В-третьих, нужно связаться с генералом Говоровым и попросить его оказать помощь нашим войскам в районе Арбузова артиллерией. Такая договоренность с ним имеется, тем более, что новый штурм Пулково и Ижоры немцы едва ли предпримут в ближайшее время. Думаю, не будет возражений, если все это будет поручено генералу Малинину. Он уже имеет опыт общения с ленинградцами и ему будет быстрее ввести их в дело - высказал предложение Рокоссовский и вновь его слова не встретили возражений со стороны комфронта.

- Ну а нам с вами, Кирилл Афанасьевич нужно обсудить, чем мы сможем ответить на действия противника и товарищ Стельмах, нам в этом наверняка поможет - генерал заговорщицки подмигнул начштаба фронта и тот с готовностью вытянулся в ожидании указаний.

Все свои предложения генерал Рокоссовский излагал мягко и неторопливо, так как будто в районе Арбузова шли обычные учения или он проводил планирование операции в тиши учебного кабинета. Когда не нужно было принимать спешных решений, и было время спокойно порассуждать и обговорить тот или иной вариант боевых действий.

Спокойствие и рассудительность собеседника с одной стороны сильно нервировало Мерецкова, но с другой вселяло в комфронта надежду, что все будет хорошо. Что оборона в районе Арбузова устоит, враг будет остановлен и кольцо блокады вокруг Ленинграда не будет восстановлено.

Это чувство происходило не только из правильных слов сказанных Рокоссовским. Им веяло от всего облика генерала, сквозило от статной осанки, движения рук и поворота головы, вселялось уверенной неторопливостью поведения.

Генерал Рокоссовский имел право на такое поведение, ибо не понаслышке знал положение вещей. Едва только кольцо блокады было прорвано, как он отдал приказ об укрепление внешнего и внутреннего обвода линии окружения. С самых первых дней, он готовил войска не только к продолжению наступления, но и к отражению ударов врага с двух сторон.

Много ли он мог сделать, испытывая нехватку времени, сил и средств? Все, что задумывалось, конечно, нет, однако то, что он успел сделать позволило советской обороне с честью выдержать экзамен у самого грозного и безжалостного экзаменатора того времени.

Успех всегда складывался из многочисленных компонентов. Готовя свое наступление, Эрих Манштейн сделал все как предписывали каноны и шаблоны германского военного искусства. Подтянув полевые и тяжелые орудия к месту наступления, немецкая артиллерия завалила снарядами позиции противника. Все наспех сооруженные проволочные заграждения русских были сметены огнем германской артиллерии. Прибывший на наблюдательный пункт генерал Манштейн видел это в стереотрубу собственными глазами.

- Передайте артиллеристам, что я доволен результатом их работы - одобрительно произнес посланник фюрера, ничуть не кривя душой. Виденное действительно доставило ему удовольствие, равно как и вид наступающих на позиции врага ромбом танков.

За несколько часов до начала наступления, он имел разговор с командирами танковых полков. Говоря с танкистами, честно и открыто, он довел до их сознания, что они должны сделать и чего ждет от них Германия и фюрер.

- Мы готовились взять Петербург штурмом и отпраздновать победу, но обстоятельства нас действовать иначе. Сейчас мы должны любой ценой восстановить кольцо блокады и не позволить русским завести в осажденный город эшелоны с продовольствием, запас которого на сегодняшний день в Петербурге на исходе. Из-за этого согласно донесениям наших агентов, в городе ежедневно отмечаются многочисленные случаи людоедства! Если мы сможем восстановить блокаду, то к этой зиме или на её протяжении город непременно падет. Если нет, то все наши усилия пойдут прахом, а жизни наших солдат и офицеров погибших в битве за Петербург будут напрасными.

Слова генерала упали на благодатную почву и, подавив отдельно уцелевшие участки сопротивления, они прорвали оборону противника. Действия танкистов прикрывала авиация, которой отчаянно пытались противостоять несколько пар истребителей. Все было так, как было в прошлом году, когда солдаты вермахта уверенно отшагивали своими сапогами километр за километром русской земли. Так, но вместе с этим и не так.

