Впрочем, неудачный штурм "Круглой рощи" был единственной неудачей в этот день для советских подразделений, наступавших в районе Рабочего поселка ╧8. Введенные в прорыв соединения 3-й дивизии, при поддержке батальона танков сумел глубоко продвинуться по тылам противника. К вечеру 22 августа её подразделения вышли к Рабочему поселку ╧7, где были остановлены пулеметно-орудийным огнем.
Танковый батальон капитана Новосельцева, используя замешательство противника, мог прорвать его оборону, состоящую из дотов, огневых гнезд и нескольких рядов проволочных заграждений. Однако наступательные действия танкистов не поддержала пехота, и они благоразумно отошли, предпочтя безумству храбрых - сохранность танков.
Когда же взаимодействие между танкистами и пехотинцами было достигнуто, момент был упущен. По местам сосредоточения советских подразделений открыли огонь гаубичные батареи Синявинских высот, и атака была сорвана.
Также хорошо продвинулся и 365-й полк майора Петрова. Сломав, сопротивление опорных пунктов врага при поддержке роты легких танков старшего лейтенанта Заслонова, батальоны полка вышли к Рабочему поселку ╧5, где встретили ожесточенное сопротивление противника.
Благодаря разветвленной системе ходов сообщения, десятка дзотов ориентированных на восток и минных полей, немцы смогли остановить продвижение советских солдат. Когда же майор Петров попытался обойти вражеские позиции с севера и перерезать идущую на Шлиссельбург железную дорогу, его подразделения были контратакованы батальоном пехоты противника со стороны Липок.
Все эти действия немцев были поддержаны сильным артиллерийским огнем гаубичных батарей. Неизвестно чем бы закончилось это сражение, если бы не помощь танкистов. Быстро сориентировавшись в завязавшемся бою, танкисты развернули башни своих машин в сторону атакующего врага и огнем своих орудий и пулеметов стали поражать солдат противника.
Встретив столь яростное сопротивление, немцы отошли и через некоторое время, по советским войскам вновь ударили пушки противника. Нет ничего горестнее и обиднее, чем лежать, пытаясь найти укрытие от разрывов вражеских мин и снарядов в постоянно хлюпающей под ногами земле, не имею ни малейшей надежды получить помощь от своей артиллерии.
Немецкие батареи с педантичной точностью прочесали в течение сорока минут все указанные им заявке квадраты. Казалось, что на них ничто живое было не в силах уцелеть, но когда батальон майора Крамергофа повторил атаку, дорогу ему преградили вставшие из земли советские солдаты.
И вновь совместный огонь танков и пехотинцев заставил врага отступить. И вновь, пытаясь отыграться за неудачи своих товарищей, ударили орудия германских батарей, но на этот раз их огонь был не долгим.
Главной причиной столь нехарактерного для немецкой артиллерии поведения, была советская авиация. Попав под удар вражеских батарей, майор Петров затребовал поддержку с воздуха и быстро её получил.
При других обстоятельствах, его переданная по радио заявка долго бы гуляла по штабам, ожидая согласования и утверждения, но присутствие на КП дивизии Рокоссовского оказало ей мощную поддержку.
В течение часа было принято положительное решение и на помощь атакованному полку вылетели истребители. Звено И-16 и Пе-3 с их пулеметно-пушечным вооружением вряд ли представляло серьезную угрозу для тяжелых батарей противника, имевших хорошую маскировку. Однако сам факт появление в воздухе советских самолетов вызвало у немецких артиллеристов большую тревогу, и они были вынуждены прекратить обстрел.
Не отстали от своих соседей и дивизии Баринова и Кошевого. Получив подкрепление из второго эшелона, Баринов смог полностью прорвать оборону врага и продвинуться вперед на семь километров, обойдя с юга Гонтовую Липку и приблизившись к Рабочему поселку ╧7 со стороны Путиловского тракта.
