Мулла вскрикнул от неожиданности. Присмотревшись, он узнал Жан-Пьера.

– Это вы! – сказал он. Рука его потянулась к поясу. Жан-Пьер направил на него пистолет. Абдулла уставился на него, явно испуганный.

– Не бойтесь, – сказал Жан-Пьер на дари. Дрожь в голосе выдавала его нервное состояние, и он сделал над собой усилие, чтобы голос зазвучал ровно. – Никто не знает, что я здесь. Ваши жена и дети прошли мимо и не видели меня. Они в безопасности.

Абдулла подозрительно посмотрел на него.

– Что вы хотите?

– Моя жена изменила мне, – сказал Жан-Пьер. Хотя он нарочно говорил так, чтобы сыграть на предрассудках муллы, гнев его был неподдельный. – Она забрала моего ребенка и бросила меня. Она пошла блудить с американцем.

– Я знаю, – сказал Абдулла, и Жан-Пьер увидел, как он запыхтел, преисполненный благородного негодования.

– Я ищу ее, чтобы вернуть и наказать.

Абдулла с готовностью кивнул, и в глазах его появилось злорадство: ему понравилась мысль примерно наказать блудницу.

– Но эта пара грешников где-то прячется, – Жан-Пьер говорил медленно и обстоятельно: сейчас было важно каждое слово. – Вы – служитель господа. Скажите мне, где они. Никто не узнает, как это стало мне известно, кроме вас, меня и господа.

– Они ушли. – Абдулла сплюнул, и слюна смочила его крашеную хной бороду.

– Куда? – Жан-Пьер затаил дыхание.

– Они ушли из долины.

– Куда же пошли?

– В Пакистан.

В Пакистан! О чем говорит этот старый дурак?

– Но дорога туда закрыта! – закричал Жан-Пьер в отчаянии.

– Но только не «масляный путь».

– «Mon Dieu», – прошептал Жан-Пьер на родном языке, – «масляный путь».

Он поразился их смелости, и в то же время почувствовал горькое разочарование – ведь теперь будет практически невозможно найти их.

– И что, они взяли с собой ребенка?

– Да.

– Значит, я больше никогда не увижу свою дочь.

– Они все погибнут в Нуристане, – сказал Абдулла с чувством удовлетворения в голосе. – Европейская женщина с грудным ребенком на руках непременно погибнет на ледяных перевалах, а американец тоже погибнет, стараясь ее спасти. Бог всегда наказывает тех, кому удается избежать людского возмездия.

Жан-Пьер понял, что ему надо как можно скорее вернуться к вертолетам.

– А теперь идите домой, – сказал он Абдулле.

– Договор погибнет вместе с ним, потому что бумага у Эллиса, – добавил Абдулла. – Это хорошо. Конечно, мы нуждаемся в американском оружии, но заключать какие-либо договоры с неверными опасно.

– Идите! – повторил Жан-Пьер. – Если вы не хотите, чтобы кто-то из ваших родных меня заметил, заставьте их не выходить из дома несколько минут.

Абдулла пришел было в негодование из-за того, что ему смеют приказывать, но быстро понял, что перед дулом пистолета не поспоришь, и поспешил прочь.

Жан-Пьер задумался о том, действительно ли они все погибнут в Нуристане, как со злорадством предсказывал Абдулла. Он хотел совсем другого. Их гибель не дала бы ему удовлетворить чувство мести. Ему хотелось получить свою дочь назад. Он хотел Джейн живой, в своей власти. Он хотел видеть, как Эллис мучается от боли и унижения.

Он дал Абдулле время войти в дом, затем накинул капюшон на лицо и мрачно направился по тропинке в гору. Проходя мимо дома, он отвернулся, на случай, если кто-нибудь из детей все-таки выглянет наружу.

Анатолий поджидал его у пещер. Протянув руку за пистолетом, он спросил:

– Ну как?

Жан-Пьер отдал ему пистолет.

– Их здесь нет, – сказал он. – Они ушли из долины.

– Они не могли улизнуть от нас, – сердито возразил Анатолий. – Куда они ушли?

– В Нуристан. – Жан-Пьер указал в сторону вертолетов. – Не лучше ли нам улететь отсюда?

– Мы не сможем разговаривать в вертолете.

– Но если сюда кто-нибудь зайдет из деревни…

– К черту их всех! Перестаньте хныкать! Что им нужно в Нуристане?

– Они хотят пройти в Пакистан путем, который известен как «масляный путь».

– Если нам известен маршрут, мы найдем их.

