Пожалуй, это был первый случай со времени ее ареста, когда она полностью «сломалась», а потоки ее слез подсказали мне: Вальд убедил ее в том, что в доме будет одна лишь Эмбер.

Я поверил ей и до сих пор хочу верить в это.

Буквально на следующий день она сообщила мне: она почти готова встретиться со своей матерью.

Эмбер дважды приезжала к нам домой.

Видимо, нет особой необходимости говорить: те подводные течения, которые обычно возникали во время этих ее визитов, не способствовали упрочению близости между мужем и женой.

Эмбер также понимала это. И второй ее визит — кстати, по нашему приглашению, — скорее всего, был последним. На следующей неделе она отправляется в Нью-Йорк.

Я проводил ее к машине, когда она уходила, и между нами вдруг воцарилось неловкое молчание.

— Расс, останься моим другом. Ты же знаешь, никто из нас не молодеет.

— Я знаю. Я постараюсь. Я и сейчас являюсь им.

— Скажи, неужели, принимая во внимание сложившиеся обстоятельства, ты и в самом деле продолжаешь считать меня порочной личностью?

— Нет. Просто ты женщина, которая сама сотворила себя и свою жизнь, и я люблю тебя за это.

— Да, сотворила себя, словно какой-то научный проект. Наспех, шумно и, в общем-то, без особой пользы.

— Просто ты оказалась в невыгодном положении.

— То есть?

— Ты была одна.

Она задумалась над моими словами.

— А знаешь почему? Мне всегда было одной гораздо лучше.

— Я знаю.

— Но ты ведь не исключаешь, что когда-то, в какое-то другое время и в другом месте у нас с тобой могло бы что-нибудь получиться?

— Да.

— Ну что же, очень мило с твоей стороны. Спасибо.

— А это имеет какое-то значение?

— Если мы думаем, что имеет, значит, имеет. Будь осторожнее в Мексике.

— Спасибо, Эмбер.

— И помни, если тебе понадобятся деньги, мое предложение остается в силе.

— Ничего, как-нибудь справимся. Да я вовсе и не это имел в виду.

Она улыбнулась и даже чуточку покраснела. Я поцеловал ее в щеку и распахнул перед ней дверцу машины.

Это был красный «мазерати». Он взревел. И вскоре эхо прозвучало в нижней части моей крутой улицы. Я слышал его на всем пути к дороге каньона Лагуны.

Эмбер Мэй Вилсон — спрятанная сама в себе и, как всегда, одинокая — обогнула на своей скоростной машине нашу Леди Каньон и исчезла на дороге в город.

Изабелла встретила меня на крыльце понимающим взглядом.

Она всегда умела вести разговор без слов, и не раз я задумывался, не сможет ли эта ее замечательная способность в будущем сослужить нам хорошую службу.

Она сидела в своем инвалидном кресле со своей кепкой на голове.

Я подкатил ее к заднему дворику и сел рядом с ней на скамью.

Близилась осень. Теплый ветер долетал до нас из пустыни, а окружившие нас тени изменили свои очертания.

Мы смотрели на каньон. Моя рука покоилась в ее руках. Изабелла сжала ее.

— Вот, Расс, к чему, получается, мы с тобой пришли.

— Да.

— Нельзя сказать, что нам именно этого хотелось, но это то, что у нас есть.

— Иззи, я готов все это принять.

— Не имеет значения, что случится, всегда помни, как я тебя любила. Пожалуйста, никогда не забывай об этом.

В следующем месяце мы с Изабеллой отправляемся в Мексику.

Пункт нашего назначения неприметный поселок в Лос-Мочисе, где живут родственники Изабеллы, многих из которых она никогда не видела.

Она жаждет узнать людей, из среды которых вышла.

Они уже приготовили для нас отдельный дом — вычистили его, заново покрасили и даже обставили мебелью. Говорят, из него — чудесный вид на небольшую долину.

Джо и Коррин прибудут туда раньше нас.

Среди наших друзей утвердилось мнение — ни разу, правда, не высказанное вслух, но тем не менее очевидное: Изабелла едет туда умирать.

В общем-то, при взгляде со стороны подобная идея кажется вполне понятной.

Три дня назад я получил от своего давнишнего приятеля открытку, в которой он выражает соболезнования и искреннее сочувствие в связи с постигшей меня тяжелой утратой.

Сначала я было подумал, что Изабелла лишь посмеется над этим явно преждевременным знаком внимания, но потом понял — не посмеется.

Я выбросил открытку, а приятелю послал фотографию, на которой Иззи читает газету (дата выпуска отчетливо видна!).

Изабелла пыталась выжать из меня объяснение столь странной затеи с газетой, но я лишь отшутился.

Вскоре она вообще забыла про этот случай.

Мы с ней вообще не из тех людей, что постоянно живут в страхе перед секретами. Реальность и без того достаточно ужасна.

И все же наш секрет, если таковой действительно имеется, заключается в том, что мы собираемся на несколько месяцев в Мексику не для того, чтобы умирать, а для того, чтобы жить.