— Я вижу, тебе нравится суп, — заметил Питер, наблюдая за лицом девушки. — Согрелась, да?

— Конечно, и суп замечательный, — сказала Саша.

Не суп ей грел душу, а голуби. Стаи наглых птиц, атакующих туристов, готовых сесть им на голову в полном смысле слова, навели на мысль, которая не давала покоя. Она не могла ее отодвинуть от себя ни в пабе, ни в кафе, ни в машине.

Она сидела за столиком лицом к площади и смотрела на тучу птиц. Стоило одной устремиться куда-то, остальные бросались за ней. По цвету они походили на нависшую над площадью тучу, полную дождя. «Ну же… ну… — подталкивала она себя. — Думай».

Она чуть не выронила ложку, когда внезапно поняла, что должна сделать, чтобы заполучить бумеранг из кабинета Алекса Варда.

Голова работала быстро, она что-то отвечала Питеру, но он сам говорил не умолкая. Ему, судя по всему, понравилась роль гида при девушке, которая молчит больше, чем говорит.

«Да брось, — пыталась охладить она себя даже сейчас, — ну разве не нелепость то, что придумала?» Но какой бы нелепой ни казалась ситуация со стороны, если ее обдумать до мелочей, она вполне может стать реальностью и принести удачу.

«Все, спать», — сказала себе Саша. Завтра она должна проснуться на рассвете.

Она встала рано, оделась и вышла из комнаты. Чтобы не скрипела лестница, скатилась по толстым гладким перилам. Туман окутывал сад, калитку, деревья превратились в шары, поблескивающие в невидимом, но уже где-то далеко просыпающемся солнце.

Саша вывела из гаража велосипед, на котором ездила на рынок, в прачечную, в магазин. А также ездила к старушкам, которых патронировала хозяйка. На три фунта она покупала спаржу, одну дыню, один кочан брокколи, полкило помидоров, немножко сладкой картошки и одну телячью сардельку с мятой.

Она крутила педали, направляясь в сторону сельского рынка. В сумеречном свете утра сквозь туман светили фары автомобилей. Она привыкла к левостороннему движению, не вздрагивала, как в первое время, когда невольно, повернув в переулок, брала вправо.

— Здравствуйте, — сказала она, войдя в магазин. — Мне нужно пять самых обыкновенных голубей.

Продавец не удивился ранней покупательнице, он спросил:

— Цвет? Возраст?

— Сизых, помоложе. — Саша указала на клетки, в которых сидели точно такие птицы, какие она видела на Трафальгарской площади.

Мужчина устроил их в специальной коробке с дырочками, помог Саше донести ее до велосипеда. Она расплатилась и поехала обратно.

Туман все еще висел над дорогой, машины катились медленно, ей никто не мешал, и она никому.

Бросив взгляд на дом, Саша заметила свет в окне хозяйки. Шейла всегда встает рано. Возле дома никого, садовник приезжает к девяти по субботам, но к этому часу все будет закончено.

Она завела велосипед под навес, птицы глухо ворковали. Лестница и ящик с инструментами, вот они — англичане всегда кладут вещи на место, похвалила она, открывая ящик. Длинная стамеска первой попалась на глаза. Подойдет.

Саша сунула инструмент деревянной рукояткой в карман джинсов, подняла алюминиевую лестницу — она оказалась нетяжелой. Впрочем, в азарте Саша взяла бы любой вес. Она подтащила ее к стене, обращенной к высокой старой березе.

Быстро влезла наверх, стамеской подцепила край форточки. С обезьяньей легкостью спустилась и взяла коробку. Мгновение — и все пять голубей оказались в кабинете Алекса Варда. Они летали по нему, носились, хлопали крыльями.

— Ключ! Скорее ключ от кабинета Алекса! — кричала Саша, уже топая по коридору.

— Что? Что случилось? Пожар? — Шейла на ходу сдернула с крючка огнетушитель. Ее палец лежал на желтом клапане, готовясь осыпать пламя белым порошком.

— Нет. Это птицы! Голуби! Шейла! Шейла! Скорее ключи от кабинета Алекса! — вопила Саша. — Они разнесут там все!

Шейла гремела ключами, открывая дверь, ошалевшие птицы, попав в воздушный поток между форточкой и дверью, устремились туда, где, казалось им, ожидает свобода, — в коридор.

