приск соскочил на землю, обмотал узду вокруг ближайшей ветки, рванул из колчана связку мечей, бросил их в щит и с разбегу ринулся в воду. Поплыл. Думал, что пересечет реку вмиг. Ошибся. Ноги сделались какими-то чужими. Другой берег почти не приближался.

«Их же всех перебьют!» – билась в мозгу мысль.

Уже совсем стемнело.

«Я не увижу, кто свой, кто чужой».

Факелы! Он забыл на той стороне факелы.

Возвращаться было поздно – Приск уже был на середине реки.

Ну же, скорее! Скорее!

Он попытался встать на дно. Слишком рано! Ушел с головой, ноги увязли в густой каше речного ила. К счастью, руки удержали на поверхности щит и мечи.

Приск вынырнул, вновь поплыл. Еще несколько вялых толчков ногами, и он встал на дно. Пошел. Споткнулся. Вода уже была по пояс. К нему подскочил кто-то.

«Все, смерть!»

Но этот кто-то ринулся в воду, обдав Приска брызгами, и, отчаянно молотя руками, поплыл к противоположному берегу.

– Меч давай! – Теперь рядом очутился Кука.

Приск рванул кусок кожи. Слишком сильно! Из лодочки-щита клинки посыпались в воду. Кука все же успел ухватить одну из рукоятей и понесся назад в свалку. Приск стал нащупывать клинки на дне. Почему-то не отыскал ни одного. Не Орк[55] же их все сожрал! Где же!

Наконец пальцы ухватили рукоять. Приск шагнул к берегу.

Из темноты возник дак с фальксом в руках.

«Откуда он?» – растерянно моргнул Приск.

– Бей! – взревел кто-то в темноте.

Дак сделал выпад. Приск отбил – инстинктивно. Потом ударил сам. Ноги увязли в иле, тирон не мог ни отступить, ни шагнуть вперед.

Тут кто-то налетел на его противника сзади, наскочил, обхватил за шею. Приск всадил меч в незащищенное бедро. Но и дак, похоже, успел ударить – назад. Приск выдернул меч и ударил вновь – в другую ногу. Оба – и его противник, и его спаситель – рухнули.

– Живым брать! Живым! – раздался голос Валенса.

Приск, совершенно обессиленный, наконец выбрался из воды и опустился на песок.

На той стороне реки уже мелькали факелы – из лагеря прибыло подкрепление.

Назад они переплыли реку на сооруженном наспех при свете факелов плоту. Крисп с разрубленной до кости левой рукой, уже перевязанный, лежал без сознания. Рядом положили двух крепко-накрепко связанных ремнями пленников – двух даков. Один, которого ранил Приск, был совсем плох, ему перетянули ремнями ноги повыше ран, чтобы не истек кровью. Из новобранцев, кроме Криспа, ранены были еще трое – Малыш, Тиресий и Кука. Правда, в отличие от Криспа, они отделались царапинами. Валенс также получил неглубокую рану и, чтобы не задерживаться, просто затолкал под лорику кусок туники и поверх стянул ремнем, чтобы остановить кровь.

Первым, кого Приск увидел подле привязанного Крепыша, был Мурена. Знаменосец зажег позабытые Приском факелы и воткнул в песок. Тут же лежал солдат-ауксилларий, впечатление было такое, будто он целует ноги знаменосцу, вымаливая прощение.

– Далеко парень не убежал, – ухмыльнулся Мурена.

Валенс наклонился над убитым, перевернул лицом вверх.

Парень уже не дышал.

– Надо было брать его живым, – мрачно заметил Валенс.

– Смотри, что я у него нашел.