– Не думаю. Путь-то один, но много разных троп.

– Мы облетим все тропы.

– Эти пути нельзя заметить с воздуха. Даже на земле вы едва ли отыщете их без местного проводника.

– Мы можем взять карты…

– Какие карты? – спросил Жан-Пьер. – Я видел ваши карты, они не лучше моих, изданных в Америке, а это вообще самые подробные карты, какие можно достать. Там не указаны ни эти тропы, ни перевалы. Разве вам неизвестно, что на Земле еще существуют места, которые никогда не были как следует изучены топографами? А мы сейчас находимся как раз в одном из таких мест.

– Я знаю – не забывайте, что я работаю в разведке. – Анатолий слегка понизил голос. – Вы слишком легко готовы опустить руки, мой друг. Подумайте. Если Эллис может найти местного проводника, способного показать дорогу, я ведь могу сделать то же самое.

«Возможно ли это?» – подумал Жан-Пьер.

– Но ведь там не один маршрут, а несколько.

– Предположим, есть десять вариантов маршрута. Это значит, что надо взять десять проводников из местных, чтобы они повели десять розыскных отрядов.

Оптимизм Жан-Пьера снова стал возрастать, когда он понял, что возможность вернуть назад Джейн и Шанталь и увидеть Эллиса захваченным в плен все еще реальна.

– Может, дела не так уж плохи, – проговорил он, ободренный. – Мы можем просто начать опрашивать местных жителей вдоль «масляного пути». Может, за пределами этой проклятой долины люди будут более готовы идти на контакт. Нуристанцы не настолько вовлечены в войну, как местные жители.

– Хорошо, – отрывисто сказал Анатолий. – Уже темнеет, а у нас сегодня еще много дел. Мы отправимся рано утром.

– Идемте!

Джейн проснулась в испуге. Она не могла вспомнить, где она и с кем. В плену у русских? Еще несколько секунд она разглядывала видневшуюся из окна часть плетеной крыши, размышляя, в тюрьме она или нет? Затем резко поднялась, сердце ее бешено заколотилось. В этот момент она увидела Эллиса, который, приоткрыв рот, мирно дремал в спальном мешке, и ей вспомнилось строки: «Мы выбрались из долины. Мы убежали. Русские не знают, где мы, и не могут нас найти».

Она легла снова, ожидая, когда успокоится сердце. Они пошли не по тому маршруту, который Эллис выбрал с самого начала. Вместо того, чтобы пойти на север в Комар и затем на восток, вдоль долины Комара в Нуристан, они свернули обратно на юг и, минуя Саниз, пошли на восток вдоль долины Арю. Мохаммед предложил такой вариант потому, что это позволило бы им выбраться из долины Пяти Львов гораздо быстрее, и Эллис согласился.

Они отправились в путь еще до рассвета и целый день поднимались на взгорье. Эллис и Джейн несли по очереди Шанталь, а Мохаммед вел Мегги.

В полдень они остановились в селении Арю, состоящем из нескольких мазанок, и купили хлеба у подозрительного старика с собакой, злобно оскалившейся на них. Это селение было расположено слишком далеко от цивилизованного мира – за ним на сотни километров ничего не было, кроме каменистой речушки с усыпанными галькой берегами, и по обеим сторонам – обнаженной громады гор цвета слоновой кости. К концу дня они, наконец, добрались до этого места. Джейн снова села. Шанталь лежала около нее, мерно дыша и излучая тепло, как грелка. Эллис спал в отдельном мешке: они могли бы застегнуть на «молнию» два мешка вместе, но Джейн боялась, что во сне Эллис может придавить ребенка, поэтому они решили спать раздельно, довольные уже тем, что лежали рядом и могли в любой момент дотронуться друг до друга. Мохаммед спал в соседней комнате.

Джейн осторожно встала, стараясь на разбудить Шанталь. Надевая рубашку и натягивая брюки, она чувствовала ноющую боль в спине и ногах. Она привыкла с ходьбе, но не настолько, чтобы идти целый день, да еще в таких условиях. Она надела ботинки и, не завязывая шнурков, вышла из дома. Яркий, холодный свет, исходящий из гор, заставил ее прищуриться. Она стояла на торном лугу – огромном зеленом пространстве с вьющимся сквозь него горным потоком. По одну сторону луга возвышались горы, а у подножья склона стояло в укрытии гор несколько каменных домов и загонов для скота; в домах никто не жил, а скот угнали. Здесь было летнее пастбище, пастухи уже ушли на зимние стоянки.