И застыла, прочтя эту самую строчку, а потом, словно не поверив, подняла голову и долго смотрела в теплые глаза Спасителя.

— Ты… этого хочешь? — прошептала она. — Но это невозможно… Я просто ошиблась.

Она поставила Библию на место и села читать какую-то другую книгу, даже не взглянув на название, — просто хотела отвлечься от нестройного хора мыслей, встревоженных и дерзких.

Стоило ей только открыть первую страницу, как она вздрогнула.

«А то ты не помнишь, — сказала маменька, глядя в Машенькино расстроенное личико. — Как пророк Исайя сказал? Одна жена да спасет одного мужа…»

И Анна повторила это одними губами, все еще боясь понять до конца, принять и покориться: «Одна жена да спасет одного мужа…»

Даниил шел по улице, не замечая ничего вокруг. Иногда, когда все-таки его внимание привлекало что-то из внешнего, окружающего его мира, он останавливался и с трудом пытался понять, как же раньше он умудрялся быть частью этого мира, принимал его, соглашался с этой легковесностью, пошлостью.

Со всех сторон неслись реплики, как в убогом театре с плохими пьесами, и он невольно слышал их, удивляясь тому, что раньше всю эту лабуду воспринимал нормально, без тени раздражения. Просто жизнь… А теперь он невольно повторил — это не жизнь, это цирк Марабу…

— …представляешь, Нинка, так-кой юбон! И все в отпаде…

— …и чего она?

—…да ничего, пива хряпнула и нормалек…

— …а в «Аквариуме» все дорого, лучше в «Магните»… Дешевле.

Среди этой разноголосицы, от которой Даниилу хотелось спрятаться, он словно услышал ее голос — вдалеке, едва-едва слышный и… странный. «В тебе есть что-то, заставляющее этот курятник сиять…»

Он подумал снова чужими словами, потому что своих не находилось. Словно бы он мог рядом с ней только молчать, опасаясь того, что все его слова окажутся похожими на окружающее его заунывное кудахтанье…

— Дай сигарету, а… Да ладно, не жидрись. Е, глянь, парень какой… Чистый, блин, Бред Питт… Мама, я такого хочу.

Он почувствовал этот взгляд. Обернулся невольно. «О нет, — подумал он, — точно я добыча… Я раньше никогда не замечал, что эти девицы бывают так похожи на голодных акул…»

Он зашагал быстрее. Вслед ему донеслось:

— Молодой человек, угостите сигареткой!

Он не глядя протянул пачку, стараясь не оборачиваться. Словно взгляд в эти глаза мог разрушить тонкую нить связи с другой женщиной.

Просто — другой…

— Спасибо…

Он кивнул и быстро пошел прочь, спасаясь бегством. Еще никогда его так не манило одиночество. То есть теперь одиночества не было. Там, в уединении, он мог думать о ней. Прикасаться мысленно к ее душе. И — только так, только там, он мог остаться с ней вдвоем.

За делами обычного дня Анна почти забыла все свои сомнения, да и — она усмехнулась невольно — сейчас, в свете дня, вчерашние переживания казались ей смешными. Глупенькими.

Иногда она возвращалась к ним мыслями и сама удивлялась тому, что в ней еще столько детского. И никакого здравого смысла…

Она уложила детей спать после обеда и заварила себе чай. Немного отдыха, сказала она себе. И еще надо постараться привести в порядок разбушевавшиеся чувства.

В конце-то концов, это была лишь случайная встреча… Не больше. Ты никогда с ним не увидишься…

И все-таки подкидыш пока не выходил у нее из головы. Сначала она пыталась отнести свой интерес к его персоне потому, что он и в самом деле был похож на Кинга. И… ему ведь была нужна помощь. Как ей когда-то… А теперь все.

— Все, — повторила она вслух. И отчего-то стало грустно. Как будто, приказав себе быть благоразумной, она саму себя усадила в темную комнату, сама же выключила свет и приказала погрузиться в тяжелый сон. С унылыми кошмарами…

К воротам подъехала машина.

Анна услышала долгий гудок и невольно посмотрела в окно — странно было то, что сюда подъехала машина. И чего так гудеть? Детей перебудят…

Никто не вышел.

Водителя явно не заботил покой ребятишек, он продолжал нажимать на гудок.

