Казалось, крах организации ВИП-Дам неизбежен. Если нет прежней страны, значит, незачем ее прежние, как называют это в высоких инстанциях, институты? Значит, нет и денег на содержание комитета.

Конечно, начальницы пытаются убедить кого надо в бесценности наработанных контактов с «женской общественностью» мира. Но те, по слухам, отвечают просто: зачем вкладывать деньги, если иностранцы сами валом валят — без особого приглашения — посмотреть, что происходит в России. Начальницы пытаются внушить, что едут не те…

ВИП-Дамы пытались пойти другим путем — взять хитростью. Но как скоро выяснилось не без печали, хитрость оказалась старомодного образца. Они попробовали пригласить на работу жен тех, кто, если пользоваться эвфемизмом, принимает решение. Но упустили одно — теперь этим женам работать незачем, они сами ВИП-Дамы.

— Слышала? — спросила Галия. — Приходили три важных жены, мало говорили, но смотрели внимательно. На особняк. Понравился.

— Что дальше? — Катерина подалась вперед.

— Первая предложила устроить в нашем доме танцевальный клуб, вторая — ресторан, а третья — салон красоты.

— Поня-ятно.

— Ты заметила, что сумки, с которыми выходят с работы коллеги, становятся все пузатей? — Галия метнула быстрый взгляд на Катерину и засмеялась. — Не заметила? Присмотрись. Народ решил уносить из своих кабинетов и столов все полезное, а не только самое красивое.

— Я заметила, — сказала Катерина, — что в зеркальных витринах в коридоре уже можно любоваться собой во весь рост. Не надо вставать на цыпочки…

— Конечно, там уже нет статуэток, хрустальных ваз, подсвечников и много чего еще, — засмеялась Галия. — Но коммерческий раж начальниц не утихает. Ты видела охранника на первом этаже?

— Это было потрясение, — простонала Катерина, вытягиваясь в кресле и отставляя бокал с соком.

Однажды утром, пройдя мимо привычной милой вахтерши со свежей укладкой на редких седых волосах, она посмотрела в большое зеркало в фойе и замерла. Среди кадушечных фикусов и зарослей цветущих роз чернело нечто. Она беспомощно обернулась к вахтерше.

— Это Федор. Охранник первого этажа. Теперь там коммерческая структура, — ласково и тихо, как больной, пояснила вахтерша.

Катерина Николаевна отвернулась от зеркала и отошла на два шага, чтобы увидеть Федора живьем. Он стоял, поколачивая себя по бедру дубинкой. Высокий, крепкий отставник.

— Я тоже, когда увидела, — сказала Галия, — обомлела.

Они молча допивали сок, каждая думая о своем. На самом деле будущее комитета как такового Катерину мало волновало. Она может вернуться в Институт имени Пушкина, ей нравилось работать с иностранными студентами. Некоторые до сих пор пишут ей письма. Она может давать уроки английского языка детям, сейчас это вполне доходное дело.

Но так беззаботно она думала до разговора с Галией.

Теперь, послушав коллегу, она вдруг поняла, что причина ее эйфории по отношению к собственной жизни заключается в том, что у нее их две сразу. Одна жизнь в Москве, ее она воспринимает как подготовку ко второй, в которой есть Леший. Но если комитет ВИП-Дам закроется, то что произойдет с ее второй жизнью без поездок? Ее не будет?

Катерине стало не по себе. Она отодвинула пустой бокал, поежилась, внезапно ощутив себя такой же растерянной, как и остальные сограждане.

С тех пор что-то влекло Катерину к Галие и в то же время удерживало. Так бывает, когда не хочется смотреть в зеркало, опасаясь увидеть то, что огорчит. Но она признавала, что коллега права…

Хорошо, они с Сашей составят компанию Галие и ее племянникам. Тем более что выставка в Гостином дворе, рядом с Кремлем.

— Вот это да! — воскликнула Саша, горящими глазами окидывая стойку с разноцветными бумерангами. — Они настоящие? — спросила у девушки в широкополой австралийской шляпе.

— Нет, вот эти, — она прошлась рукой по стойке, как по струнам арфы проходится опытный музыкант, — сувениры. Настоящие начинаются с четырнадцати дюймов. — Девушка взяла один и подала Кате. Племянники Галии окружили Сашу так плотно, что стендистка поднялась на цыпочки — не сделали бы чего с экспонатом.

