В субботу делегаты конференции очень приятно провели вторую половину дня. Одни осмотрели прекрасный ботанический сад, другие приняли участие в прогулке от моста Магдалены до реки Черуэл. Некоторые делегаты, следуя традиции, отправились по магазинам. Рив и Эннис сели в автобус и поехали на улицу Мармеладная дорожка, в свое роскошное временное жилище. Они шли, держась за руки, к своему любовному гнездышку. На лице Эннис сияла счастливая улыбка.

– Знаешь, я буду всегда вспоминать Оксфорд, – мечтательно произнесла девушка, – как город, где влюбляются. У нас ведь все могло быть гораздо хуже, правда? – прошептала она.

Рив открыл калитку и достал ключи из кармана джинсов.

– Согласен с тобой.

Войдя в дом, они прошли на веранду. Запах цветущих апельсиновых деревьев наполнял влажный горячий воздух. Рив распахнул окна и стеклянные двери, а Эннис вытянулась на шезлонге.

– Любимый, принеси мне, пожалуйста, лимонада со льдом, – лениво протянула она.

Рив посмотрел на нее насмешливо.

– Позволь узнать, от чего скончался твой предыдущий слуга? – спросил он.

– От сексуального истощения, – промурлыкала она. У Рива дыхание перехватило. Эта хитрая лиса знает, как действуют на него ее намеки!

– В таком случае, – медленно проговорил он, – лимонад сейчас будет подан.

Он вскоре вернулся с двумя высокими бокалами, до краев наполненными лимонадом с кубиками льда.

– Мадам, ваш лим… – шутливым тоном начал он, но замолчал, взглянув на Эннис.

Девушка, обнаженная, раскинулась в шезлонге, закрыв глаза. Она лежала на спине, согнув одну ногу в колене, темные волосы выделялись на ярком фоне, от влажной жары на груди блестели капельки пота. У Рива от такого зрелища задрожали руки, и ледяной лимонад пролился на живот Эннис. Она вздрогнула и открыла глаза.

– Неуклюжий. – Эннис погрозила ему пальцем. – Ты будешь наказан за свою неловкость. Иди сюда.

Рив поставил бокалы на столик у шезлонга и опустился перед Эннис на колени. Сердце его билось как сумасшедшее.

– Ничего не говори мне, я сам угадаю, – хрипло произнес он. – Пятьдесят ударов плетью?

– Что-то вроде этого, – пробормотала Эннис, кладя ему руки на плечи. – Почему на тебе так много одежды?

Рив покачал головой.

– Сам не знаю, – сказал он, задыхаясь от возбуждения.

– Ну так сними ее. Нет-нет! – воскликнула она, предостерегающе помахав пальцем у него перед носом, когда он начал судорожно расстегивать рубашку. – Не спеши. Я хочу это видеть.

Эннис поудобнее устроилась в шезлонге, ее янтарные глаза сверкали, одну руку она положила под голову, приготовившись наблюдать это зрелище. Рив медленно поднялся с колен. Он сбросил с ног сандалии, потом медленно расстегнул пуговицы на рукавах рубашки. Вытащил рубашку из джинсов и принялся расстегивать пуговицу за пуговицей. Эннис взволнованно задышала, ее грудь бурно вздымалась и опускалась. Глаза Рива потемнели от возбуждения.

Голова у него кружилась. «Эннис похожа на ртуть, – подумал он. – То она – злобно шипящая, разъяренная кошка, то… соблазнительница с томным взором». Жизнь с ней была бы похожа на дикую скачку с препятствиями. А что будет, если одному из них или даже им обоим удастся сделать карьеру? Рив понимал, что с Эннис скучать ему не придется. У него никогда не будет тихой и мирной жизни. Он никогда не будет знать, что Эннис сделает в следующую минуту. И это прекрасная перспектива. Рив снял рубашку, демонстрируя загорелое, крепкое, но не чрезмерно мускулистое тело.

Эннис восторженно ахнула и протянула руку к бокалу лимонада.

Рив с сияющими глазами подал ей бокал. Эннис сделала, глоток, не отрывая от него взгляда.

– Сними джинсы, Рив, – хрипло сказала Эннис.

