Было жарко и скучно. Приск сходил за чистой водой, разбавил вино из фляги Декстра, всыпал туда пряностей и разлил напиток по глиняным самосским кружкам. На закуску он купил у Гермия для общего стола кусок жареной оленины. Вино и оленина исчезли мгновенно.

– Великие боги, ну почему все время хочется есть?! – выразил общее возмущение Малыш.

В ответ все лишь вздохнули – кто громко, кто совсем тихо. Даже Квинт вздохнул во сне, поддержав товарищей.

– Эй, новички! – раздался низкий насмешливый голос.

Приск приподнялся на кровати и посмотрел на дверь. В проходе стояли двое.

– Хватит дрыхнуть. Есть вещи получше! – заявил незнакомец.

– Кто ты? – спросил Кука с верхней койки.

– Я – Фирмин. Он – Арриан! – Обладатель баса ткнул кулаком в бок своего товарища.

Легионеры были без лорик, в одних простых туниках из некрашеной шерсти, но у каждого через плечо на перевязи висел меч. Сразу видно, что они уже лет по десять отслужили, заматерели, задубели. Типичные ветераны или даже принципалы[58]. У Фирмина в волосах уже пробивалась ранняя седина, на подбородке алел шрам, а плечи раздались так, что казалось – легионер в дверь не пролезет. У его приятеля нос был сломан, и сломан, видать, не раз, превратившись в безобразный бесформенный нарост. Арриан выглядел пожиже товарища, но все равно было ясно, что любого из новобранцев перешибет одной левой, разве что против Малыша не устоит. Оба легионера были коротко острижены, волосы торчали ежиком.

– Дело есть, не пожалеете! – повторил Фирмин.

Кука и Приск переглянулись.

– В канабу хотите? Там такие девочки! – Фирмин причмокнул.

– Обычные грязные девки, – заметил Кука небрежно. Не его, банщика развратного курорта, соблазнять потасканными дикарками.

– Не хочешь в канабу? – Фирмин разыграл удивление.

– А в чем дело-то? Нам отпуск не давали, – огрызнулся Скирон.

– На декуманских[59] воротах мой человек стоит, – заявил Фирмин. – По два сестерция с носа – и вы в канабе. За один сестерций девчонка будет ублажать целый час. Хоть одного, хоть двоих…

– Приск, дай мне три сестерция, – подавшись вперед, горячо зашептал Скирон. – Дай, говорю, как только компенсацию за проезд выдадут, сразу отдам. У тебя есть, ты денарий разменял.

Приск посмотрел не на Скирона, а на Фирмина. Тот нагло оскалился и подмигнул Приску. Этот парень, похоже, знал про денарии Адриана. Потому и пожаловал.

– Не нравится мне этот тип, – пробормотал Приск.

– Эй! – повысил голос Фирмин. – Это ты, тощий, богат, как Крез, а друзьям помочь не желаешь? А? Не желаешь – так мы сами возьмем. Где у него денежки – на руке? Эй, кто хочет повеселиться, держите его…

Фирмин шагнул в комнату.

В следующий миг Фирмин обхватил Приска за шею и слегка придушил, Арриан снял с руки кошелек.

– Все честно, лишнего не возьмем, – сказал Арриан и отсчитал три сестерция.

Кошелек швырнул на койку.

Фирмин отпустил новобранца. Но при этом вроде как не сильно дернул за руку. Полузадушенный Приск впечатался скулой в стойку верхней кровати. В глазах у него потемнело.

Остальные новобранцы окаменели.

– Как зовут тебя? – спросил Фирмин у искателя приключений.

– Скирон.

– Ты – настоящий римлянин, Скирон! Так надо всегда. Воевать – так воевать, отдыхать – так со вкусом.

Незваные гости вышли из барака чуть ли не в обнимку со Скироном.

Кука соскочил вниз, едва хлопнула входная дверь.

– Ты как? – обратился к Приску.

– Великолепно! – Пострадавший намочил в холодной воде из кувшина тряпку и приложил к скуле.

– Валенса в казарме нет. Потому эти двое и пожаловали. Опцион им не помеха, – тут же во всем разобрался Кука.

– Никто не понял, что произошло? – вдруг спросил Молчун.

– Я понял, – пробормотал Приск. – Скирон – подлюга, меня избили, а вы все застыли, будто увидели Медузу горгону.