Используя фактор внезапности и благодаря численному превосходству, немцы смогли взломать передний край советской обороны, с боями занять Анненское и с боями продвинуться к Арбузову. Факт успеха был на лицо, однако не везде этот успех был полным.

Огонь немецкой артиллерии, что бушевал на переднем крае советской обороны не смог нанести сокрушительного урона её защитникам. На первых минутах обстрела, командиры, не дожидаясь приказа сверху, отвели своих солдат на запасные позиции. Немецкая танковая "свинья" прорвала первую линию советской обороны, но споткнулась на второй, и, встретив упорное и правильно организованное сопротивление, была вынуждена отступить.

Поднятые в небо "рамы" для обнаружения месторасположения противотанковых батарей, из-за высокого качества их маскировки не смогли выполнить это задание. Весь их улов состоял из нескольких фанерных орудий, установленных в других местах для обмана противника. Они были вдребезги разнесены ударами истребителей и огнем артбатарей. Все горело и пылало, но ринувшиеся в новую атаку танкисты наступили на старые грабли и, отправившись по шерсть, вернулись стрижеными.

Когда же в воздух поднялись пикирующие бомбардировщики, им дорогу заступили советские истребители. Драка была жестокой и безжалостной. Никто не хотел отступать, от чего в небе образовалась причудливая карусель, из "мессершмидтов", "юнкерсов", "яков" и "мигов", где одни гонялись за другими, а третьи никак не могли сказать своего слова в событиях на земле.

Там немцы уверенно наступали, их противник отчаянно сопротивлялся и его действия уже были совсем не похожи на действия обреченных на смерть людей. Когда они гибли только ради того, чтобы на время задержать неприятеля и тем самым дать возможность другим шанс на спасение даже ценой своей жизни. Советские войска, к сожалению, пока ещё не достигли того уровня мастерства, которым обладал их противник, но при этом, они не позволяли ему сделать задуманное.

Как бы, не были мастеровиты немецкие танкисты в отношении "русского лаптя". Как бы, не были высоки их чувства любви к своей родине, они не смогли совершить "небольшую прогулку от Анненского до Арбузово" как предлагал им сделать генерал Манштейн. Не доходя до окраин поселка, они уперлись в русскую оборону и не смогли прорвать её.

Делая доклад сменившему Гальдера на посту начальника штаба ОКХ генералу Цейтлеру, Манштейн сдержанно сказал, что "задачи первого дня наступления - в общих чертах выполнены". Оба собеседника прекрасно понимали, что подобный доклад соответствовал больше четверке с минусом, чем четверке с плюсом. Оба генерала надеялись, что завтрашний день будет более удачным, однако госпожа Победа смотрела в другую сторону.

"Лучший военный гений" Германии не предполагал, что противостоявший ему Рокоссовский воспользоваться железной дорогой и ночью, перебросит по ней подкрепление. Риск был огромный, немецкие батареи могли накрыть огнем двигавшиеся по железной дороге эшелоны с войсками, но ночь была темной, а специального наблюдения за железнодорожным полотном немцы не вели.

"Лучший стратег и тактик" не сделал надлежащих выводов из предыдущих неудач и ударил по советской обороне, ни на йоту не отойдя от вчерашних шаблонов. Он ударил там, где его удар уже ждали. Советская оборона выдержала удар немецких войск, преподнеся несколько неприятных сюрпризов.

Первый из них заключался в том, что в ответ на мощную артподготовку противника, Рокоссовский нанес свой удар. "Генерал Кинжал" не смог ответить контрбатарейной борьбой, его артиллерия по-прежнему испытывала "снарядный голод". Им были задействованы штурмовики, чей удар пришелся не столько по немецким батареям, сколько по бронетехнике и живой силе противника изготовившегося к атаке.