Глупо, по-идиотски, в разрез со своими же принципами, но… по-другому у меня просто не получилось.

Физически после этого стало полегче, а вот морально — наоборот. Засыпала я с чувством, будто саму себя предала.

И в итоге, после очередной бессонной ночи, утром понедельника я чувствую себя откровенно разбитой. Невыспавшаяся, раздражительная, я совсем не хочу ехать на работу. Но и дома оставаться не хочу. Я вообще ничего не хочу, кроме как снова забраться под одеяло и заснуть.

Мысли о Льве меня уже просто изматывают. Ну зачем ты вообще влез в мою жизнь?! Зачем ты в ней появился?! Кто тебя просил дарить мне цветы и приглашать в ресторан?! Я тебе давала чётко понять, что ничего от тебя не хочу! Нет, надо было дать коллегам повод для сплетен, надо было заинтересовать собой, а потом нахамить и пропасть после того, как я просто расставила точки над "i"!

Надо было лишить меня подруги, с которой мы так классно проводили вместе вечера! Понятное дело, что это она сама так себя повела, но… если бы не ты, Лев, всё было бы нормально и дальше! Я бы не лазила то и дело к ней на страницу, глядя на то, как под этой залайканной фоткой с цветами появляются всё новые и новые комменты о том, как ей, Машке, повезло с мужчиной! Злюсь на неё, дуру, злюсь на себя, злюсь на Льва, на коллег по работе, и никак не могу понять — да что ж со мной происходит-то, что меня вся эта ситуация совершенно не отпускает?! Сколько я монологов произнесла мысленно Льву, сколько речей подготовила на случай его нахальных вопросов и ответов, которыми он ставил меня в тупик! А зачем?… Очевидно же, что больше он не приедет.

Радоваться надо, а мне не радостно.

На работу приезжаю хмурая, уже уставшая, эмоционально измотанная, издёрганная и принимаюсь за упорядочивание клиентских заказов. Просто, чтобы никому из них не звонить.

Коллеги предпочитают в большинстве своём меня игнорить. Либо злятся из-за выговора Егора Павловича и из-за моей реакции на их внимание к ухаживаниям Льва и этим цветам, которые тут везде стоят и даже не думают вянуть, либо просто понимают, что в связи с отсутствием Льва в пятницу, меня просто лучше какое-то время не трогать.

В любом случае, этому я сейчас как раз рада. Единственное что, отсутствие общения с Машкой, которая предпочитает на меня теперь даже не смотреть, меня реально угнетает.

Во время ланча решаю с ней всё-таки поговорить.

— О чём? — холодно спрашивает она, когда я подхожу к её столику и озвучиваю это предложение.

— О нас, — хмуро говорю я. — О том, что мы поссорились из-за этого… — вздыхаю, — Льва. О том, что я не понимаю, зачем ты выставила в Инсте фотку с розами, которые он подарил мне, а не тебе.

— Мы это уже обсуждали.

Она держится так, будто я к ней подлизываюсь. И я сдаю назад.

— Ладно… — говорю. — Раз тебе нормально, но и мне тогда тоже.

— Нет, Олесь, ненормально — она смотрит мне в глаза. — Ты так общалась с ним, будто он виноват в том, что ты ему понравилась. Это, конечно, твоё дело, — она гордо вскидывает голову. — Тебе решать. Хотя, как я понимаю, он о тебе уже и думать перестал. То есть, ты своего добилась. Но вот ты спрашиваешь меня — почему я сфоткалась с этими цветами. И обижаешься на меня за это. Да, ты права, он подарил их не мне. И эта фотка — враньё. Я это знаю получше тебя.

Почему в этот момент мне становится её жалко. Даже обнять хочется.

— Но я не виновата в том, что я ему не понравилась. А раз тебе эти веты не нужны, то тогда они — ничейные. И я тебя никак ничем не обидела, просто немножко помечтав о том, что их могли подарить и мне. Но видимо ты тоже лгунья, Олесенька. Раз ты говоришь, что они тебе не нужны, а сама на них претендуешь.

— Машк, да ладно тебе… — примирительно говорю я. — Не жалко мне. Больше не жалко, правда. Хочешь, я тебе даже фотосессию с ними устрою? Чтобы не селфи было, а фотки со стороны? Хочешь?