Успехи дивизии Кошевого были более весомые и значимые. Смяв фланг обороны 223-й дивизии вермахта, подразделения дивизии вырвались на оперативный простор, и подошли к южным окраинам Синявино, где встретили сильное сопротивление со стороны противника. Благодаря хорошему обзору с Синявинских высот, немцы хорошо ориентировались и смогли выставить сильный заградительный огонь из своих гаубичных батарей.
Одновременно с этим, соединения дивизии продвигались на запад, по направлению реки Мойки и озера Синявинское. В связи с тем, что главные силы дивизии были нацелены на Синявино, продвижение советских частей в этом направлении было не столь быстрым и успешным, но для второго дня наступления - это можно было считать успехом.
Что касается Мгинского направления, то серьезных успехов здесь не было. Всего что смогли добиться 265-я и 11-я стрелковая дивизия это занятия части Тортолово и захвата моста через реку Черную в районе Мишкино. Главной причиной этого топтания по-прежнему было плохое взаимодействие танков и пехоты. Пехотинцы плохо поддерживали атаки танкистов, в результате чего силы танковых батальонов неудержимо таяли, а продвижение вперед было мизерным.
Примерно по той же схеме действовала 286-я дивизия в районе Воронова. После ожесточенного лобового удара, советские солдаты смогли занять селение, но продвинуться дальше им помешало упорное сопротивление врага и большие потери, понесенные батальонами.
Неудачи советских войск под Вороново и топтание у Тортолово, продолжали создавать в штабе Линдемана ложную иллюзию, что главное направление удара Волховского фронта остается Мга. На все сообщения командира 227 дивизии Лидерса о наступлении противника, Линдеман отвечал, что это отвлекающие удары и генерал может справиться с ними своими силами.
Только после известия, что под удар советских войск может попасть штаб 366-го полка обороняющих Гонтовую Липку и "Круглую рощу", Линдеман отдал приказ об отправке 227-й дивизии трех батальонов пехоты, из которых до адресата добрался только один. Остальные два батальона были задействованы в обороне Синявино и в отметке 30.8 в районе Синявинского озера, где сходились просечные дороги.
Узнав об этом, Линдеман заявил, что больших сил он пока выделить не может. На гневный упрек Лидерса, что часть солдат присланного батальона не имеют винтовок и патронов к ним, командарм разрешил ему перенаправить свои претензии в штаб ОКХ к генералу Гальдеру.
К концу второго дня наступления, в штабе Мерецкого на вечернем докладе также должно было быть приподнятое настроение, но в реальности его не было и в помине. При подведении итогов дня, командующий фронтом и представитель Ставки вновь разошлись во мнении относительно дальнейших действий.
Давая оценку действиям сил фронта, Кирилл Афанасьевич считал, что время введения в сражение войск второго эшелона ещё не наступило. Это, по мнению Мерецкова, следовало делать только после взятия Синявино и Рабочего поселка╧7 и ни днем раньше.
Рокоссовский считал, что 4-й гвардейский корпус нужно вводить в дело немедленно и промедление, сыграет свою пагубную роль в дальнейшем развитии наступления сил фронта.
- Ожидая взятия Синявино и седьмого поселка, мы только играем на руку противнику. Позволяя втягивать себя в затяжные бои, мы даем ему возможность перемолоть по раздельности силы нашего ударного кулака, замелить его продвижение на Запад - не соглашался с комфронтом Рокоссовский, твердо, стоя на своем.
Не было понимания между двумя полководцами и относительно дальнейшей роли артиллерии в наступательной операции. Мерецков полагал, что "бог войны" сделал свое главное дело, помогая прорвать оборонительные порядки немцев. Дальше, в понимании генерала армии, наступательные силы танков и пехоты, при поддержке авиации, должны были самостоятельно разгромить врага.
В противовес ему, Константин Константинович считал подобную позицию вредной и очень опасной.
- Сейчас, только при полной и всесторонней поддержки артиллерии можно будет выбить врага из Синявино и отрезать Шлиссельбургскую группировку от основных сил противника.