– Фирмин забрал три сестерция. – Молчун как будто и не заметил упреков. – Он что, девка из лупанария? Или сам будет ублажать нашего Скирона?

– Может быть, он сам деньги кому надо передаст… – предположил Квинт, успевший проснуться.

Все так и покатились со смеху. Даже Приск усмехнулся и тут же застонал сквозь зубы.

– Мы все жиденько обделались, – подвел итоги вечера Кука.

Искатель приключений появился в бараке только к концу четвертой ночной стражи, когда уже совсем рассвело. Ввалился, рухнул на свою койку.

– Ну как? Повеселился? – спросил шепотом Кука.

В ответ Скирон протяжно завыл.

– Видать, ему девки не понравились! – хмыкнул Тиресий.

Скирон вскочил, кинулся на него с кулаками, но тут же отлетел к стене – у Тиресия оказалась неплохая реакция и удар кулака – будто удар молота в кузнице.

– Ты еще получишь за все… за все сочтемся… – заскулил Скирон.

– Это ты получишь! – прошипел Тиресий.

– Отвяжись!

– Точно, девки не удовлетворили, – сокрушенно покачал головой Кука.

– Ты нас всех подставил, – сказал Тиресий. – Искупать будешь кровью.

Ответную реплику Скирона заглушил сигнал трубы. Все вскочили.

Когда новобранцы построились, появился Валенс. Как всегда в лорике, в шлеме и со своей палкой, которую он успел отобрать у помощника. Тироны смотрели на центуриона почти с любовью. Чего нельзя было сказать о Валенсе. Довольно долго он разгуливал взад и вперед, похлопывая палкой из виноградной лозы себя по металлическим поножам. Было ясно, что о ночном приключении Валенсу известно во всех подробностях. Так что тироны покорно ждали разноса.

– Что у тебя с лицом? – спросил он наконец, останавливаясь напротив Приска.

– Упал. С койки.

– Да? Так неудачно? Ты же вроде внизу спишь.

– Внизу, – подтвердил Приск.

– Запомни: падать с койки тоже надо уметь. Ясно?

– Я понял.

– Да знаю, знаю, ты у нас понятливый, в отличие от некоторых. – Центурион остановился напротив любителя ночных приключений. – Если кого Юпитер решил наказать, тому бедолаге бог мозги отшибает. Скирон, тебя Юпитер явно невзлюбил. Неужели ты думал, Скирон, что тебя, сосунка, кто-нибудь собирался выпустить в канабу к девкам? А? Ты сестерции отдал Фирмину, так ведь? Дошел до ворот, а там… – Голос Валенса зазвучал почти ласково, заботливо, ну точь-в-точь отец семейства, наставляющий с любовью младшенького, нерадивого сынка. – Тебя выпустили за ворота?

– Нет, – промямлил Скирон.

– Громко отвечать! – рявкнул центурион, внезапно переходя от мягких отеческих интонаций к самым зверским.

– Нет! – срывающимся голосом выкрикнул Скирон.

– А, то-то же. – Голос Валенса тут же сделался ласков. – Рассказать вам, дорогие мои, что случилось с нашим глупым Скироном? Да то же самое, что с десятками других дурачков. Дошел он до ворот, там его встретил караульный и сделал вид, что вот-вот выпустит нашего героя. Потом огляделся, прошептал испуганно: «Центурион идет, прячься!» И толкнул тирона в каморку рядом с караульней, а для надежности запер дверь. Просидел наш парень в этой каморке до следующей стражи, боясь пошевелиться. Стража сменилась, тут понял глупый Скирон – что-то не так. Стал скрестись. Его выпустили. Только новый караульный ни про какой уговор ничего не знал, никаких сестерциев за выход из лагеря не получал, и погнал он нашего Скирона, охаживая древком копья по мягкому месту. Так ведь все было?

– Так, – мрачно выдавил Скирон.

– Неужели понятливый? А ты, Приск, у нас понятливый?

– Да, центурион!

– Не слышу, громче!

– Да, центурион!

– Если ты понятливый, Приск, то почему ты отдал свои сестерции Скирону на поход к бабам? А?

– Из дружеских чувств.

– Из дружеских чувств в бою своим щитом раненого товарища прикрывают, а сестерции на поход к бабам дают из трусости перед всякими Фирминами. Ясно?

Кто-то хихикнул, кажется, Кука.