Ровно до тех пор, пока не явились последние гости. Насколько я поняла из шепотков гостей — семейство Карлайл. Гвоздь программы. «Сам граф Карлайл» звучало прочти как «сама королева Елизавета». Наверное, поэтому я и ожидала увидеть нечто вроде королевского семейства — этаких типичных англичан, жизнерадостных и в меру рыжих. Однако…

— Малфои, твою мать! — восхищенно прошептала я, обернувшись к дверям.

Собственно, внешность старшего Карлайла описывается словами «Люциус Малфой» чуть более чем полностью. Подозреваю, что именно с него скользкий друг и писался. Такие же прилизанные платиновые волосы, идеальный белый костюм, тросточка, а главное — манеры! Сразу видно, к нам пожаловал небожитель.

Леди Карлайл могла бы быть его сестрой. Пепельный блонд, сто поколений родовитых предков, строгая элегантность и абсолютная идеальность.

И лорд Карлайл-младший. При взгляде на него мое сердце екнуло. Высоченный, на полголовы выше отца, мощный даже несмотря на элегантнейший белый смокинг. Платиновый и зализанный, как отец. В очках в тонкой золотой оправе. До сумасшествия похожий на Джея.

То есть… я не совсем четко видела черты лица, у меня всегда после стресса падает зрение, а стояли мы с Кисой довольно далеко. Так что наверняка мне просто показалось. Мало ли на свете высоченных белобрысых лордов, правда же? Тем более этот вел себя в точности как Малфой: снобизм так и пер из всех щелей. Он даже свой невесте, леди Камилле, улыбнулся холодно и отстраненно.

— Что застыла, — подтолкнул меня Киса. — Идем знакомиться. Сам граф Карлайл! Если мне закажут свадебный портрет… Лиза, ты хоть понимаешь, какие это люди?

— Понимаю, дорогой, — отмерла я. — Люди, которым нельзя навязываться. Так что не торопи меня. Как ты мог заметить, я уже отработала четверть своего долга.

— Ты умница, Лизавета. Можешь же, когда захочешь!

От похвалы Кисы у меня чуть зубы не свело. И очень, просто очень захотелось сбежать с этого пышного, холодного и неуютного приема куда-нибудь в сад, а там достать телефон…

Ага. Телефон, которого у меня не было. Киса отобрал после звонка бабули. Очень нервного звонка. Вадька не вернулся, теть Лена в панике и несет какую-то чушь о моих происках и попытках отобрать квартиру, дедуля пьет валокордин, а бабуля волнуется и пытается всех примирить. Ужасная ситуация, на самом-то деле. Защищать внучку от собственной дочери, и тоже постоянно оказываться виноватой, ведь именно она воспитала моего папу козлом, вором, игроком и прочая, прочая.

Бедная бабуля. Я-то хоть смоталась сначала в Кулек учиться, а потом к Кисе, а бабуле деваться некуда. Ведь теть Лену тоже она вырастила, доченьку любимую.

М-да. Что-то со мной не так. Еще немного, и я начну верить дедуле — что все его бабы дуры. Включая меня.

В общем, Киса отобрал у меня телефон, заверил бабулю, что все в порядке, но Лиза очень занята, и звонить ей сегодня не надо. А потом телефон выключил и положил себе в карман. Пообещал отдать, как только мы покинем дом леди Камиллы.

Честно, я даже облегченно выдохнула. Поставить в черный список еще и бабулю я была морально не готова. А тут решили за меня, и я даже имею право возмутиться таким произволом. Конечно, если снова надумаю врать себе.

Но врать себе не хотелось. Я и так запуталась, дальше некуда, и как будут распутываться — пока не очень представляю. Знаю только, что после приема мне надо обязательно поговорить с Джеем.

Отказать матушке, когда она просит навестить отца в больнице — невозможно. Не ради старого упрямого пня, а ради нее самой.

— Ты же знаешь отца, Джеймс. Он ни за что не признается, что бы не прав. Но ты-то… Ради меня, Джей. Пожалуйста. Врачи говорят, что его язва может опять открыться, ему совершенно нельзя нервничать.

— Мама, я не женюсь на Камилле, это даже не обсуждается.

— И не женись, мой мальчик, — обрадовалась матушка, ведь он наконец-то вступил в переговоры. — Поедем в клинику, ты очень нужен отцу.