Рив снял джинсы. Оба надолго застыли: раскинувшаяся в шезлонге обнаженная Эннис и перед ней Рив, нагой и возбужденный. Потом Эннис медленно поднялась. Она наклонилась к нему, волосы упали ей на плечи. Эннис положила руку Риву на грудь, склонила голову и взяла в рот его сосок. Рив откинул голову, выгнув шею и глядя в синее безоблачное небо через стеклянный потолок веранды. Затем он медленно и осторожно положил Эннис на шезлонг. Эннис вздохнула, закрывая глаза, когда его темная голова склонилась над ней. Она выгнула спину, почувствовав, как Рив нежно и любовно коснулся языком сначала одного, а потом другого соска. Она протянула руку, запустила ее в его кудрявые темные волосы, притягивая к себе все ближе и ближе, развела ноги. Вскоре веранда наполнилась ее страстными вздохами и восклицаниями.

Рей явился к ужину в колледж Беды Достопочтенного на час раньше. Он вошел через ворота со стороны Уолтон-стрит. Если кто-нибудь его заметит и потом вспомнит об этом, у него было на этот случай хорошее оправдание. Именно сегодня вечером должна состояться самая драматичная сцена в мистерии. Вечером, когда делегаты конференции войдут в большой зал, они обнаружат «мертвого» Джона Лора, склонившего на стол голову, «размозженную» тяжелым серебряным канделябром, который будет искусно покрыт «кровью».

Естественно, «полиция» потом уберет тело, а делегаты, довольные представлением, будут наслаждаться прекрасным ужином. Как режиссер, Рей должен проверить, все ли готово к розыгрышу, поэтому ему и пришлось прийти в зал раньше.

Проходя мимо больших часов на стене колледжа, Рей увидел администратора, вышедшего из дверей здания Уэбстера и направившегося прямо к домику привратника. Рей быстро принял решение. У него в дипломате лежали отмычка и копия картины Хогарта. Во дворе колледжа не было ни души. Рей Верни неторопливо прошел по покрытой гравием дорожке к зданию и вошел внутрь.

Ему стало почти дурно от страха. Кожа покрылась потом, его трясло. Никого не встретив, Рей подошел к кабинету администратора и толкнул дверь. Конечно, она была закрыта на ключ. Значит, в кабинете никого нет. Рей быстро огляделся, встал на одно колено и вытащил из дипломата отмычку. Он вставил отмычку в замочную скважину, нажал, повернул, и… «клик», дверь открыта.

Рей поднялся с колен, снова огляделся вокруг. Никого. Он вошел в комнату, бесшумно закрыв за собой дверь. Некоторое время постоял, оглядываясь и переводя дыхание. Потом прошел прямо к большому шкафу. Он тоже был заперт на ключ. Верная отмычка помогла Рею и на этот раз. В задней стенке шкафа Рей, как и предполагал, обнаружил тяжелую дверцу старинного сейфа. Он довольно ухмыльнулся. Такой сейф открыть совсем несложно. Минуты через три он уже проверил последнюю цифру и набрал нужную комбинацию. Рей открыл дверцу сейфа. Сердце его билось так сильно, что он почувствовал тошноту. Среди гроссбухов, металлических коробок с мелочью и каких-то бумаг режиссер без труда обнаружил картину, свернутую в рулон и тщательно обернутую белой тканью. Рей осторожно вытащил рулон и дрожащими руками развернул ткань. Теперь Хогарт у него в руках! Буквально в его руках! Ему ужасно хотелось развернуть холст и посмотреть на картину, но этого нельзя было делать. На это просто не было времени. Рей достал из своего дипломата копию картины, завернул в белую ткань и положил в сейф. Ему понадобилось не много времени, чтобы закрыть дверцу сейфа и защелкнуть замок.

Уничтожая следы, Рей Верни носовым платком протер все поверхности, которых мог коснуться, и отправился к двери. Опасный момент! Он осторожно приоткрыл дверь кабинета и выглянул в щель. Чисто! С бьющимся сердцем Рей вышел из кабинета. Режиссер с подлинником портрета Альфреда Гора работы Уильяма Хогарта в дипломате шел по двору колледжа к большому залу. Ему придется сидеть во время ужина и сцены «убийства», зная, что рядом лежит похищенная им картина. Однако Рей был уверен – это испытание его нервы выдержат.

Наступило воскресенье, последний день конференции. Фредерика в своей комнате заканчивала копию картины «Старая мельница и лебеди», нанося последние мазки. Ее совершенно не волновало, увидит ли она эту картину снова. Было почти десять часов, когда она вышла из колледжа и пошла в гараж за арендованной ею машиной. Какой-то человек незаметно последовал за ней.