Катерина Николаевна наблюдала за Сашей. Она ей нравилась. Азарт — это так понятно. Но какая полезная неожиданность — на выставке оказались бумеранги. Она прислушивалась к тому, что говорила стендистка.

— Они могут держаться в воздухе сорок восемь секунд, дальность полета — сто четырнадцать метров. Эти цифры с чемпионатов мира по метанию бумеранга, — объясняла она. — Их делают из ольховой пятислойной фанеры, шлифуют, лакируют. Потом раскрашивают. Бывают бумеранги из дуба, липы, березы, бука. Полет — потрясающее зрелище. Вы сильно подбрасываете его — он описывает петлю и улетает вверх.

— Всякий бумеранг возвращается? — строго спросила Саша.

— Нет, но тот, который вам дорог, обязательно вернется, — не без хитрости ответила девушка. — Выбирайте. — Она обвела руками витрину.

Как удачно, продолжала радоваться Катерина Николаевна, что Саша увидит предмет, о котором она уже решила с ней поговорить. Конечно, девочка видела бумеранг на стене у нее в гостиной, но он для нее один из сувениров, которыми увешаны все стены.

Катерина Николаевна, оказывается, не отдавая себе отчета, все последние дни думала о главном — кем же ей обернуться, чтобы забрать подарок Лешего в «Грэйндже»?

Сашей, вот кем ей надо обернуться. Теперь ясно как день. Тем самым удастся выполнить две задачи — отправить ее на курсы английского в Британию, как обещала, и попросить привезти бумеранг. Только учиться она будет на частных курсах Шейлы Вард, а не при университете в Кембридже.

Из-за ширмы появился хозяин стенда, привлеченный толпой молодых людей. Он тоже был в широкополой австралийской шляпе, с высоты двухметрового роста ему хорошо видно, как тискают пять пар рук его экспонаты.

— В чем проблема? Чем помочь? — дружелюбно спросил он, вынимая на всякий случай мобильник из чехла, который болтался у него на кожаном шнурке на груди.

Катерина Николаевна присмотрелась, увидела, что это, и невольно отшатнулась.

— Вы… ее сами съели? — услышала она голос Саши, полный ужаса. Племянница увидела то же, что и она.

Роль чехла для мобильника исполняла шкурка лягушки, точнее сказать, ее чучело, воспроизводящее земноводное существо во всех подробностях. Но полое внутри. Лягушка беспомощно распростерлась на широкой груди с расстегнутым воротом расписной рубахи.

— Нет, ее съел абориген, — ответил привыкший к вниманию мужчина. Он сжал в кулаке шкурку. — Смотрите, как будто на пружине. Раз-два, раз-два. Мой сын бегает за мной, просит отдать. Но это мой талисман. — Он сжал и разжал шкурку.

— Какой страшный… ваш талисман. — Саша поморщилась и отступила. — Пошли отсюда. — Она махнула рукой, четверо племянников безмолвно подчинились.

Галия покачала головой — никогда не видела своих мальчиков такими покладистыми.

— Тоже мне Брижит Бардо, — фыркнул хозяин вслед всей компании. — Даже она в своей Франции никогда не запретит есть лягушек!

Катерина Николаевна любовалась Сашей, перехватывала взгляды мужчин, провожавшие девушку. Здесь, в Гостином дворе, она сама попала в новую для себя атмосферу. Она слишком много времени проводит в женском обществе, а здесь — мужское. Таких горящих глаз, устремленных на ружья, ножи, сумки, маскхалаты, не увидишь у женщин даже в очень дорогом магазине. Потому что женщина постоянно спрашивает себя: «Это украсит меня? Я стану лучше? Я понравлюсь?» А мужчины скупают книги, галстуки, сумки, чехлы, патроны, ножи, потому что они им нравятся. Они хотят ими обладать, владеть. Все, что здесь, не сомневаются они, принадлежит им.

Катерина Николаевна поискала глазами Сашу и увидела, что та уже болтает с синеглазой женщиной на стенде австрийской оружейной фирмы. Без всякого смущения переводит племянникам Галии ее ответы. Она услышала, как Саша бросила, будто старой знакомой:

— Впервые вижу синие глаза, как у вас, Джоанна, не у русских. Раньше я думала — такие глаза только у нас…