Через два дня, в понедельник, двенадцатого июля, я привез Изабеллу домой.

Созвонился со службой медицинского обслуживания на дому и пригласил — по доступной цене — сиделку на неделю.

Зовут ее Ди. Это — очень крупная женщина с круглым гладким лицом ребенка и громадными, но одновременно нежными руками. На глаз трудно представить, сколько ей лет, а спрашивать я не стал. У нее — прямые, медового цвета волосы, и носит она их, связав на затылке в хвостик. Весу в ней не меньше ста восьмидесяти фунтов.

Большую часть времени Изабелла спит.

Наши разговоры коротки: перенесенная операция часто и без всяких предупреждений дает о себе знать.

Обычно мы сидим на веранде и смотрим на каньон.

Изабелла очень обрадовалась, увидев снова нашу Леди, с огнями, мерцающими между ее ногами. Обрадовалась, даже увидев Черную Смерть, который, не успели мы выйти на веранду, уселся на столб электропередачи и повернул в нашу сторону свою розоватую голову.

Иззи с аппетитом ест еду, приготовленную Ди, — Ди оказалась замечательным поваром. Однако за стол с нами никогда не садится. Ест исключительно в своей комнате и оставляет нас с Иззи одних, в чем мы сильно нуждаемся. Но когда подходит время принять ванну, вздремнуть или выпить лекарство, Ди очень вежливо и одновременно очень уверенно вступает в свои права и с застенчивой улыбкой просит меня удалиться.

Нетрудно заметить, Ди вкладывает в Иззи гораздо больше души, чем можно ожидать от мисс X, работающей за Y долларов. Изабелла целиком принадлежит ей — пусть даже всего на одну неделю, — и Ди явно старается сделать так, чтобы ее внимание не рассеивалось ни на что, кроме Изабеллы.

В течение первого дня, последовавшего за арестом Вальда и Грейс, Мартин Пэриш регулярно информировал меня по телефону о ходе и результатах следствия.

По окончании почти полных суток интенсивных и даже безжалостных допросов ни одному из следователей команды Пэриша так и не удалось добиться ни от Грейс, ни от Вальда ничего, кроме искусно сфабрикованной версии, изложенной Вальдом в ту самую ночь в спальне Эмбер, когда мы разоблачили его, заключающейся в том, что он поехал следом за Грейс и они вместе обнаружили тело Элис. Оба изображали из себя святую невинность и кипели гневом праведным за то насилие, что учинили над ними.

Почти двадцать четыре часа истекли с момента их ареста, и в распоряжении следствия оставались лишь те же двадцать четыре часа, после чего Эрику и Грейс или должно быть предъявлено обвинение, или возвращена свобода.

Я изумился, как может Пэриш серьезно рассматривать эту возможность.

Но по мере приближения первого дня к концу, в его голосе все сильнее звучали неуверенные нотки, а поздно вечером он и вовсе окончательно засомневался, что Грейс и Эрик дадут противоречивые показания или, тем более, сознаются.

— Положение ужасное, — жаловался он мне. — Они отлично отрепетировали свою легенду. Ни в чем не дали слабины. Я пытаюсь оторвать Грейс от Вальда, заставить ее поверить в то, что он подставляет ее. Не получается. Похоже, они и это предусмотрели. Я дал приказ на два обыска, чтобы попытаться найти оружие, но, естественно, ничего не нашли. Договорился с судьей насчет статьи за порнографию. Назначил экспертизу их одежды — может быть, найдем те же волокна, что в лаборатории Чета, но — ничего.

— Мартин, вполне возможно, те волокна попали туда с нашей с тобой одежды.

— Точно. Возможно, правда, козырной туз находится как раз в той самой коробке с «вешдоками», что я собрал. И все же основания для задержания могут стать проблемой. Винтерс тоже э... рвет и мечет по поводу некоторых моих... действий. Ну, ладно, буду держать тебя в курсе.

— Позволь мне повидаться с Грейс, — попросил я его в десятый раз.

— Пока продолжаются допросы, мой ответ — нет. По-моему, это проигрышная затея.

— Но со мной она может заговорить, — убеждал я его.

— Впервые за вето свою жизнь? Судя по ее поведению, она скорее плюнет тебе в лицо.

— Мартин, время истекает, — настаивал я. — Нужно использовать и эту возможность.

