Эллис достал бритву из ящика, в котором хранил свои бритвенные принадлежности, и стал бриться у раковины в кухне. Такие споры случались у них и раньше, причем даже более напряженные, он хорошо понимал, в чем причина, Джейн хотелось, чтобы они жили вместе. Ему этого, конечно, тоже хотелось. Он хотел жениться на ней и прожить вместе до самой смерти. Но вначале он должен был осуществить свой план, из-за чего не мог раскрыть ей все тайны. Поэтому шли в ход отговорки типа: «Я еще не созрел» и «единственное, что мне нужно, – это время». Эти расплывчатые отговорки приводили ее в ярость. Ей казалось, что год – это слишком большой срок, чтобы любить мужчину без каких-либо обязательств с его стороны. Конечно, она была права. Но если сегодня все пройдет, как надо, он сможет все уладить.

Кончив бриться, он завернул свою бритву в полотенце и положил в ящик. Джейн вышла из ванной комнаты, и он занял ее место. «Мы даже не разговариваем друг с другом, – подумалось ему, – это даже глупо».

Пока Эллис принимал душ, Джейн сварила кофе. Быстро натянув выцветшие хлопчатобумажные джинсы и черную тенниску, он уселся напротив нее за маленький столик из красного дерева. Она налила ему кофе и сказала: «Мне бы хотелось серьезно поговорить с тобой».

– Ладно, – мгновенно согласился он, – сделаем это за ленчем.

– Почему не сейчас?

– У меня нет времени.

– Значит, день рождения Рахми для тебя важнее, чем наши отношения?

– Конечно, нет. – Эллис уловил раздражение в ее интонации, и какой-то внутренний голос подсказывал ему: «Будь мягче, а то ты ее потеряешь!» – Но я уже обещал и должен сдержать слово, я думаю не так уж важно, когда состоится наш разговор – сейчас или чуть позже.

Взгляд Джейн стал неподвижным и упрямым. Это было ему знакомо. Такое выражение лица возникало, когда она приняла решение и кто-то пытался столкнуть ее с намеченного пути.

– Мне надо поговорить именно сейчас.

На какой-то миг Эллис был склонен немедленно выложить ей всю правду. Но он все спланировал по-другому. Однако времени оставалось совсем мало, его мозг был нацелен совсем на другое, короче говоря, он не был готов к такому разговору. Лучше всего поговорить об этом позже, когда оба будут спокойнее. Вот тогда Эллис расскажет ей, что свое задание в Париже он выполнил. Поэтому он и ответил: «Мне кажется, это было бы неразумно. Тогда и я буду спокойней, чем сейчас. Давай поговорим об этом позже. А сейчас мне надо идти». – Эллис встал.

Когда он приблизился к двери, Джейн сказала: «Жан-Пьер предложил мне поехать с ним в Афганистан».

Это сообщение оказалось для Эллиса столь неожиданным, что ему потребовалось какое-то время, чтобы осмыслить его суть.

– Ты это на полном серьезе?

– Да.

Эллис знал, что Жан-Пьер влюблен в Джейн. Таковых насчитывалось еще не менее полдюжины. У такой женщины, как Джейн, по-другому и быть не могло. Правда, ни одного из этих мужчин Эллис не считал своим серьезным соперником. По крайней мере, он не задумывался вплоть до этого момента. Эллис стал приходить в себя после услышанного.

– Чего ради тебе ехать туда, где идет война, да еще с каким-то фраером?

– Оставь свои шутки! – проговорила Джейн со злобой в голосе. – Речь идет о моей жизни.

Он недоверчиво покачал головой.

– Ты не можешь уехать в Афганистан.

– Почему же?

– Потому что ты любишь меня.

– Но это вовсе не значит, что ты можешь мной распоряжаться, как хочешь.

Хорошо еще, что она не сказала: а я не люблю. Он посмотрел на часы. Это было действительно смешно, через несколько часов он собирался рассказать ей все, что ей так хотелось услышать.

– Я не собираюсь этого делать, – ответил он. – Речь идет о нашем будущем, и тут нельзя торопиться.

– Я не собираюсь ждать всю жизнь, – заметила Джейн.

