В огромном зале наступила тишина – тяжелая, оглушающая тишина, кажущаяся особенно нереальной после только что прозвучавших громких, кипящих гневом слов.

Несколько мгновений вязкой, напряженной тишины – и с коротким, бешеным криком черная тень метнулась через стол, быстрым звериным прыжком – к тому, кто только что замолчал.

Рогал Дорн успел вскинуть руки, защищаясь, и отразить первый удар – но пропустил второй, отлетев назад. А отразить посыпавшиеся следом ему уже не дали.

Дорн был быстр, как и все примархи – но Конрад Керз всегда был быстрее. И примарху Имперских Кулаков нечего было противопоставить слепой ярости, с которой на него обрушился Ночной Охотник.

Бой длился считанные мгновения – и вот уже один из братьев распростерся на полу, пытаясь схватиться за рану в груди, а прижавший его к холодному камню Керз вскинул руку, согнув пальцы в жесте, каким вырывали сердце из груди.

Этот удар Конрад применял часто, и обучил ему многих своих десантников. Но как бы они ни старались – им не удавалось достичь той смертоносной эффективности, с которой бил владыка Ностромо.

Согнутые пальцы дернулись вниз… и застыли, сжатые невидимой силой. Закостенела и вся фигура Ночного Охотника.

Магнус, хотя и сидел дальше всех, успел первым.

А спустя мгновение, когда глаза Конрада прояснились, и слепое бешенство смыло волной удивления, опомнились и другие примархи.

Сангвиний и Жиллиман схватили командира Повелителей Ночи за руки, оттащив назад и удерживая; Керз пару раз дернулся, попытавшись вырваться.

– Конрад, опомнись! – выдохнул Повелитель Ангелов.

– Так нельзя! – поддержал примарх Ультрамаринов, и Ночной Охотник слегка расслабился.

Магнус медленно опустил руку, протянутую к брату; Дорн приподнялся, растерянно глядя на отнятую от груди собственную руку и испачканные в крови пальцы.

Мгновением позже в глазах его вспыхнул гнев; вскочив, примарх шагнул к Керзу, сжав кулаки… но в то же мгновение на его запястьях мертвой хваткой сомкнулись пальцы Пертурабо и Мортариона, и Рогал замер, удержанный весом двух братьев.

– Стой спокойно, – мрачно посоветовал Железный Воин; Дорн нехотя подчинился.

– Братья! – Хорус вклинился между двумя примархами, раскинув руки. – Опомнитесь, вы что творите!

– Ты слышал, что он сказал, – процедил Керз.

– И повторю еще раз! – вскипев, Дорн рванулся, но братья держали его крепко.

– Повторишь – убью, – раздельно и четко произнес Ночной Охотник, глядя в глаза Рогалу.

Тот набрал воздуху в грудь, собираясь ответить, но не успел.

– Хватит! – рявкнул Хорус. – Даже не думайте вновь сцепиться! Попробуете – свяжем обоих, кровью Отца клянусь!

Это подействовало. Дорн, сжав зубы, молча кивнул. Секундой спустя прозвучал голос Конрада:

– Можете пустить. Не кинусь на него.

Сангвиний и Жиллиман, переглянувшись, разжали пальцы.

Ночной Охотник, ссутулившись по своему обыкновению, двинулся к двери; на ходу бросил взгляд сперва на Дорна, потом на Хоруса, потом – на неподвижного бледного Фулгрима. Коротко усмехнулся и вышел.

И тогда Мортарион и Пертурабо тоже отпустили брата.

Дорн, кинув на дверь короткий взгляд, подчеркнуто военным движением поправил разорванную на груди одежду; организм примарха уже начал заращивать раны.

Остальные смотрели на него – молча.

– Вы и раньше конфликтовали, – наконец тяжело произнес Пертурабо, – но это уже слишком.

– Конрад всегда предпочитал решать вопросы когтями, – мрачно отозвался Дорн.

– Оба хороши, – впервые заговорил Магнус. – Ты-то сам ему что сказал?

– То, что думал! – сверкнул глазами примарх Имперских Кулаков. – То, на что закрывать глаза…

– Рогал, – перебил его Хорус. – Не знаю деталей – что тебя так возмутило – но нет повода братьям вцепляться друг другу в горло.