— Закройте дверь! — крикнула Саша. — Я выгоню их в окно!

Шейла подчинилась, а Саша, размахивая руками, гнала птиц в окно.

Сизари нехотя, неспешно вылетали. Но некоторые упирались — подбирали зерна, которые Саша предусмотрительно кинула на подоконник, прежде чем запустить птиц в кабинет Алекса. Дальновидный продавец сам предложил ей мешочек корма.

Саша кричала как можно громче, чтобы Шейла слышала за дверью, какой ужас творится внутри. А сама тянула руку к бумерангу, который висел в простенке между двумя окнами. Она сдернула его с крючка и сунула под футболку, заправленную в джинсы, подтянула молнию ветровки под самый подбородок. Все.

— Все! — услышала Шейла, этот крик послужил сигналом, хозяйка вошла.

— Какой кошмар, — пробормотала она, указывая на следы от налетчиков.

— Я все уберу, — пообещала Саша.

— Не понимаю, как они смогли сюда проникнуть? — Хозяйка оглядывала кабинет. — Окно… — Она сделала шаг, но не подошла к нему. Птицы погуляли на подоконнике вволю, поэтому Шейла недовольно морщила нос.

— Может быть, Питер плохо закрыл форточку? — предположила Саша.

— Он… входил сюда? — Шейла нахмурилась. — Вероятно, когда я уезжала в Лондон.

— Или ночной ветер ее раскачал, он сегодня так выл… — Ей не хотелось доносить на Питера.

— К осени, я читала, все птицы, даже голуби, сбиваются в стаи, — заметила Шейла. — Хорошо. — Она огляделась, поморщилась. — Ты уберешь здесь, да?

— Конечно, сейчас же.

Шейла закрыла дверь, а Саша упала в кресло, в котором сидел Питер. Ну вот и все. Она сделала то, за чем приехала.

Катерина Николаевна увидела Сашу, когда девушка выходила из зала прилетов. Высоко подняв руку, как олимпийская чемпионка, получившая золотую медаль, не меньше, она помахала Катерине Николаевне. От сердца отлегло, девочка везет подарок Лешего.

Сашу не узнать — столько уверенности в осанке, столько достоинства. Всего четыре недели — и такие перемены. Невероятно. Она протиснулась поближе, споткнувшись о колесо багажной тележки, ударившись коленом об угол чемодана.

— Куда лезете! — зазвенело в правом ухе.

Не обращая внимания, она устремилась к Саше. Много раз Катерина Николаевна воображала эту сцену и волновалась об одном: как Саша пройдет таможню в Хитроу и в Шереметьеве.

Вообще-то бумеранг не из вещей, запрещенных к перевозке. Его нет в списке оружия, в противном случае обычную рогатку можно зачислить в смертельно опасный предмет.

Она приложила руку к груди, но не для того, чтобы унять сердце, которое билось как в лихорадке, а чтобы поменьше занимать места в пространстве и прошмыгнуть хотя бы на метр ближе к Саше.

— Как? — выдохнула она, наконец обнимая племянницу. Она уткнулась в ее щеку, от которой пахло мятным леденцом. — Как? — повторила она, отстраняясь и глядя в юное довольное лицо.

— Отлично, мэ-эм, — растягивая последнее слово, низким голосом произнесла Саша. — Все замечательно! — Она поцеловала Катерину Николаевну в щеку.

Выбравшись из толпы, уже на просторе зала, Катерина Николаевна внезапно остановилась и спросила:

— Так что это было? Кража? Грабеж? Разбой?

Саша захохотала:

— У-у… Это была така-ая… хитрая хитрость! Я вам расскажу.

— Молодец, девочка. — Она обняла Сашу и поцеловала в щеку. Ей показалось, что теперь щека пахнет морем… Тасманским, на берегу которого Леший купил бумеранги.

До Москвы они почти не разговаривали, трасса была субботняя, ужасная, Катерина Николаевна направляла свою «девятку» то в одну дырку, то в другую в потоке машин, а Саша тихо охала, отвыкнув от такой манеры езды.

Наконец Катерина Николаевна припарковалась на своем обычном месте напротив подъезда.

Лифт вознес их на самый верх, войдя в прихожую, они так же молча сбросили ботинки и куртки.

— Давай, — скомандовала Катерина Николаевна.