Он подумал немного. И — сдался.

— Ладно. Если сегодня за ночь ничего не добьемся, завтра приезжай, во второй половине дня.

— А что тебе сообщила авиакомпания насчет Глаза?

— Он улетел рейсом «Континенталь» под именем Майка Эйса. Высокий парень, гладко выбрит, лицо в шрамах. Расплачивался наличными.

— И что?

— Из аэропорта Кеннеди никаких новостей.

К полудню следующего дня Пэришу так и не удалось ничего добиться ни от Грейс, ни от Вальда. Хэйт лихорадочно работал над тем, как бы предъявить Вальду обвинение в растлении несовершеннолетней, а Грейс — во взломе чужого жилья, но и то и другое — жалкие тени действительного их преступления, нити которого находятся лишь в их руках, и мы все понимаем: вскоре после полуночи придется отпустить их или предъявить обвинение, основываясь на весьма шатких доказательствах.

Чет Сингер изо всех сил пытается придать «вещдокам» Мартина юридическую силу.

В начале четвертого Пэриш впустил меня в комнату для допросов.

Грейс, одетая в свою обычную прогулочную одежду, сидела без наручников.

Пэриш и двое его коренастых помощников ждали за закрытыми дверями и, как я знал, наблюдали за нами через окно, которое нам самим казалось всего лишь обычным зеркалом.

Грейс выглядела измученной и удостоила меня лишь вялым приветствием.

— Рассел...

— Привет, Грейс.

— Ну что, решил справиться насчет качества моей пищи?

— Думаю, она не так уж и плоха.

Грейс промолчала.

Она продолжала сидеть, сложив руки на коленях и скрестив под столом свои длинные ноги.

Взглянула в зеркало, слегка кивнула невидимому наблюдателю, глубоко вздохнула и переложила руки на стол перед собой.

— Я устала.

— В крепкий оборот они взяли тебя?

Она кивнула.

— Сами-то они спят посменно, а мне приходится круглые сутки видеть перед собой коровью рожу экс-отчима. Извини, Марти, — сказала она, обращаясь к зеркалу. — Я хочу сказать, что и у коровы может быть очень даже симпатичное лицо. Да и нравились мне всегда коровы. Дома у меня есть держалки в виде коров. Поискать только надо, куда их засунула.

— Давно ты... с Вальдом?

— Мне было тринадцать, когда он встречался с мамой. Тогда все и началось. Ты же знаешь, я рассказала им об этом абсолютно все. Ну хорошо, формально я была еще несовершеннолетняя, но на самом-то деле я все прекрасно соображала. Такая скороспелая оказалась. Ну и что из этого? — Она зевнула.

— И началось все это с единственной целью — отомстить Эмбер, да?

Грейс кивнула.

— А кому из вас пришла в голову мысль избавиться от нее?

— У нас никогда не возникала подобная идея, Рассел. Об этом я толкую им уже вторые сутки.

Теперь и я вздохнул — частично от отчаяния, а отчасти от осознания той боли, которую причинял своей девочке.

— Могу я что-нибудь сделать для тебя?

— Заставь их отпустить меня.

— Они считают, ты убила Элис. Они не собираются отпускать тебя до тех пор, пока ты не расскажешь им, что в действительности произошло.

— В таком случае, Рассел, что ты мог бы сделать для меня?!

— Об этом я как раз и думал.

— И что же?

— Могу я поделиться с тобой некоторыми мыслями?

— Валяй.

— Мне кажется, та ненависть, которую ты испытывала к своей матери, была... вполне обоснована. Вы пережили трудные времена — непонимание, ревность, соперничество. Эмбер все это признает.

— Ну надо же!

— И мне кажется, Эрик воспользовался этим, чтобы направлять тебя в сторону... нужную для него. Кстати, тебе известно, что в его доме нашли ту самую нэцкэ, из-за которой между тобой и Эмбер произошло столько скандалов? Также нашли записи телефонных разговоров с теми двумя парнями, которые жгли твои ноги. Эмбер не нанимала их. Их нанял Вальд. Ему понадобились годы на то, чтобы наполнить твое сердце страхом, и всего лишь несколько месяцев — на то, чтобы трансформировать этот страх в готовность пойти на убийство. Он тебя попросту использовал, девочка.