Влад распорядился, чтобы натопили баню, и там пусть вымоются все прибывшие девки.

– Еще, не дай бог, какую-нибудь заразу занесут, санобработка нужна, – сказал он, велев, чтобы девушкам выдали мыло, мочалки, кадушки для постирушек. – Воду сами пусть таскают из колодца. И пока не помоются – никого в дом не пускать.

Также он объяснил Фекле, чем будет заниматься каждая из девушек, приказав ей ввести в курс дела Машу, которая теперь будет заведовать хозяйством. Обязанности Феклы сократились: теперь ей предстояло только заниматься стряпней для хозяев и стражников с санитарками. Феклу это обрадовало – она, честно говоря, зашивалась со всеми делами и давно поговаривала, что ей не хватает помощниц.

Все разбежались кто куда, и лекари остались одни. Они минут сорок сидели, молча отдыхая от разговоров, суеты и беготни, наконец Влад спросил:

– Ну что, Марьян, как там сегодня прием был?

– Да ничего особенного – опять переломы, дети все катаются с горок… Денежных клиентов не было. Прошлая метель все испортила – дороги замело, самая глухая пора. Пока это протопчут еще. Тракт тоже стоит, говорят. Трактирщик стонет вон – клиентов нет. Но нам на руку, с этой суетой не до больных было. Ну теперь ты с бабами хоть будешь… – усмехнулась она хитро и посмотрела на Влада. Он поднял на нее глаза:

– Ты знаешь, мне дико это все. Людей продают как животных. Как это можно? Ведь фактически я могу убить любую из этих баб, и мне ничего за это не будет! У меня в голове не укладывается…

– Ну не ты, я могу их убить, и мне ничего за это не будет, – Марьяна засмеялась, – а ты за убийство моего имущества виру платить будешь по двойной цене, уплаченной мной. Но в общем-то так и есть. – Она посерьезнела. – Но не мы же установили такой закон. И сменить его тоже не можем. Я понимаю тебя… только что тут поделать? И зачем? Меня лично все устраивает. Я родилась свободной, папаша кожевеником был, вот лекаркой стала. Тем более что меня сейчас все больше и больше устраивает то, что мы делаем. Мне стало интересно жить, а то я похоронила себя в этой чертовой глуши. А из-за тебя это и не глушь уже, сюда люди едут, жизнь идет, мне уже хочется посмотреть: а что там получится дальше? Вот ты говоришь, личную жизнь устраивать. А ты спросил – а мне это надо? Магия – это не только благо, это и проклятье – видеть, как уходят твои близкие, а ты живешь, живешь, живешь… За мои сто двадцать шесть лет… – Влад поднял удивленно брови. – …Да, да, юноша, сто двадцать шесть лет, я как окаменевшая кость дракона уже, я похоронила трех мужей. Детей не нажила. Как представлю, что я живу, а они умирают… и не хочется детей. Магия по наследству не передается – никто не знает, почему вдруг у кого-то появляются способности обращаться с Силой. Я не хочу больше замуж. Если мне захочется переспать с мужиком – я всегда могу себе найти, с кем переспать. Вот ты… Я приду к тебе и попрошу: «Переспи со мной», – ты что, откажешь мне? Ведь не откажешь?

Влад мотнул головой:

– Нет, не откажу.

– Ну вот. А зачем мне от добра добра искать. Мне с тобой хорошо, ты хорош как мужик, хорош как партнер, хорош как надежный спутник жизни. Много ли женщин могут похвастаться таким другом? Я сейчас счастлива и боюсь все потерять. Пожалуйста, не устраивай никаких переворотов, не лезь очертя голову туда, куда не надо, посоветуйся со мной вначале – все-таки я подольше живу, в два с половиной раза дольше, хоть ты и сильнее меня как маг. Ты еще многого не знаешь об этом мире. Вот тебе не понравился крепостной строй. И что? Ты сейчас поднимешь восстание селифанов и полезешь воевать, собрав толпу крестьян, на регулярные войска, на кучу магиков? Можешь и полезть, я тебя знаю уже. Башка еще та, дурная. Только подумай – я тоже за тобой и полезу, и точно сгину. И девки вот эти полезут. И Семен с его пацанами. И все будут прахом. Ты этого хочешь? Не думаю. Так что пользуйся тем, что имеешь, и потихоньку все наладится. Вон и девки уже идут, довольные, напарились. Да, все забываю, тебе надо еще сделать документ. Ты пока никто, нет тебя на свете. У всех есть записи о рождении в церквях, есть бумага из магистрата – все чин по чину. А у тебя нет. Надо будет заняться.