– Я не прошу тебя ждать всю жизнь, я прошу тебя подождать несколько часов. Он прикоснулся к ее щеке, – Давай не будем ссориться из-за нескольких часов.

Она встала с кресла и крепко поцеловала его в губы.

– Ты не поедешь в Афганистан, правда? – проговорил он.

– Не знаю, – решительно проговорила Джейн. Он попытался изобразить подобие ухмылки.

– По крайней мере, до ленча.

Кивнув, Джейн ответила улыбкой.

– До ленча уж точно нет.

Прежде чем уйти, Эллис внимательно посмотрел на нее.

Широкие бульвары Елисейских полей были запружены туристами и вышедшими на утреннюю прогулку парижанами. Они толпились под теплым весенним солнцем, как овцы в загоне. Все кафе на тротуарах были переполнены. Эллис стоял неподалеку от условленного места. За спиной у него был рюкзак, который он купил в дешевом магазине чемоданов. Эллис был похож на американца, который путешествует по Европе на попутных машинах.

Зря Джейн выбрала это утро для серьезного разговора, сейчас она, наверное, вся в раздумьях и, когда он придет, будет во взбудораженном состоянии. Ну что ж, вначале придется ее успокоить.

Эллис выбросил Джейн из головы и сосредоточился на предстоящем задании.

В отношении личности «друга» Рахми имелось две версии. Согласно одной из них, он был свободолюбивым турком, который по политическим или личным мотивам счел оправданным применение насилия против военной диктатуры и ее сторонников. Такую постановку вопроса Эллис воспринял бы с разочарованием.

По второй версии речь шла о Борисе. «Борис» был легендарной фигурой в тех кругах, в которых вращался Эллис. Это были революционно настроенные студенты, палестинцы-эмигранты, работавшие на полставки лекторы-политологи, редакторы неряшливо издававшихся экстремистских газет, анархисты и маоисты, армяне и воинствующие вегетарианцы. Говорили, будто он русский, агент КГБ, стремящийся финансировать любой леворадикальный акт насилия на Западе. Многие выражали сомнение в его существовании, особенно те, кто пытался и не сумел получить финансовые средства от русских. Но Эллис время от времени замечал, что группа, которая месяцами только и делала, что жаловалась на отсутствие денег на копировальную машину, вдруг переставала болтать об ограниченных финансах и проникалась важностью вопроса о безопасности, а затем, чуточку позже, случались похищения людей, стрельба или взрывы бомб.

Эллис вполне допускал, что русские дают деньги таким группам, как турецкие диссиденты, едва ли они могли устоять перед тем, чтобы упустить такую простую и не связанную с большим риском возможность организации беспорядков. Кроме того, США финансировали похитителей людей и убийц в Центральной Америке, поэтому трудно было ожидать, чтобы Советский Союз проявил большую щепетильность, чем американцы. И поскольку деньги, задействованные в такого рода аферах, не снимались с банковских счетов и не переводились по телексу, требовался кто-то для получения в руки фактических банкнот, стало быть, требовался такой человек, как Борис.

Эллису не терпелось познакомиться с ним.

Рахми прошел мимо него ровно в десять тридцать. На нем была розовая рубашка фирмы «Лакост» и тщательно отглаженные рыжевато-коричневые брюки. Выглядел он как-то угловато. Окинув Эллиса пристальным взглядом, он отвернулся.

Эллис последовал за ним, держась, как и было условленно, на расстоянии 10-15 метров. На ближайшей площадке открытого кафе восседал мускулистый тяжеловес Пепе Тоцци, в костюме из черного шелка, словно после мессы, что, возможно, так и было. На коленях он держал огромный портфель. Он встал и зашагал почти вровень с Эллисом, причем таким образом, что случайному наблюдателю трудно было бы понять, вместе ли они идут или каждый сам по себе.

Рахми направился к холму в сторону Триумфальной Арки.

Эллис наблюдал за Пепе краем глаза. Корсиканец обладал животным инстинктом самосохранения. Он незаметно проверял, нет ли за ним слежки – сначала, когда переходил улицу и, естественно, мог обернуться, окинув взглядом бульвар, пока стоял в ожидании разрешающего сигнала светофора, и потом, проходя мимо углового магазина, где мог наблюдать шедших сзади него людей по отражению в диагональной витрине.