— Да что же, — пробормотала Анна, вставая. — Кроме меня, нет никого?

Она вышла, уже готовя гневную тираду. И застыла.

Навстречу ей из машины вылез странно знакомый тип. Она сначала не могла вспомнить, где ей уже приходилось видеть этот тяжелый взгляд, эти бесцветные глаза.

Водитель «форда» тоже остановился, явно удивленный, как и Анна. Точно так же он внимательно рассматривал ее, пытаясь вспомнить что-то далекое.

— Не гудите, — попросила Анна. — Тут дети. У них тихий час…

Он ничего не ответил, продолжая изучать Анну. Взгляд был неприятный. Анна невольно поежилась, удивляясь тому, что и это ощущение ей знакомо.

— А где Олег?

Она развела руками.

— Его нет, — сказала она. — Будь он здесь, вышел бы к вам… Он окинул взглядом сад, словно что-то прикидывал, кивнул и сказал:

— Ладно… Подождем.

Почему-то Анне ужасно не хотелось, чтобы этот человек тут находился. Как будто он мог испугать детей.

— Вы лучшее ним созвонитесь, — предложила она. — Вдруг он сегодня вообще не появится…

— Мы договаривались, — сухо сказал непрошеный гость. — Или ваш шеф не ценит чужое время?

— Он мне не шеф, — парировала Анна. — И я не знаю, как он относится к проблеме вашего времени…

Анна не понимала, почему этот тип вызывает в ней такое раздражение. Где-то она читала, что иногда так бывает, когда в человеке агрессия… Или — это в ней агрессия? Ей стало немного стыдно. Она ведь его не знает. Да, у него неприятное лицо… И кажется, она уже его видела… Просто никак не может вспомнить.

Все равно — разве человек виноват, что он некрасив?

Ей показалось, что в спальне кто-то вскрикнул. Она обернулась.

— Если хотите подождать, ждите, — сказала она и, повернувшись, пошла в сторону дома.

— Эй! — окликнул он ее. Она нехотя остановилась.

— У меня ребенок проснулся…

— Я тебя где-то видел… Тебя как зовут?

Ей не нравилось, как он с ней разговаривает. Во-первых, откуда взялось это пренебрежительное «ты»? А во-вторых, сам тон… Как будто он ей приказывает.

— Я занята, — бросила она, открывая дверь.

— Скоро будешь свободна, — донеслось до нее, и она остановилась.

Ей хотелось выйти и сообщить этому «хозяину жизни», что это уж не в его ведении, ее свобода… Слава Богу, от таких вот типов ее жизнь не зависит… Ей даже захотелось сказать ему что-нибудь резкое, даже хамское, в его духе… Не зря Бейз говорил, что бесовство заразительно, усмехнулась она про себя.

Проснулся Ромка, маленький мальчик, которому долго пришлось лечить следы от ожогов, — мамочка таким образом пыталась справиться с кричащим малышом. Просто прижимала к нему горячий чайник… Ребенок-то у нее родился не такой, как у всех. Больной. Вот она и срывала на нем раздражение…

Анна взяла его на руки, глядя в несчастные глаза, прижала к себе и долго шептала ласковые слова, пытаясь успокоить. Но малыш никак не мог успокоиться, точно чувствовал присутствие уже знакомого ему зла. Она невольно обернулась.

Дверь была приоткрыта.

— Что вам надо здесь? — прошипела она.

Он смотрел на нее с высокомерным удивлением и насмешкой.

— И чего ты с этими уродами возишься? — спросил он. — Чего, другой работы не нашлось?

— Закройте дверь, — холодно сказала Анна. — С другой стороны…

— Я тебе нашел бы…

Анна едва сдерживалась. Этот человек действовал ей на нервы… Она понимала: таких вот — тупых, злых, уверенных в том, что они правы, никогда не задумывающихся о том, как их присутствие в мире отражается на самом мире, — очень много. И если так раздражаться на каждого из них, можно…

Она запретила себе реагировать на него. Точно его не было. Ушла с Ромкой подальше, продолжая напевать песенку Гребенщикова, успокаивая малыша теплыми словами: «Кто светел, тот и свят…»

А «пришелец» все не уходил, наблюдая за Анной внимательно, неотступно, и в один момент Анне показалось, что он вспомнил. В отличие от самой Анны, вспомнил что-то далекое. И точно удивился.