– Вот теперь на его стороне? – гневно осведомился Дорн, сжимая кулаки.

– Хватит!

Удар сотряс полированный стол так, что доска треснула; примархи ошеломленно оглянулись на обычно спокойного брата.

Сангвиний выпрямился во весь рост, развернув белые крылья; глаза его сверкали таким гневом, что остальные невольно отшатнулись. На мгновение он показался истинным Повелителем Ангелов – не просто главой Легиона, но небожителем, не имеющим ничего общего со смертными.

– Нет никаких «сторон», – отчеканил примарх. – Нет, и не будет! Да, мы разные, мы отнюдь не всегда ладим – но мы братья. На одной стороне. На стороне людей! Рогал, разве ты сам этого не понимаешь?

– Скажи это Керзу, – недовольно отозвался Дорн, но не стал спорить.

Примарх Девятого Легиона вздохнул, опустив крылья. Гнев уступил место печали; более он ничего не сказал.

Коридор, как и все проходы в этом дворце, был широк, и не меньше пяти человек могло пройти по нему плечом к плечу. Но медноволосый гигант, неспешно ступавший по мраморному полу, казалось, занимал весь проход; впечатление усиливалось еще и тем, что за ним шли двое космодесантников. И хотя они уступали своему предводителю в размерах, но всех троих окутывала почти одинаковая аура могущества. Пусть даже сейчас никто из них и не был облачен в доспехи.

Магнус замедлил шаг, приближаясь к массивным дверям – у которых напряженно застыли два других десантника. Вот только с его собственными спутниками они были схожи лишь размерами: внешность же указывала на родство с Владыкой Ночи.

– Я хотел бы поговорить с моим братом, – низкий рокочущий голос примарха отразился от стен.

Один из Повелителей Ночи сдержанно кивнул, с недоверием разглядывая пришедших. Чуть приоткрыл дверь; она даже не скрипнула, но из глубины комнаты донесся усталый голос:

– Что такое, Зсо?

– Повелитель, примарх Магнус желает с вами поговорить, – негромко сообщил десантник.

– Хорошо, – последовал ответ после небольшой паузы.

– Меланхтон, Утизарр, подождите меня, – велел Магнус, двинувшись к дверям. Повелители Ночи расступились, пропуская гиганта; как только дверь закрылась, они шагнули на место, недружелюбно глядя на оставшихся проспериан.

Магнус, перешагнув порог, пару секунд постоял, давая глазам привыкнуть к полумраку; потом все так же неспешно двинулся в глубь покоев своего брата.

Ночной Охотник лежал на кровати, в той же черной одежде, в которой был на собрании; закинув руки за голову, он смотрел в потолок, и повернул голову лишь когда Магнус приблизился вплотную.

– Тебя Хорус прислал? – осведомился он неприязненным тоном.

– С чего вдруг? – удивился гигант. – Пожелай он что-то узнать – пришел бы сам, ты же его знаешь не хуже меня, Конрад.

– Ночной Охотник, – вновь отвернувшись, поправил примарх.

– Конрад, – настойчиво повторил Магнус. – Это тоже твое имя.

– Тебе бы понравилось, если бы я звал тебя только Рыжим? – Керз повернул голову, вонзив в лицо брата холодный черный взгляд.

Который наткнулся на спокойную мирную улыбку.

– А в этом есть что-то обидное или неверное? – осведомился Магнус, демонстративно дернув медную прядь.

– Для тебя – нет, наверное, – устало отозвался Конрад, вновь переводя взгляд на потолок.

Примарх Тысячи Сынов огляделся по сторонам.

– Послушай, на что тут можно сесть? Твою мебель явно не под мой вес делали…

Неожиданный, обыденный вопрос, казалось, заставил Ночного Охотника стряхнуть оцепенение. Он с недоумением поглядел на брата, потом осмотрелся.

– Вон там, в углу, скамья. Должна выдержать.

– Спасибо, – Магнус коротким жестом пролевитировал к себе скамью, опустился на нее и довольно кивнул: да, достаточно крепкая.

Конрад гибким текучим движением сменил позу – теперь он сидел, подтянув колени к груди и обхватив их руками, глядя куда-то в полумрак.

– Ты хочешь поговорить о том, что сегодня было, – произнес он.