– А ты когда собираешься поехать в город? Вроде завтра собиралась?

– Нет, послезавтра поеду. Завтра сил нету ехать после этих событий. – Она кивнула на пол. – Ну все, давай девок встречать.

Дверь распахнулась, и в комнату вошли красные, распаренные девушки, неся перед собой узелки с постиранными вещами.

– Девчонки, на печку вон развешивайте, пусть сохнет. За ночь там высохнет.

– Общежитие теперь какое-то, – засмеялся Влад. – Тут белье, тут топчаны, тут народу толпа. М-да-а… На старости лет опять в общагу попал. – Он засмеялся, прихлебнул из чашки травяного отвара и задумчиво посмотрел на девушек: – Девчонки, садитесь чай пить.

Он отодвинулся к стене и откинулся назад, внимательно разглядывая девиц. Они сидели в одних легких сарафанах и, смущаясь под его взглядом, жадно прихлебывали чай.

– Ну что, Влад, с кого начнешь? – Девчонки поперхнулись, и Маша надсадно закашлялась в кулак, покраснев и наклонившись к полу. Марьяна засмеялась: – Лечить, дуры, а вы о чем подумали?

– Сейчас передохну, подумаю, и приступим… Девушки, ну кто первая хочет стать красавицей?

Девушки пошептались, и Маша, потупившись, негромко сказала:

– Я вроде…

Марьяна рассердилась и передразнила ее тоненьким голоском:

– «Я-а-а…» Что вы как овцы блеете? Говорите громко, свободно, четко. Все уже, ваша деревня Запердяевка осталась в прошлом, теперь вы служащие клиники! Хватит уже этого рабского блеянья!

Влад с удовольствием засмеялся и с теплым чувством посмотрел на Марьяну.

Хорошая она все-таки баба, как ему повезло, что выбросило его рядом с ней. Что было б, если бы не она? Кем бы он сейчас был? Скорее всего разбойником. Во всех онлайновых играх он всегда был или вором, или разбойником, или убийцей. Видимо, брала верх бунтарская натура. Но в истории нет сослагательного наклонения: что было бы, если бы… А посему – ну все как есть.

– Девчонки, тут еще кое-что, о чем я забыл предупредить. Детей у вас не будет. Ну пока что лет десять точно. А там видно будет. И еще, если будете с кем-то путаться, я узнаю – а я обязательно узнаю, – то верну вам прежний облик, только еще хуже сделаю, чем были. И выкину на тракт. Мне не надо тут шашней за спиной, без моего разрешения. И я не хочу в один момент от жениха получить нож в спину. Это должно быть четко понято. Вы усвоили? – Он тяжелым взглядом посмотрел на девушек… Он заметил, как их лица на миг помрачнели, словно слегка померкли их радужные надежды, но потом они снова оживились в предвкушении радости:

– Да, господин лекарь, усвоили.

– Зовите меня просто Влад. А то больно долго это: господин лекарь. А Марьяну просто Марьяной. Теперь вы входите в наш коллектив, считай в семью. Поэтому мы будем на равных… почти. Ладно, все слова, слова… Маша, снимай с себя все и ложись на топчан лицом вверх. Арина, закрой дверь на засов, чтобы не беспокоили. Меня нельзя отвлекать – а то вдруг напугаюсь и отращу Маше писюн на лбу. – Маша испуганно охнула, а Марьяна тихонько захихикала. – Да шучу, шучу я, дуреха. Ложись давай.

Маша скованно сняла с себя сарафан – под ним ничего не было, прошла к топчану и улеглась на спину, крепко зажмурив глаза. Марьяна подозвала Арину и прошептала ей на ухо, чтобы та собрала на стол. Когда Влад закончит, Маше надо будет восстанавливать силы.

Владимир подошел к лежащей девушке, осмотрел ее. Довольно неплохо сложена, хорошая фигура, груди, правда, торчат в стороны, как у козы, – еще Марьяна это заметила прошлый раз, но это поправимо. Об эпиляции ног тут и не слыхивали. Ну что говорить – деревня. Живот довольно плоский, жировых отложений немного, кожа гладкая, чистая. Больная нога производила ужасное впечатление: будто бы ее перемололи в мясорубке, потом порубили еще кухонным ножом.

– Ну, начали! – Влад вошел в транс и стал рассматривать тело лежащей девушки магическим зрением. Провел над ее головой рукой – та сразу оцепенела. Он вошел в ее структуру – аура была довольно яркая, только над больной ногой проходили красноватые сполохи.