— Вряд ли он обрадуется, матушка, — пожал плечами Джей. — Видишь ли, у нас с ним возникли неразрешимые противоречия в плане бизнеса.

— Да, позавчера Руперт расколотил тростью мебель в курительной, а потом целый час ругался с Данишем по телефону. Я слышала, как он тобой гордится.

— Гордится? Мне кажется, ты что-то путаешь, матушка.

— Я? — Леди Мелисса подняла ухоженную бровь. — Ну что ты, мальчик мой. Я слишком давно знаю Пуппи, чтобы что-то путать. Он очень гордится тобой и жалеет, что уперся. Но отступить не может.

— А ему врачи не говорили, что его язва — от того что он слишком много упирается?

— Говорили, — кивнула матушка. — Толку-то. Джеймс, прошу тебя. Поезжай к отцу, скажи, что ты сожалеешь о своей резкости.

— О своей? — поднял бровь Джей.

— Разумеется. Ты же большой мальчик. Дай отцу возможность сохранить лицо и тебя простить.

— Бизнес я ему не верну.

— И не возвращай. Руперту давно пора передать компанию тебе и уйти на покой. Врачи говорят, ему пойдет на пользу разведение борзых. Он так любит собак! И прошу тебя, не ссорься с Гарри. Ты же знаешь, они с Рупертом одного поля ягоды.

— Миледи, скажите мне, сама Камилла хочет за меня замуж, или это идея исключительно дядюшки Гарри?

Матушка сочувственно вздохнула. Словно Джея бы могло расстроить известие о том, что Камилле он не особо нужен.

— Думаю, Камилла не против стать следующей графиней Карлайл.

Нет. Не расстроило. Зато на горизонте замаячил возможный союзник. Ну или хотя бы не слишком рьяный противник.

— Ладно. Поехали к отцу.

Отца Джеймс застал чуть ли не умирающим на больничной койке. Матушка проводила Джеймса в палату, нежно улыбнулась супругу и «оставила мужчин обсудить мужские дела», то есть совершила тактическое отступление.

Возвращение блудного сына со смиренной просьбой о прощении произвело на умирающего чудесное действие. Лорд Руперт ожил, его глазам вернулся блеск, и он, не слезая с больничной койки, принялся требовать, чтобы Джей немедленно прекратил свои отвратительно непродуманные и скоропалительные игры с «Рейнбоу Инвестинг», вернулся в «Карлайл инк» и…

— Нет. Мужчины нашей семьи никогда не возвращаются туда, откуда их выгнали.

— Упрямый мальчишка!

— Весь в вас, отец. Мне жаль, что я был с вами резок, но отказываться от своего бизнеса я не собираюсь. Мне нужно позаботиться о благополучии своего рода, а не зависеть от старых упрямых пней… — Джей ухмыльнулся, видя багровеющее лицо родителя, и добавил: — Вроде дядюшки Гарри.

— Гарри?! — Лорд Руперт выдохнул, его лицу вернулся естественный бледный цвет. — Ты прав, сын мой. Гарри — редкостно упрямый пень. Только представь, он…

Джей примерно с полчаса выслушивал, как дядюшка Гарри обозвал суку из последнего помета криволапой засранкой только потому, что та обмочилась ему на штаны, и усомнился в непревзойденных охотничьих качествах лучшего производителя. Почему бы и нет? Отцу в самом деле давно пора переключиться с бизнеса на любимое дело.

— Гарри обещал в приданое за Камиллой самого Олоферна Шестого! Ты же понимаешь, мой мальчик, упустить такой шанс невозможно! Я уговаривал старого пня целых четыре года!

— Святые каракатицы! — Джей едва удержался, чтобы не прикрыть глаза ладонью. — Отец, вы что, продали меня за какого-то кобеля?

— Не продал, а договорился о дружеском обмене, — насупился лорд Руперт.

— А, производителя на производителя, — кивнул Джей.

— Именно! Я знал, ты у меня умный мальчик, ты поймешь. Что ж, значит дело решенное. Дай руку, Джеймс, помоги отцу подняться. У нас всего три часа до визита к Гарри, а я все еще валяюсь на этой чертовой койке.

Вот тут Джей не удержался, зажмурился и потряс головой. В ней не умещалось, что отец все это говорит всерьез. Жениться на Камилле даже не ради слияния компаний, а ради того чтобы отец получил породистого кобеля для своей псарни?! Святые каракатицы. Истинно аристократический бред.