— Нет, спасибо, — дрогнувшим голосом говорит она. — Ты не переживай. Я эту фотку сегодня удалю. Я и сама не рада тому, что её выложила, — она шмыгает носом. — Там такие комменты пишут, что плакать хочется. А у меня всю жизнь так, Олеся! — она так громко это восклицает, что я замечаю, как на нас даже оглядываются. — Парням, которые мне нравились, никогда не нравилась я. И при этом подруги, на которых эти парни западали, веди себя, вот как ты. Недотроги долбанные. Вечно вам всё не так. А мне бы хоть один цветочек так подарили…

Она отворачивается к окну.

Мне настолько неловко, я настолько ошарашена и растеряна, что даже не знаю, что и сказать. Да и Машку теперь мне безумно жалко. Злиться на неё я совсем перестала.

Усаживаюсь напротив. Легонько касаюсь её руки.

— Ма-аш…

Она ничего не отвечает. Вижу, как борется со слезами. Вижу, что ей прям больно.

— Машк, ну прости меня… Ну, не поняла я.

Она резко поворачивается ко мне. Глаза блестят.

— Знаешь, как я тебе завидую? Очень. Очень, Олеся.

— Да чему там завидовать-то, — добродушно усмехаюсь я. — Глупости, Маш.

— Нет, не глупости. Мужчина признался тебе в том, что ты — очаровательная, классная, приятная. Дал понять, что хочет с тобой встречаться. Вот так, сам. Хотя ты, как я поняла, с ним даже не заигрывала. Мне бы так. Да только вот, видимо, рожей не вышла.

— Маш, — хмурюсь я, — да перестань. Ты сама знаешь, что ты — красивая девочка.

— Угу, — шмыгает носом она, — как же. "Красивая". Такая красивая, что никому не нужна. Ничего страшного, мне не привыкать. Ты за меня не волнуйся. А я фотку я удалю. Вот хочешь, прям сейчас?

— Нет, — мотаю головой я. — Не хочу.

— А я вот — хочу! — восклицает она.

Залезает в телефон и при мне быстро её удаляет со своей страницы. Вместе с лайками и комментами.

— Всё? — она смотрит на меня. — Довольна?

— Маш, успокойся, а… Ну, правда.

— Иди, Олесь. Дай я доем спокойно. Обеденный перерыв скоро закончится. Я когда раньше с тобой личную жизнь обсуждала, думала, что мы с тобой, как сёстры. Обеим не везёт. Ан нет. Теперь мне понятно, почему у тебя мужика нет. Ты слишком гордая. Слишком независимая. Ты — идеал ждёшь. А идеальных мужчин не бывает. Заносчивая ты. Поэтому у тебя так. А у меня, Олесенька, не поэтому Я бы с удовольствием и цветы приняла и на свидание поехала. Меня просто не зовут. Иди, иди, Олесь. Правда. Дай я поем спокойно. Дай мне время остыть. Потом может пообщаемся. Если захочешь. А сейчас я одна хочу побыть.

— Ладно, — вставая, тихо говорю я.

Машка вновь отворачивается к окну. Вижу, как она быстро, украдкой, смахивает слезу со щеки. Жалко её сейчас пипец как. И на себя злюсь.

Блин, хотела как лучше, а на душе теперь только поганее стало.

Понимая, что дома мне легче не станет, решаю задержаться на работе. Тем более, что это давно стало для меня привычкой, и втайне я надеюсь, что Машка останется со мной тоже. И мы, наконец-то, сможем помириться.

Но Машка, молча собрав вещи, уходит ровно в пять минут седьмого, бросив мне короткое "Пока".

И я остаюсь в офисе одна.

Сначала расстраиваюсь, а потом, увлёкшись работой, перестаю. В конце-концов, навязываться Машке я точно не хочу. Передумала дружить, ну значит передумала. Может у нас, действительно, не так уж и много общего, как думала я вначале.

К тому же, у меня заключается сделка за сделкой, и вдохновлённая успешными телефонными переговорами с клиентами, я погружаюсь в работу настолько, что меня вскоре вообще отпускают все эти переживания. Просто не до них. Созвон, продажа, созвон, продажа. Даже те клиенты, которые уже не первый месяц "думают" над покупкой, вдруг огорошивают меня положительными решениями. И, судя по всему, я уверенно иду на позицию "Лидер продаж" в этом месяце. У меня даже настроение улучшается. И дело даже не в деньгах, а в том, что я вновь обретаю уверенность в себе.

Однако ближе к семи в дверь стучат, и я, вынужденно попросив висящего на трубке клиента подождать минутку, быстро отвечаю: